Нижегородским правозащитникам приходят анонимные жалобы из спецколонии № 11 в городе Бор, где наказания отбывают бывшие полицейские и сотрудники спецслужб. В письмах зэки жалуются на вымогательства со стороны двух экс-сотрудников ИК-11, которые теперь там же отбывают наказания за причастность к гибели полковника ФСБ, которого забили насмерть по их приказу в той же колонии.
Заключенные исправительной колонии № 11 (город Бор Нижегородской области) для осужденных сотрудников силовых служб жалуются на вымогательства со стороны бывших сотрудников этого же учреждения, отбывающих там наказание за убийство в ИК-11 подследственного полковника ФСБ Олега Ефремова. Об этом заключенные написали в анонимной жалобе сотрудникам региональной общественной наблюдательной комиссии (ОНК).
О ситуации, сложившейся в борском спецучреждении, «Газете.Ru» рассказал зампред ОНК Олег Хабибрахманов. По его словам, накануне правозащитникам пришло очередное анонимное сообщение от заключенных о якобы имеющих место вымогательствах со стороны бывших фсиновцев Алексея Бобрикова и Павла Кручинина. При этом речь идет не об обычных сотрудниках ФСИН, осужденных за превышение полномочий. Заключенный Бобриков — экс-начальник отдела безопасности ИК-11, а Кручинин его бывший подчиненный.
В июне 2011-го Борский городской суд приговорил их к 14 и 13 годам лишения свободы за приказ двум осужденным милиционерам выбить показания из подследственного подполковника ФСБ Олега Ефремова, которого в итоге забили до смерти.
Согласно приговору, в 2009 году по приказу Бобрикова и Кручинина двое осужденных, близких к администрации, запытали подозреваемого Ефремова до смерти, пытаясь выбить у него показания по уголовному делу. Позже Нижегородский областной суд снизил сроки на несколько месяцев для обоих, а отбывать наказание они отправились в «родную» колонию под надзор своих бывших коллег.
«Когда я узнал, что Бобриков и Кручинин сидят в той же колонии, где они работали, мне показалось это странным», — рассказал Хабибрахманов «Газете.Ru». Однако, по его словам, правозащитники не видели в этом проблемы при условии, что это не создавало сложности для других заключенных. Теперь, когда в ОНК стали поступать жалобы, общественники намерены отреагировать и разобраться в ситуации.
По словам Хабибрахманова, парадокс заключается в том, что в законе нет нормы, запрещающей бывшим сотрудникам ФСИН отбывать наказание в колонии, где они совершили преступление.
«Странно звучала бы формулировка: нельзя отбывать наказание по месту совершения преступления. Специальных норм по этому поводу никто не разрабатывал», — пояснил правозащитник. Особенность ситуации в том, что в России не так много специальных колоний для осужденных, которых на жаргоне сотрудников ФСИН и других зэков принято называть БС (сокращение слов «бывший сотрудник». — «Газета.Ru»). ИК-11 — одна из самых известных: здесь отбывают наказания уже осужденные сотрудники ФСБ, СВР, ГРУ и МВД. Борская спецколония известна еще и тем, что в ней отбывают тюремные сроки шпионы иностранных разведок. К примеру, в соседних камерах с Ефремовым сидели бывший сотрудник СВР Александр Запорожский и полковник КГБ Геннадий Василенко, которых впоследствии обменяли на десять разоблаченных в США российских нелегалов, включая теперь уже телеведущую Анну Чапман.
В Нижегородской области борская спецколония единственная в своем роде, а согласно закону, осужденные должны отбывать наказание как можно ближе к месту жительства. Таким образом, формально то обстоятельство, что Бобриков и Кручинин сидят в колонии, где по их приказу забили человека и где они имеют обширные связи, не противоречит требованиям Уголовно-исполнительного кодекса.
С другой стороны, в ИК-11 нарушается другое требование УИК, которое запрещает содержать в одной колонии подельников — осужденных, совершивших преступление совместно. «Эта норма у нас нарушается повсеместно. У нас колонии пока не готовы делить людей, соблюдая все нормы, которых более тридцати», — объяснил представитель ОНК. Однако, по его мнению, в случае Бобриковым и Кручининым ситуация исключительная.
О порядках, царивших в ИК-11, когда Бобриков занимал в ней руководящую должность, «Газете.Ru» рассказал сидевший там в 2005 году координатор Gulagu.net Дмитрий Пронин.
Осужденного предпринимателя Пронина перевели в борскую колонию после громкой акции протеста заключенных в Льгове Курской области. Там 900 зэков одновременно вскрыли себе вены. Контингент тогда развезли на время разбирательств, а ИК-11 еще только начали превращать в спецколонию для бывших сотрудников. Как рассказал Пронин, Бобриков возглавлял тогда оперативный отдел, но на деле фактически руководил колонией. В его ведении были агенты в среде заключенных, а также контроль за секцией дисциплины и порядка (СДиП) — отряд заключенных, приближенных к администрации, частично выполнявший функции охраны.
