25 февраля Алексей Навальный выступал в кафе «Цвет ночи», которое по пятницам превращается в дискуссионный клуб. В небольшой зал, расчитанный на 50 человек, втолкалось вдвое больше народу. За неделю до встречи здесь уже невозможно было зарезервировать столик. Лист ожидания насчитывал порядка 100 человек, большая часть из которых так и не смогла попасть в клуб. Навальный говорил 2 часа, и его слушали. Ни один зритель не покинул зал раньше, чем сам Алексей сказал: «стоп» и откланялся со сцены. Публика собралась всякая.

Было совсем мало журналистов, немного «глянцевых» дамочек и таких же молодых людей, тыкавших указательным пальцем в айпады и айфоны.

В основном зрители — люди обеспеченные, но не тупая офисная пыль, прилипшая к бренду «навальный», а думающие, активные, с интересными вопросами. 

Встреча проходила в режиме вопросов и ответов.

 

Первый вопрос из зала: Зачем вы это делаете?

Алексей Навальный:  … это очень раздражающий меня вопрос. Это самый первый вопрос, самый частый, он реально выводит меня из себя. И мне все время хочется спросить, и я вас тоже спрошу: а вы, почему все это не делаете? Видите, я уже начал разоблачать, Сейчас я всех вас разоблачу.

То есть, я реально не понимаю ни на одну секунду, почему все не занимаются тем же самым, что и я. То, что происходит с нашей страной... можно такую метафорупривести: идет старушка, такая уже полудохлая, тащит в сетке какие-то банки, подходят к ней подростки 13-летние, начинают эту старушку бить. Повалили ее в снег, отнимают у нее банки и бутылки. Никто за старушку не вступается. А все, наоборот, сидят, смотрят в Твиттер, и пишут там: «Скоты какие! Старушку бьют!». Кто-то другой пишет: «Да, плохо бабушке приходится!».  А представитель либеральной интеллигенции говорит: «Ну, дети, они же такие злые, они всегда старушек бьют. Это исторически сложилось». То есть, я не понимаю, как можно смотреть на избиваемую старушку? Может, здесь какой-то пафос неуместный в моей фразе, но это ровно так и есть. Нашу страну-старушку грабят злые подростки. Все, что нужно сделать, - этих подростков разогнать и надрать им уши! Я абсолютно верю, что все мы должны это делать. И все мы можем это делать.

Очень часто мне говорят: мы не можем это делать. Давайте… А что, собственно, я делаю? Давайте вспомним, какие дела я веду. Кто может на память сказать?

- «Транснефть».

- «Роснефть».

- ВТБ.

А.Н. … путинский самолет, и так далее. ВТБ – все абсолютно было взято из газеты «Ведомости». Все жалобы, которые мы подавали – это газета «Ведомости». «Транснефть» - это единственный материал, который мы где-то нашли. И то найти его было не так сложно. Все знают о существовании коррупции, все знали о существовании этих документов. «Роснефть» и фирма «Гунвор» - это абсолютно все «Ведомости», «Коммерсант», любая деловая пресса. Что еще? Президентский самолет – это по телевизору показывали, что Путин там летит, управляет самолетом, поливает какие-то горящие леса. То есть, я не делаю ничего такого, чего не мог бы сделать абсолютно любой человек. Никаких особых знаний или организационных возможностей для этого абсолютно не нужно. У меня есть небольшой офис, 100 кв. метров, в нем работают 5 человек. Зарплаты юристов какие в России существуют, все примерно понимают. То есть, можно с точностью плюс-минус 10 тысяч рублей посчитать, сколько стоит вся моя деятельность. Ее может делать абсолютно любой. И я искренне не понимаю, почему ей не занимаются все.

Верю ли я в победу?

Здесь я хочу рассказать такую короткую историю, которую за последнюю неделю уже много раз рассказал, может, кто-то уже слышал. Я полгода назад учился в Йельском университете. Проходил стажировку полугодовую, вернулся в конце декабря. Со мной там был один студент из Туниса. Такой Фарес Маврук.  Местный оппозиционер, бизнесмен и так далее. И мы с ним очень много обсуждали, естественно, ситуацию в России, ситуацию в Тунисе. И этот Фарес все время мне жутко завидовал, когда мы сравнивали ситуацию в России и ситуацию в тунисе.  Он говорит: «У нас вообще заблокирован Интернет. У нас нет ни Твиттера, ни YouTube, вообще ничего нет. Поэтому вы, русские, такие счастливые, все у вас замечательно. А у нас абсолютно 100%-ный тотальный контроль  спецслужб над всем. У нас не разрешают ни одного митинга. У нас президента поддерживают и любят все. У нас элита такая наглая, вороватая, которая целыми днями тусуется во Франции, она  полностью ориентирована на президента. У нас самый высокий уровень жизни среди соседних стран, поэтому вообще у нас не будет никакого ни просвета, ничего…» Он приезжал в Йель и вместе со мной делал презентацию для студентов. Я вроде был как «приглашенная звезда», а этот блогер был такой скромный чувачок. Я рассказывал про «Транснефть», он показывал какие-то свои акции и показывал видео с этих акций. Я смотрел и думал: «Господи, какое убожество эта тунисская оппозиция!». То есть, все наши марши несогласных – это просто супер-круто! Там какие-то пять человек, которых снимают тридцать пять журналистов. И это было настолько ничтожно… Это было в середине декабря. Середина декабря… Через месяц все эти крутые президенты и прекрасная элита, загрузив свои золотые слитки, сматывалась в Саудовскую Аравию.

Я не хочу проводить каких-то там аналогий, экстраполяций, и так далее. Есть огромное количество аргументов: почему Россия – не Тунис? У нас не такая концентрация населения, у нас гораздо более старше население, у нас тут гораздо более холодно – невозможно митинговать много дней подряд, и так далее. Но я абсолютно верю в конечную победу просто потому, что я вижу, то, что МЫ делаем, я надеюсь, то, что я делаю, это правильно. И я думаю, все то, что делают ОНИ – это неправильно. Это путь тупиковый. И вот просто осознание этого говорит мне, что наша победа, она просто неизбежна.  Я понимаю, что, может быть, это вызовет какие-то саркастические усмешки, и так далее. Но победа добра над злом, она неизбежна. Вот эти злые подростки, которые бьют бабушку и отнимают у нее бутылки, рано или поздно кто-то им уши накрутит, и они убегут. И я верю в то, что моя работа (она скромная, с проблемами, с недостатками, и так далее), она внесет какую-то маленькую лепту в то, чтобы эти ребята сели на самолет и улетели. Ну, не знаю,   куда им можно улететь…

- В Северную Корею.

А.Н. В Северную Корею. Но мы в отличие от Туниса постараемся заранее у них изъять загранпаспорта.

- А есть уже какие-то признаки этой победы, хоть малейшие?

А.Н. Ну, что такое признаки победы? Я вижу абсолютно настроение населения. Оно изменилось полностью. Пресловутые мои вот эти опросы: 96% считают «Единую Россию» партией жуликов и воров. Я вижу, что реальные оценки рейтингов «Единой России» крайне низкие, там максимально 20%. По некоторым республикам 35%. С помощью досрочного голосования, которое является инструментом манипуляций, они могут дотянуть до 50% и еще 15% просто пририсовать. Я вижу, что система крайне напрягается, чтобы выжить и изобразить из себя какую-то легитимность. Я понимаю, что они долго так работать не смогут. Вот все смеются на Волочковой, но это же так и есть… Есть такие люди, которые какими-то рецепторами чувствуют… И вот эти люди начали разбегаться. Я считаю, что это признаки.

- Вы собираетесь создавать какую-то общественную организацию или присоединяться к существующей?

А.Н. Вы имеете ввиду, наверное, ПАРНАС? Немцова, Милова и так далее. Что касается выборов. Я не вижу смысла участвовать в какой-то организационной структуре. Почему? Потому это правило, которое нам навязали. Условно говоря, что даст организация, в которой я введу какое-то фиксированное членство? Я возьму этих людей, которые меня поддерживают и пишут что-то в комментариях, я просто соберу со всех них анкеты, и они станут движением. Что это даст? Ничего. Эти анкеты я понесу Суркову, и Сурков с Коноваловым будут сидеть и думать: «Может быть, мы зарегистрируем, а, может быть, мы не зарегистрируем… Ну пусть он у нас получше попросят. А лучше ему намекнуть, что если он будет «хорошим», то тогда мы скажем, что зарегистрируем, а потом все равно не зарегистрируем. И посмеемся». То есть, для чего вообще играть-то в эту чушь? Я не вижу здесь ни малейшего смысла.

А реально существующие движения, они есть. Они существуют как факт. Есть организации, все у которых все есть, в сейфе лежит листочек из Минюста. Он мне не нужен. Он мне никак не поможет в моей работе.

- Что в вашем понимании «победа»? Потому что в 91-м году многие тоже думали, что это победа.

А.Н. Победа – это объявление свободных выборов. Вот у нас была долгая тема с демократами, что демократия – это власть демократов, которыми назвались все. Победа, это, я считаю, прекращение узурпации власти, которая сейчас происходит, и победа – это свободные выборы. Кто на них победит? Понятно, что там разные люди будут. Пресловутые злые националисты, коммунисты, победят разные люди. Но победой в таком тактическом смысле я считаю объявление свободных выборов.

- А в долгосрочной перспективе? Все-таки это одномоментно, а плюс три года, плюс пять лет?..

А.Н. В долгосрочной перспективе я не вижу необходимости здесь что-то изобретать. Мое видение будущего России заключается в том, что Россия – это европейская страна. На самом деле, может быть, ординарная европейская страна. Несмотря на то, что нам пытаются насадить. Русские, даже которые говорят, что «мы хотим быть такими самобытными», они все равно едут в Германию, из Германии возвращаются и начинают: «А чего ж у нас-то?.. Вот там порядок, там люди на тротуаре не паркуются…», и так далее. Поэтому все равно ментально мы все стремимся туда. Россия должна развиваться как просто одна из европейских стран.  Это и будет нашей стратегической победой.

- Алексей, почему власть, с вашей точки зрения, так неумело, я бы даже сказал, лубочно, защищается от ваших нападок, почему так глупо реагирует, иногда карикатурно?

А.Н. Что вы имеете ввиду?

- Любая ваша нападка заканчивается… Да, хотя бы последнее интервью с «Единой Россией», с Федоровым.

А.Н. Понимаете, было бы ошибочно считать, что власть, она как-то едина, и может что-то сделать. Это не так. То есть, понятно, что любого отдельного человека можно закатать в асфальт, можно арестовать даже богатого человека, можно разогнать его компанию, можно его запугать, замучить, все, что угодно, можно сделать, но  системно они не способны делать каких-то сложных вещей. Не потому что они дураки, а потому что они просто заняты другим. Это не преувеличение и не утрирование, но единственная мотивация любого человека, который сидит вот там, являются конкретно деньги либо для себя, либо для своих предпринимателей, либо расширение какого-то круга своих полномочий. Все, больше ничего. Поэтому, если вы думаете, что там сидит какая-то куча людей в кабинете, которые думают, как остановить Навального… В лучшем случае, они думают о том: как нам взять бюджет, чтобы остановить Навального.

- Есть толковые исполнители?

А.Н. Толковый исполнитель, это тот, который – «где нам взять бюджет?»… Он берет бюджет, он толковый исполнитель, он каких-то там ботов присылает ко мне в ЖЖ. Они приходят, кидаются резиновыми членами. Они и есть толковые исполнители. В каком-то смысле они эффективны, потому что действительно они надоедают и раздражают на каком-то этапе. Ну, вот, они-то считают себя очень эффективными. В каком-то смысле это так и есть. Они же «крутые», «Гунвор»-то у них. Вроде бы простая вещь -  треть российской нефти через какой-то оффшор продается. Продается, продается – никто здесь особо не бузит, митингов по этому поводу не жгут. Работает? Работает. Поэтому они считают, что они эффективно действуют.