По словам Пронина, в колонии процветало вымогательство и давление на заключенных.
«Бобриков лично требовал от меня, чтобы я отказался от показаний на льговских фсиновцев, которые, кстати, в итоге были признаны виновными и осуждены», — рассказал Пронин. Заключенный вынужден был заявить, что «готов глотать гвозди и резать себя», если его начнут избивать сдиповцы» а свои показания против сотрудников льговской колонии он уже зафиксировал вместе с адвокатом. В них Пронин указал, что в случае отказа от сказанного ранее следует считать, что в ИК-11 он подвергается давлению. За 9 месяцев Пронин стал свидетелем случаев вымогательств начиная от продуктов и стройматериалов и заканчивая деньгами. «Я лично звонил с телефона Бобрикова, просил родных перечислить куда-то 10 тысяч рублей, чтобы мне перестали осложнять жизнь», — рассказал Пронин. Кстати, по его словам, к концу 2005 года в нарушение «всех писаных и неписаных правил» в одной промзоне работали обычные зэки и первые партии БС.
Сейчас нижегородские правозащитники очень осторожно говорят о возможных фактах вымогательств. Подтвердить анонимные жалобы очень трудно.
«Проблема в том, что они менты, — объясняет правозащитник Хабибрахманов, сам бывший оперативник управления по борьбе с организованной преступностью. — Они не привыкли открыто выступать против системы, потому что раньше они сами были ее частью. То, что они писали анонимно, это подчеркивает их сущность».
При этом, по его словам, в анонимках осужденные силовики жалуются, что прокуратура на них не реагирует, хотя по сложившейся практике, чтобы добиться реакции прокуратуры, наличие конкретного заявителя просто необходимо. Когда же речь идет о коррупционных делах, «нужен целый комплекс оперативно-разыскных мероприятий». Для дальнейшей работы правозащитники ждут помощи со стороны бывших заключенных ИК-11 или их родственников, готовых открыто рассказать о фактах правонарушений в колонии.
В 2009 году нижегородским правозащитникам уже удалось урегулировать в ИК-11 ситуацию с проблемами бывших милиционеров из Чечни, некоторые из которых раньше были сепаратистами. Тогда в ОНК поступила информация о том, что в учреждении заключенные чеченцы подвергались преследованиям со стороны других осужденных, среди которых были сотрудники МВД, воевавшие в Чечне. В исправительной колонии их держали в отряде строгих условий содержания из-за отказа мыть унитазы. Благодаря привлечению общественников и мусульманского духовенства конфликт удалось уладить.
Заключенные исправительной колонии № 11 (город Бор Нижегородской области) для осужденных сотрудников силовых служб жалуются на вымогательства со стороны бывших сотрудников этого же учреждения, отбывающих там наказание за убийство в ИК-11 подследственного полковника ФСБ Олега Ефремова. Об этом заключенные написали в анонимной жалобе сотрудникам региональной общественной наблюдательной комиссии (ОНК).
О ситуации, сложившейся в борском спецучреждении, «Газете.Ru» рассказал зампред ОНК Олег Хабибрахманов. По его словам, накануне правозащитникам пришло очередное анонимное сообщение от заключенных о якобы имеющих место вымогательствах со стороны бывших фсиновцев Алексея Бобрикова и Павла Кручинина. При этом речь идет не об обычных сотрудниках ФСИН, осужденных за превышение полномочий. Заключенный Бобриков — экс-начальник отдела безопасности ИК-11, а Кручинин его бывший подчиненный.
В июне 2011-го Борский городской суд приговорил их к 14 и 13 годам лишения свободы за приказ двум осужденным милиционерам выбить показания из подследственного подполковника ФСБ Олега Ефремова, которого в итоге забили до смерти.
Согласно приговору, в 2009 году по приказу Бобрикова и Кручинина двое осужденных, близких к администрации, запытали подозреваемого Ефремова до смерти, пытаясь выбить у него показания по уголовному делу. Позже Нижегородский областной суд снизил сроки на несколько месяцев для обоих, а отбывать наказание они отправились в «родную» колонию под надзор своих бывших коллег.
«Когда я узнал, что Бобриков и Кручинин сидят в той же колонии, где они работали, мне показалось это странным», — рассказал Хабибрахманов «Газете.Ru». Однако, по его словам, правозащитники не видели в этом проблемы при условии, что это не создавало сложности для других заключенных. Теперь, когда в ОНК стали поступать жалобы, общественники намерены отреагировать и разобраться в ситуации.
По словам Хабибрахманова, парадокс заключается в том, что в законе нет нормы, запрещающей бывшим сотрудникам ФСИН отбывать наказание в колонии, где они совершили преступление.