- Я просто хочу, сказать, бывают такие люди, как Федоров, а вот сегодня, по-моему, была довольно качественная провокация в Твиттере, которая Алексею будет хорошим уроком.

А.Н. Вы имеете ввиду Дворковича?

- Да.

Михаил Дворкович (неожиданно из-за столика): Я тут, кстати!

А.Н. О, Дворкович пришел. Круто. Все знают эту историю? Я могу какое-то время уделить. Знаете или не знаете?

- Расскажите!

А.Н. Ладно, раз начали говорить. Присутствующий здесь Дворкович младший, младший-старший, ну, короче, Дворкович-брат, назовем его так, написал в Твиттере, что я  «высокооплачиваемый экстремист», и он немедленно меня вызывает на дебаты.

М.Д. Не совсем так. Давайте, я уж лучше расскажу, что было. Для начала, я неделю назад попросил Вас извиниться за клевету, которую Вы обратили в сторону Евгения Федорова относительно его пяти квартир, машины и дома. Потому что это реально было клеветой, о которой Вы знаете, о том, что Вы не так прочитали немножко декларацию. И дом Евгения Федорова является развалюхой в Калининградской области, за 300 тысяч рублей купленный несколько нет назад, «Мерседес» у него из класса 2004 года полуразваленный, квартира им получена в Первой Думе, будучи депутатом, как служебная квартира, вторая досталась   от родителей, третья  - когда-то они с женой благодаря ее же родителям для ребенка покупали, ну, и так далее. Я не буду продолжать, это его частная жизнь. Купил единственную квартиру на свои деньги, когда не был депутатом, чтоб Вы понимали. Хотя Вы сказали, что он всю жизнь был чиновником. Хотя служил в Афганистане во время войны, был главным энергетиком 40-й армии. Человек отработал очень много на государственной службе и является, на самом деле, патриотом и государственником. Он слабейшим образом с Вами поработал на радио. Действительно он был очень неубедителен. Он был демагогичен, он не ответил ни на один вопрос – это правда.

Более того, я считаю Вашу деятельность вполне разумной, нормальной и занимаюсь примерно тем же самым. Тем не менее, те методы, которыми Вы действуете, я не всегда с ними был согласен, и последнее время мне стало еще сложнее ее воспринимать, потому что ко мне из разных источников поступила информация, которую я скоро опубликую в своем Живом Журнале, которая подтверждает, что большая часть проектов, которые Вы реализуете, реализуется за деньги, поступающие от конкретных заказчиков. Таким образом, даже учитывая то, что Вы делаете правильное дело, когда Вы это делаете за деньги, это уже не борьба со злом, это называется – за деньги одного человека Вы наезжаете на другого человека. Это Ваша работа. Вы адвокат. Ничего плохого в этом нет. Более того, я готов Вам помочь в Вашей деятельности, только бесплатно.

Знаете, я занимаюсь этим бесплатно, потому что у меня трое детей, и я хочу, чтобы они жили в нормальной стране. И сегодня я написал простую вещь: то, как Вы действуете, когда Вы клевещете на людей, даете не всегда проверенную информацию – это экстремизм, потому что делаете Вы это эпатажно, прямо, явно. Ну, Вы умеете, Вы – молодец! Поэтому я пригласил Вас на прямые открытые дебаты. Вы отказались. Ваше право. Буду писать с доказательствами, с бумагами, как это Вы умеете делать. Спасибо!

А.Н. Ну, вот видите, Энди Уорхолл прав, и Михаил Дворкович получил свои 15 минут славы. Вот, смотрите, раньше приходили на какие-то мероприятия  - «нашисты» кидались резиновыми членами. Я не хочу сравнивать Михаила Дворковича ни с чем, но это выглядит, примерно так же. Замечательно… (аплодисменты) Михаил, что воду в ступе толочь? Я вот эти все темы относительно того, что «мы расскажем вам страшную историю о работе Навального», публикуйте все! Я с удовольствием со всем ознакомлюсь. А всю информацию об имуществе Вашего любимого депутата Федорова я взял с сайта Государственной Думы. У него пять квартир.

М.Д. Не надо фантазировать! Вы оскорбили человека в эфире!

А.Н. Вы же говорили, я Вас не перебил не разу.  Пять квартир у него записано в его декларации, и две служебных. Это не важно на самом деле. Пусть депутат Федоров купил себе сто двадцать пять квартир. Другое дело, что я не понимаю, как он это сделал, будучи чиновником Государственной Думы, и не проработав ни одного дня на государственной должности. Неважно… Вот видите, частично наши дебаты состоялись. Мяч на Вашей стороне. Мы все ждем того, что Вы опубликуете свою «ужасную» информацию о том, что я работаю за деньги. Я сам с ней с удовольствием ознакомлюсь, и я думаю, что все ознакомятся. Я всегда призываю всех сразу публиковать такую информацию. Вопрос!

- Вопрос интимного свойства. А Вы не боитесь, что Вас в изнасиловании обвинят?..

- … Дворковича!

А.Н. Дворковича? Могут. Судя по заявлениям Дворковича, собственно говоря, он в Твиттере все, что угодно, может написать. Главное, чтобы брат Дворковича не писал, потому что это уже будет государственный экстремизм, если и тот меня в этом обвинит.

М.Д. А Вы и его обхамили, собственно говоря!

А.Н. Михаил, я понимаю Ваше желание продлить  Ваши 15 минут славы, но это будет не совсем удобно по отношению к людям. Все-таки они-то заплатили 600 рублей за меня.

(смех, аплодисменты), (вход на мероприятие стоил 600 р – Ю. Б.)

Давайте, если есть еще вопросы, я продолжаю отвечать!

- Скажите, пожалуйста, а вот когда после всех историй с «Транснефтью» Путин объявил благодарность «Транснефти», Вы почувствовали, что как-то с Вами вступили в диалог?

А.Н. Медведев, по-моему, объявил благодарность… Да, Путин, Путин, верно. Да, совершенно верно, я почувствовал, что со мной вступили в диалог, и, мало того, со мной постоянно вступают в такой диалог. Если вы обратили внимание, совсем недавно я заявил о том, что мы будем расследовать новое дело в отношении Вексельберга. Там совершенно замечательная ситуация: Министерство регионального развития покупало здание, которое принадлежало раньше венгерскому посольству. Венгерские жулики здание ценой 50 миллионов продали за тридцать оффшором, потом Министерство регионального развития купило его за 116 у этого оффшора. Соответственно разница улетучилась, неизвестно куда. Венгерские жулики сейчас под следствием. То есть, там три человека сидят, министра иностранных дел допрашивают, по-моему, там сейчас под стражей находится посол, и так далее. В России не происходит ничего, а сейчас выясняется, что посредником в этой сделке была одна из компаний Вексельберга «Ренова». Совершенно очевидная коррупция. Мы будем ей заниматься. Мы опубликуем эту информации. Не мы, кстати, «Ведомости» публикуют информацию. На следующий день Медведев встречается с Вексельбергом, дарит ему какой-то орден. Это абсолютно выверенная и постоянная позиция власти. Они ровно таким образом посылают, что называется, месседжи. Это диалог: «Да, мы охренели, и что?», «Да, мы будем делать все, что угодно! Нас это вообще не волнует». И они не собираются особенно стесняться....»

- У меня есть вопросы. Первый вопрос, может быть, провокационный: Вам не кажется, что, может быть, проще уехать? И второй вопрос, может, чуть серьезнее. Я абсолютно разделяю Ваши взгляды и видение. Но вот Вы говорите, что это группа подростков, бьющая старуху, бабушку. А Вам не кажется, что, может быть, Вы упрощаете ситуацию? Ну, группа подростков… Мы не говорим сейчас о пяти людях. Мы говорим о том, что существует огромная государственная машина! И не на 100% лично я уверен, что, если пять человек на самой верхушке заменить, то светлое будущее наступит. Но честные выборы… Хотя Вы сами правильно сказали, честные выборы могут еще неизвестно, к какому результату привести.

А.Н. –  Посмотрите, что касается, уехать. То есть, для меня уехать – это означает проиграть. И мало того, что я совершенно искренне не хочу уезжать… Вот мы сейчас всей семьей полгода прожили в Штатах, я нашел в себе абсолютно все комплексы советского человека, про которые я слышал. То есть, меня бесят улыбки, меня бесит отсутствие черного хлеба, и так далее, и так далее. Реально жизнь за границей меня раздражает.

    В этом смысле я – абсолютнейший «совок», и я не понимаю, почему я должен уезжать. Я хочу жить на своей прекрасной «совковой» родине. И единственное, что отравляет мою жизнь в Москве, если мы не берем политику, это пробки. Это прекрасный город для жизни, мне здесь очень нравится. Я и не планирую, и не хочу никуда уезжать. Тактически уехать и вести деятельность из-за границы тоже не получается.

Потому что, когда на меня пытались завести уголовное дело в первый раз, идея как раз была такая, чтобы я испугался и не вернулся. Но это сделает невозможным реальное ведение расследований. Конечно, я в ЖЖ-шечке буду по-прежнему писать какие-то гневные посты «доколе!», но все эти гневные посты «доколе!» у меня-то сопровождаются тем, что я физически иду и несу заявление в милицию. Милиция, когда рассматривает, она обязана взять с меня объяснение. Если они объяснение не возьмут, то они дело закроют вообще на самом раннем этапе. Здесь нужно физическое присутствие и хождение на допросы, и объяснения, и так далее, и так далее. Поэтому я просто не смогу ничем заниматься. Я буду как такая газета «Колокол» и недобитые какие-то эмигранты, сидят и пишут, ругают из-за границы. Естественно, плюс – это даст возможность всем этим кремлевским жуликам продвигать тему: «ну, что он на нас там гавкает из-за океана», как писали мне, когда я учился в Штатах. Они были абсолютно уверены, что я не вернусь и веду какую-то свою пропаганду из уютненькой Америки.

Второй вопрос у нас был про подростков. Это на самом деле подростки. Есть группа… То есть, понятно, что весь государственный механизм абсолютно коррумпирован. Да, оно так и есть. Но движущей силой того, что сейчас… это такая достаточно небольшая корпорация, то, что условно называется «питерские». Это, конечно, очень утрировано, но так оно и есть. Конкретные люди, но мы понимаем, как они управляют, что они делают, примерно даже понимаем, кто ворует, сколько воруют. То есть, это совершенно конкретные люди. Их не пять, и не двадцать пять. Но их и не тысяча. И эти люди являются теми, кто узурпировал власть, и кто творит беспредел. И именно они превратили коррупцию в главный механизм управления государством. Они устроили систему делегирования. Они нам вниз, нам, условным, всем уровням власти, дают возможность воровать где-то внизу, снизу им должны возвращать политические полномочия, а именно, 65% «Единой России», упрощая. И это дает им возможность на их прекрасном «верху» снимать жирные сливки: «Гунвор» и так далее, и так далее. То есть, это организованная преступная группа, и можно составить ее список. И вот эти люди должны, конечно, в первую очередь быть наказаны, и они будут наказаны рано или поздно.

- Можно терминологический вопрос? Вот Вы сказали, что Вы ведете расследование. На самом деле Вы расследование не ведете. Вы просто …(неразб) на «Известия», на «Ведомости» ссылаясь, еще на что-то.  В этом вопрос. Вы сами  что-то расследуете?   