«Странно звучала бы формулировка: нельзя отбывать наказание по месту совершения преступления. Специальных норм по этому поводу никто не разрабатывал», — пояснил правозащитник. Особенность ситуации в том, что в России не так много специальных колоний для осужденных, которых на жаргоне сотрудников ФСИН и других зэков принято называть БС (сокращение слов «бывший сотрудник». — «Газета.Ru»). ИК-11 — одна из самых известных: здесь отбывают наказания уже осужденные сотрудники ФСБ, СВР, ГРУ и МВД. Борская спецколония известна еще и тем, что в ней отбывают тюремные сроки шпионы иностранных разведок. К примеру, в соседних камерах с Ефремовым сидели бывший сотрудник СВР Александр Запорожский и полковник КГБ Геннадий Василенко, которых впоследствии обменяли на десять разоблаченных в США российских нелегалов, включая теперь уже телеведущую Анну Чапман.
В Нижегородской области борская спецколония единственная в своем роде, а согласно закону, осужденные должны отбывать наказание как можно ближе к месту жительства. Таким образом, формально то обстоятельство, что Бобриков и Кручинин сидят в колонии, где по их приказу забили человека и где они имеют обширные связи, не противоречит требованиям Уголовно-исполнительного кодекса.
С другой стороны, в ИК-11 нарушается другое требование УИК, которое запрещает содержать в одной колонии подельников — осужденных, совершивших преступление совместно. «Эта норма у нас нарушается повсеместно. У нас колонии пока не готовы делить людей, соблюдая все нормы, которых более тридцати», — объяснил представитель ОНК. Однако, по его мнению, в случае Бобриковым и Кручининым ситуация исключительная.
О порядках, царивших в ИК-11, когда Бобриков занимал в ней руководящую должность, «Газете.Ru» рассказал сидевший там в 2005 году координатор Gulagu.net Дмитрий Пронин.
Осужденного предпринимателя Пронина перевели в борскую колонию после громкой акции протеста заключенных в Льгове Курской области. Там 900 зэков одновременно вскрыли себе вены. Контингент тогда развезли на время разбирательств, а ИК-11 еще только начали превращать в спецколонию для бывших сотрудников. Как рассказал Пронин, Бобриков возглавлял тогда оперативный отдел, но на деле фактически руководил колонией. В его ведении были агенты в среде заключенных, а также контроль за секцией дисциплины и порядка (СДиП) — отряд заключенных, приближенных к администрации, частично выполнявший функции охраны.
По словам Пронина, в колонии процветало вымогательство и давление на заключенных.
«Бобриков лично требовал от меня, чтобы я отказался от показаний на льговских фсиновцев, которые, кстати, в итоге были признаны виновными и осуждены», — рассказал Пронин. Заключенный вынужден был заявить, что «готов глотать гвозди и резать себя», если его начнут избивать сдиповцы» а свои показания против сотрудников льговской колонии он уже зафиксировал вместе с адвокатом. В них Пронин указал, что в случае отказа от сказанного ранее следует считать, что в ИК-11 он подвергается давлению. За 9 месяцев Пронин стал свидетелем случаев вымогательств начиная от продуктов и стройматериалов и заканчивая деньгами. «Я лично звонил с телефона Бобрикова, просил родных перечислить куда-то 10 тысяч рублей, чтобы мне перестали осложнять жизнь», — рассказал Пронин. Кстати, по его словам, к концу 2005 года в нарушение «всех писаных и неписаных правил» в одной промзоне работали обычные зэки и первые партии БС.
Сейчас нижегородские правозащитники очень осторожно говорят о возможных фактах вымогательств. Подтвердить анонимные жалобы очень трудно.
«Проблема в том, что они менты, — объясняет правозащитник Хабибрахманов, сам бывший оперативник управления по борьбе с организованной преступностью. — Они не привыкли открыто выступать против системы, потому что раньше они сами были ее частью. То, что они писали анонимно, это подчеркивает их сущность».
При этом, по его словам, в анонимках осужденные силовики жалуются, что прокуратура на них не реагирует, хотя по сложившейся практике, чтобы добиться реакции прокуратуры, наличие конкретного заявителя просто необходимо. Когда же речь идет о коррупционных делах, «нужен целый комплекс оперативно-разыскных мероприятий». Для дальнейшей работы правозащитники ждут помощи со стороны бывших заключенных ИК-11 или их родственников, готовых открыто рассказать о фактах правонарушений в колонии.
В 2009 году нижегородским правозащитникам уже удалось урегулировать в ИК-11 ситуацию с проблемами бывших милиционеров из Чечни, некоторые из которых раньше были сепаратистами. Тогда в ОНК поступила информация о том, что в учреждении заключенные чеченцы подвергались преследованиям со стороны других осужденных, среди которых были сотрудники МВД, воевавшие в Чечне. В исправительной колонии их держали в отряде строгих условий содержания из-за отказа мыть унитазы. Благодаря привлечению общественников и мусульманского духовенства конфликт удалось уладить.
хорошо