А.Н. - Вот, смотрите. По технологии, как это происходит. Вот достаточно просто. Возьмем это «венгерское дело». Вот написали «Ведомости», они это вскрыли. Совершенно очевидно, что там есть ряд документов правительства, которые можно получить. Мы делаем запросы, просим документы правительства. Дальше – венгерские документы. В этом случае не так сложно, нужно было только связаться с венгерскими журналистами, что мы и сделали, и они присылают все документы, которые там проходят в Венгрии, открытые. Дальше есть в Венгрии документы полиции, которые можно попробовать запросить запросом, но гражданину России точно не дадут. Поэтому мы ищем дружественного венгра, который как гражданин Венгрии пишет что-то в полицию и пытается оттуда что-то получить. Соответственно здесь тоже ничего не будет. Очевидно, что люди украли 60 миллионов, очевидно, что в этом замешан, как минимум, министр, то есть это не могло быть без его ведома, и очевидно, что у них нет ни малейшего желания садиться в тюрьму за это. Поэтому здесь просто делаешь жалобу, подставляешь все эти документы, относишь в милицию. Милиция начинает кого-то опрашивать, не опрашивать, выносит постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, которое ты идешь, в суд обжалуешь. Эта моя работа – это бесконечные бумаги, огромные документообороты, мы гоняем эти документы туда-сюда, и так без конца. Это, на самом деле, адская рутина и очень противная. Я говорил, что это может делать любой человек, но этот человек должен быть как минимум терпеливым достаточно. Потому что вот такие промежуточные-то дела мы выигрываем постоянно: вынесли постановление об отказе, мы его обжаловали в суде и выиграли. Но какие-то знаковые… Понятно, что прокуратура сделает все и пойдет, выкинет дело. У нас суд был с Транснефтью. По благотворительности Транснефти. Может быть, вы помните, в 2006-07 годах Транснефть потратила 500 миллионов долларов на благотворительность. Крупнейший благотворитель в стране, один из крупнейших в мире. Мы занимались два, сейчас уже три года этим занимаемся. Два из них – милиция выносила отказное, которое мы обжаловали в суде. Так было, по-моему, пять раз. На пятый раз, когда мы пришли в суд, пришел официальный представитель милиции и сказал: «Дело потеряно. Мы потеряли дело». Они его потеряли. То есть, мы выиграли, но суд бездействуют. Началась вся эта бодяга заново. Тянулась несколько месяцев. После чего мент нагло пришел в суд и сказал: «Мы потеряли дело». Понятно, что они не могут посадить сами себя. Но это и есть расследование. То есть, я как Шерлок Холмс или Черный плащ, я не взбираюсь по карнизу и не выкрадываю ниоткуда документы. У меня нет ни желания, ни возможности это делать. Расследование – это бумажки. Вот бумажки мы и ищем. Но так или иначе, они же украли эти деньги. И мы понимаем. И они понимают, что мы понимаем. Поэтому рано или поздно все сядут за это. Вот мы сейчас делаем то, чтобы при этой власти, при следующей власти, будут вот эти все тома, которые стоят, рано или поздно они все будут использованы для того, чтобы «каждая сестра получила свою серьгу».

- Алексей, понятно, что люди, сидящие здесь, в основном Вас поддерживают. И Вас поддерживает большинство, мы уже знаем, какое, в Интернете людей, за исключением самих жуликов и их ближайших родственников. Но, к сожалению, в России меньшинство людей технически грамотных и пользующихся Интернетом. И большинство все-таки голосует за партию воров и взяточников. Что с этим делать? 

А.Н. – Неправда ваша. Проникновение Интернета сейчас сколько? 59%. Людей, которые каждый день получают новости из Интернета, конечно, гораздо меньше. Это процентов, может быть, 25. Поэтому мы достаточно эффективно можем обращаться к этим людям. Мне очень часто говорят, что, да, мы тебя поддерживаем где-то, но, вот, бабушки, они ж про тебя ничего не знают. Телевизора-то у тебя нет. Нет у меня телевизора, и бабушки про меня не знают. Я пытаюсь выстроить стратегию таким образом, что мне все равно. То есть, Первого канала не существует для меня, я не существую для Первого канала. Банк не торгует семечками, я не даю в кредит. Мне все равно. Мне бы этих людей охватить, у которых есть Интернет! Это миллионы людей. Поэтому я вообще пытаюсь выстроить совершенно альтернативную стратегию. На-пле-вать! Огромное количество оппозиционеров говорят: «Дайте нам немедленно телевизор, Первый канал, врежем пламенную речь – и все завтра, какие-то толпы выйдут на улицы».

    Мне не нужен Первый канал. Я живу в ситуации, когда его не существует. Нет и нет его, значит. Мне есть, к кому обращаться в Интернете. Мой ЖЖ читает от 150 до 200 тысяч человек в день. И это достаточно много. Хотя бы этих людей убедить.

Потому что сказать, что тебя там все поддерживают, это штука такая – сегодня поддерживают, завтра не поддерживают. Это одна из больших проблем в моей работе, потому что все поддерживают, но одновременно ждут разоблачений – немедленно разоблачи кого-то! Три года я этим занимаюсь, и три года мне задают вопрос: «Ты вообще посадил кого-то или не посадил?». Сами себя люди не могут посадить. Поэтому такое … Поддержка сменяется чем? Разочарованием. Я получаю в день 300 писем. Я не могу даже людям на письма отвечать. И они мне соответственно начинают говорить: «Скотина, я тебе три года писал, ты мне ни разу не ответил! Я тебя просто ненавижу сейчас». Со сторонниками так же бывает: сначала они тебя любят, начинают обращаться, ты не можешь и просто ответить, они начинают нервничать – почему Навальный, я его люблю, а он не отвечает. Потом эта любовь очень быстро сменяется ненавистью. - «Я в тебя верил, а ты ничего не сделал!». – «Я хотел, чтобы ты устроил кровопролитие, а ты чижика съел!».  -  Вот так оно и бывает. Поэтому нам бы, возвращаясь, хотя бы тех людей охватить. Мы можем дотягиваться до миллионов. Но нет в этом проблемы. Нам нет проблемы дотянуться до миллионов. Когда мы захотели по Транснефти миллиону человек рассказать про дело, мы рассказали в течение трех дней. Нужно хотя бы этих людей охватить. Все перемены делает один процент активного населения. Нам не нужны армии бабушек, которые идут с коромыслом наперевес из каких-то далеких деревень.  И есть какой-то Первый канал, который говорит на Кремль. Нет необходимости, чтобы все гудели, вся страна, 100% населения. Один процент активного населения – их нужно убедить хорошенько.

- А как сказалась история с Транснефтью на котировках?

А.Н. -  С Транснефтью? Никак не сказалась. Ни разу мои действия… Они какие-то безумные люди в Транснефти! Они говорят о том, что… (вообще безумные люди!) они говорят о том, что моя деятельность может повлиять на котировки, но ни разу не повлияла ни на Газпром, ни на ВТБ.  И любой человек, который знаком с фондовым рынком, понимает, что это не может повлиять.

- Два вопроса, наверное. Первый: ходите ли Вы на выборы? И второй вопрос. Есть такая вещь, которую все, наверное, обсуждают и в этом зале и не в этом зале, это проблема 2012 года. Что Вы об этом думаете?

А.Н. – А какая проблема, компьютеры снова остановятся?

- Нет. Скорее, как мы дальше будем двигаться после выборов, которые будут в 2012-м?

А.Н. – А первый вопрос был?

- Ходите ли Вы на выборы?

А.Н. – Хожу ли я на выборы? Я, и недавно совсем об этом писал, был горячим сторонником проведения бойкота: выборов нет – бойкот! Но, к сожалению это не работает. Я должен признать, что не удалось. Я был не прав. Это не работает. Не работает, в том числе, потому, что огромное количество активистов, нормальных людей оппозиционных, - ну, они поддерживают разные партии, мелкие, крупные, я не знаю, «Яблоко», коммунистов, и так далее – воспринимают эту идею в штыки. И сторонники бойкота, они получают сразу feedback очень нехороший. Не работает это. Поэтому сейчас концепция должна… Я писал об этом.

    Оппозиция должна идти на выборы, голосовать против «Единой России». Это должно быть, опять же, не для того, чтобы какой-то результат…  Это должно быть неким гражданским актом: пойти и свой штырь им вставить. Вот в этом весь смысл этой стратегии. Она рано или поздно сработает.

Опять же технологически они махинацию-то делают как? По всем заводам люди голосуют досрочно. Вот они 10% проголосовавших досрочно, все проголосовали за «Единую Россию». Это и дает пресловутые 40%, потому что явка на выборах, она очень низкая. Поэтому, если мы приводим людей, которые раньше никогда не ходили на выборы, приводим 3% людей, мы создаем колоссальные проблемы для фальсификации, потому что фальсификация это очень сложный процесс. Там тысячи людей, избирательные комиссии, учителя, врачи, все же боятся. Они, конечно, это делают все, но там мало ли что случится. Где-то какие-то наблюдатели. Взяли, вытащили какие-то бюллетени, подписали протоколы – всем немножко страшно. А если усложнить им этот процесс, то, конечно, для власти это будет колоссальным стрессом. Что касается 2012 года, вы имеете ввиду, видимо, президентские выборы,  - нет их. Нужно игнорировать это все, нет возможности на все это повлиять. И это не является чем-то существенным в нашей жизни. То есть, не нужно просто жить по их календарю. Предвосхищая возможный вопрос: я не имею намерения куда-то баллотироваться или выдвигаться, потому что выборов нет. Были бы выборы, я бы пошел. Выборов нет, и поэтому участвовать в процессе, где я не контролирую ничего, от момента регистрации и сбора подписей и заканчивая результатом. На каждой секунде это предвыборной жизни… Вот там Чуров с Сурковым, или еще там какие-то жулики сидят, и чего они хотят, то они и делают со мной. Для чего участвовать в процессе, где ты не контролируешь абсолютно ничего. И опять же выборы будут стрессом для власти каким-то, конечно, большим. Но я предлагаю просто их игнорировать. Они не важны для нас. Они не существенны. Власть в России сменится в результате условного «Туниса» или условного «Египта». Это единственное… То есть, существуют два сценария, при которых эти жулики сами понимают, что все, кранты, и они начинают делегировать власть, в широком смысле слова делегировать власть губернаторам, муниципалитетам и так далее, либо случается «Тунис». «Тунис», конечно, гораздо более вероятен, потому что делегирование власти и отдача власти означает просто отдачу денег. Это означает, что завтра не будет «Гунвора», не будет братьев Ротенбергов, и деньги пропадут. Братьев Ротенбергов сожрут какие-то другие братья. Дворковичи. (смех) Я не знаю, кто угодно. Поэтому они на это не пойдут никогда.

- Алексей, кто Ваш кумир?

А.Н. – У меня нет кумира, честно скажу. Мне часто задают этот вопрос. В голове сразу возникает Лев Толстой, но он не является моим кумиром. Я не знаю. Я начинаю судорожно перебирать что-то … от Арнольда Шварценеггера, чтобы всем понравиться. У меня нет кумира. Я не могу сказать.

- Просто как так получилось, что в какой-то момент Вы стали заниматься тем, чем Вы занимаетесь?

А.Н. – Я занимался, честно говоря, этим очень давно. Я занимаюсь этим всю мою такую осмысленную жизнь. Я в 1999 году, когда Путин возник, и пошли первые разговоры о том, что будет увеличен барьер для партий, я решил вступить в «Яблоко», просто в качестве такого самого по себе гражданского жеста. Раз вы говорите, что они пролетят, я возьму и вступлю всем назло. Вступил, пришел, посмотрел, увидел, что на самом деле либералы в таком ужасном положении не из-за зловещего Кремля, а из-за того, что они просто ничего не могут сделать. И решил как-то помогать. Постепенно втянулся. Съездил несколько раз на выборы. Поработал юристом на избирательных кампаниях. И как раз увидел ту самую бабушку, которую бьют подростки. И с тех пор я занимаюсь защитой этой бабушки, вот и все. Я в «Яблоке» создавал такой Комитет защиты москвичей, мы боролись с уплотнительной застройкой. Если вы помните, там два года назад, три года назад до кризиса это была чудовищная проблема, колоссальная. Это, кстати, было в десять раз опаснее того, чем я сейчас занимаюсь. Потому что, когда мы штурмовали какую-то строительную площадку и останавливали работы, это значит, что какой-то конкретный строитель лишался 5 миллионов в день, это для него стоил простой этой строительной площадки. И, естественно, все эти строители, они склонны гораздо больше к простым каким-то решениям, чем любые «Гунворы», Сечины и так далее, потому что… Возьмем пиковый вариант, решить: «Давайте убьем Навального». Это что? Это же коллегиальное решение должно быть. Давайте проведем рабочую группу, на согласование… (смех) Убить Навального – не убить. Пропустит ли юридическое управление. Это же все… А кто за ним стоит? А тот, кто за ним стоит, нас потом в ответ не убьет? Какая будет обратка? И так далее. То есть, это даже кого-то убить – сложный бюрократический процесс. Потому что, каждый хочет урвать денег, но боится взять на себя ответственность, потому что мало ли чего случиться? Я думаю те люди, которые так вот сказали, дали приказ побить Кашина, они очень сильно об этом сейчас жалеют. Потому что никто не понимал, что будут такие последствия, будет какое-то расследование, и будет такой грандиозный скандал. Поэтому…  - Мы его убьем! – А завтра что-то изменится, нас просто возьмут, посадят показательно. А какие-то строители, это же вообще все просто: сказали, там, «Махмуд, поджигай!», - и все. И в этом смысле это было гораздо более опасно. Я занимался этим давно. Я занимался этим в «Яблоке». Потом начал заниматься этими корпоративными вещами. Я чувствую, что я всю сознательную жизнь в этом.

- Вот Вы сказали, что когда про кумира спрашивают, то Лев Толстой приходит в голову первым. Вообще-то Лев Толстой был вождем в определенном смысле слова, были толстовцы. Вы чувствуете себя вождем?

А.Н. -  Я не чувствую себя вождем. Мало того, что… То есть, конечно, иногда там, знаете, пишешь пост, первые двадцать комментов  - «Навальный – 2012» - круто, там… Но при этом я понял очень хорошо… Я пытаюсь это все осмыслить рационально. Быть вождем, в том числе, это неэффективно, и это в каком-то смысле опасно. То есть, если с коррупцией борется какой-то чувак, который стоит в развивающемся плаще и мечом машет кого-то, это неэффективная борьба с коррупцией. Я скорее ощущаю себя человеком, который инициирует какую-то систему. Задача-то не быть каким-то одним крутым Навальным-вождем. Задача создать сто навальных. Помочь созданию, становлению. Они появляются. Появляются даже люди в регионах, которые меня просто  восхищают, потому что в регионе бороться с каким-то своим начальником ДЭЗа и пытаться его посадить, это опасно реально. Поэтому задача – выстроить схему вокруг себя. А люди, которые занимаются этим, им вожди не нужны. Они не хотят быть в какой-то тени моей. Они хотят быть сами по себе, хотят баллотироваться на региональных выборах, хотят быть крутыми, хотят быть маленькими вождями, и так далее. Поэтому с ними таким образом достаточно сложно. Тысячи навальных выстроить, будучи вождем. Нужно делать систему. И опять же эта система для чего? Для того, чтобы… Одна из причин: я не хочу, чтобы меня вытащили, убили, украли, подкупили, запугали, ну, чего-то сделали – и все это рухнет завтра. Вот это будет наихудший итог того, чем я занимаюсь.

- А все-таки, сколько нужно навальных? И второй вопрос: обязательно ли все эти навальные должны быть юристами? Вот я не юрист. Как я могу быть Навальным?

А.Н. – Вы можете быть Навальным запросто. Тот же самый «Роспил». Весьма эффективный проект. Ну, толком он еще не запущен и то, что кажется какой-то стройной схемой этого «Роспила», это какой-то такой в целом бардак из тысяч людей и этого всего… Большинство людей, которые эффективно там, они вообще ни капли не юристы, вообще ни разу не юристы! Все, что нужно делать, это немножко терпения, и просто верить. Это очень банально. И я тут не скажу ничего нового. Вот если веришь и хочешь этого всего, - вперед! Ты будешь самым лучшим навальным, может даже лучше, чем навальный-навальный. (смех) Я даже уверен, что лучше, чем навальный-навальный!

- Алексей, у меня два вопроса по Вашему проекту «Роспил», по его финансированию. Первый. Вы упоминали в ЖЖ, что будете изучать вопросы налогообложения дополнительно. Обязаны Вы платить налоги, либо не обязаны с полученной суммы? Вы пришли к какому-то заключению?   И второй вопрос по поводу… Я понимаю, что Вы собрали достаточно существенную сумму на Яндекс-деньгах. Как Вы планируете их переводить в реальные деньги для того, чтобы платить зарплату Вашим юристам? Это будет через банк с уплатой комиссии или какой-то другой способ?

А.Н. – «Роспил» - это система контроля госзакупок, на которых, как говорит наш президент, воруют триллион в год. Это у нас воруют этот триллион. То есть, если мы посчитаем на каждого из нас, получится достаточно существенная сумма каждый год. Это как раз самый первый был вопрос: видите ли Вы победу или что-то. Когда я ожидал, что на «Роспил» будут перечислять деньги, но когда в первые два дня, в первую неделю мы собрали  3 миллиона, я увидел: 10 тысяч людей перечислили деньги, это все-таки такая уже!.. Ну, что такое перечислить деньги на «Роспил»? Какому-то Навальному, на деревню бабушке я перечисляю свои… Наш крупнейший донор сейчас перечислил 150 тысяч рублей. Я вообще в шоке был. Это же вообще человек дает, фактически инвестирует вникуда, дает на какой-то мой личный счет и так далее. Поэтому опять же то, что такие тысячи людей появляются, это очень круто, и это полностью опровергает известный миф о социальной атомизации, пассивности и так далее. Все люди делают это и готовы это делать. Сейчас мы собрали почти пять миллионов рублей. Мы выполнили годовой максимум за три недели. Это все лежит на Яндекс-деньгах. Существует достаточно большая группа весьма продвинутых и крутых аудиторов и специалистов по налоговым всяким вещам, каждый из которых говорит разное. В связи с чем до сих пор мы, естественно, не определились, должен ли я сам платить с этого налоги, должны ли платить люди. Но мы изначально  декларировали, что, скорее всего, мы заплатим даже там, где нам не нужно платить, где мы не уверены. Поэтому мы исходим из того, что из каждого собранного рубля 47 копеек уйдет на налоги.  Но это такой пиковый вариант. Для нас не существует никакой другой схемы работы, кроме абсолютно белой. Потому что мы не можем делать так, чтобы любой налоговый милиционер пришел и, во-первых, все остановил, деньги арестовал, а меня … Вместо того, чтобы заниматься какими-то вещами, я буду целыми днями ходить и с этим милиционером разбираться. Поэтому здесь такая перестраховка. Ничего другого не остается. Схему мы найдем рано или поздно. Вся эта аудиторская банда, я надеюсь, что я все-таки выбью из нее единое консолидированное решение, мы это сделаем.

- Алексей, скажите, пожалуйста, Вам не кажется, что то, что Вы делаете, это все здорово, большое Вам спасибо, но, если вдруг представить, что в единочасие будет побеждена коррупция в нашей стране, то включится коллапс? Можно будет закрыть это заведение, потому что придет инспектор СЭС, и он не берет взяток, и он однозначно увидит здесь проблемы. Московские школы тоже будут закрыты, потому что директора школ берут взятки. Поликлиники закроются. Многих артистов посадят в тюрьму, потому что они не платят налоги. Вот как с этим быть? (смех) Мне просто кажется, что сейчас все это достигло такого уровня, что просто невозможно с этим ничего сделать. Будет просто коллапс.

А.Н. – Ну, известно, что коррупция это некий смазочный механизм экономики. И что экономика неэффективна, поэтому коррупция дает какие-то возможности что-то делать. Я в это не верю абсолютно. Много на эту тему чего написано, огромное количество, и это там всякие ученые умные люди опровергли, и так далее. Коррупция отменится, пропадет, снизится в результате того, что СЭС запретят или переформатируют. То есть, не может такого быть, коррупция исчезнет, а СЭС останется в нынешнем виде.

    В нынешнем виде СЭС существует исключительно для того, чтобы брать взятки. И все люди, которые идут работать в СЭС, идут туда для того, чтобы брать взятки.

Поэтому это исключено. Я вижу пример. Абсолютно наша избитая Грузия. Кто в Советском Союзе был символом коррупции? Грузинский милиционер или грузинский прокурор. Сейчас грузинский милиционер не берет взяток. Это парадоксально. Я не верил сам, пока мне не сказали миллион разных людей. Побороли. То есть, абсолютно волевым решением, на голой политической воле они это сделали. Ну, значит, и мы сделаем. Коррупция, она не мгновенно через изменение ментальности… Вот мы с утра все проснулись – и не берем взяток. Это просто чисто какие-то решения, основанные на политической воле. Гонконг. Достаточно избитый, тоже популярный пример. Уж коррупция там была такая китайская, настоящая, такая с вывертом, ужасная коррупция! В Гонконге в 70-е годы была создана вот эта комиссия по борьбе с коррупцией. Которая сделала что? Она просто всех посадила.  То есть, это люди, их было достаточно немного, они действительно не брали взяток, у них была политическая поддержка. И они просто тупо начали всех сажать. И коррумпированность государственного аппарата в Гонконге была 97%, сейчас она не более 5%. Причем, там, через дорогу, в Китае, в большом Китае, где расстреливают всех за коррупцию, она по-прежнему зашкаливает. Нужна просто политическая воля. Это все абсолютно реальные вещи. И это можно изменить. И не будет никакого коллапса.

- Алексей, какое-то время назад здесь была встреча с Дмитрием Быковым, который  тоже присутствовал. Вот у меня вопрос: согласны ли Вы с его мнением, с его теорией о том, что мы живем в болоте, и вот это болото изредка выбрасывает каких-то сверхлюдей или, наверное, какие-то личности, которые помогают нам видеть эту правду жизни или ситуацию? Вообще вся его речь сводилась к тому, что это какая-то беспросветная темень и болото. Вы согласны с ним?

А.Н. – Известная тема про взрывы пассионарности, и так далее. Просто Быков, он очень … интересное было выступление, и он вовлек в традиционную феерическую такую оболочку, все это было действительно очень интересно и смешно. Я не вижу никакого болота вокруг себя. То есть, вокруг меня постоянно какая-то жизнь кипит.  Просто не надо быть частью болота. Болото – это те самые люди, которые смотрят на эту самую нашу избиваемую бабушку и пишут в Твиттер: бедная бабушка! - «Ужасно, ужасно то, что происходит на улице, бабушек избивают!». – То есть, я не вижу никакого болота. И мы видим – какая-то социальная пассивность, но она изменяется мгновенно. Вот в Калининграде было болото. Вот его за три секунды уже и нет. В Тунисе было болото, уж поболотистей нашего! Все там изменилось. Египет. Нет никакого болота. Есть, наверное, никем не контролируемые совпадения факторов. То есть, если бы в Тунисе этот парень-таксист не устроил самосожжения, наверное, ничего бы не произошло. Если бы в Кондопоге тогда не прирезали вот этих двух человек, не было бы всего, что породило целое движение в разных абсолютно векторах. Там какое-то ДПНИ усилилось, эти создались… Изменилась миграционная политика. Есть просто какой-то ряд абсолютно случайных факторов. Я не верю ни в какие стратегии и в сложные комбинации. Все, что 10 лет занимаясь политикой, все, что я понял, это, что ничего нельзя спланировать серьезно и ничего нельзя убрать. Не существует заговоров, не существует сложных схем. Все происходит случайно, и никто не знает, что будет завтра. Я не знаю… Гаишник переедет беременную женщину – начнется революция. Запросто.

Окончание в ближайшее время.