Русофобам, либерастам и прочим демократическим уродам посвящается.
Битва у Акоста-Нью, или торжество демократии.
Вот уже чуть ли не полтораста лет в Парагвае официально воспевают героизм и мужество детей, празднуя 16 августа День Защиты детей. В августе 1869 года противник неумолимо наступал, грозя перерезать страну надвое и отрезать резервную армию от баз снабжения. Общие вооруженные силы вражеской коалиции равнялись численности мужского населения Парагвая, но парагвайцы вот уже пять лет успешно сопротивлялись.
Однако, всем казалось, что сопротивление окончательно подавлено, так как на пути у 30 тысячного корпуса аргентинско-бразильско-уругвайских войск не осталось НИ ОДНОГО ПАРАГВАЙСКОГО СОЛДАТА. И сказал президент страны:
- Если мы хотим сохранить свободу, врага надо задержать хоть на сутки... Как? Чем? Не знаю. Не задержим, стране конец. Удастся задержать - успеет подойти резерв...
Охранники из личной гвардии президента, министры, писари и секретари президентского кабинета, дипломаты из свиты, кучера и повара - заняли позиции у Акоста Нью. 150 человек. Только президенту эти люди приказали в драку не лезть, а отправиться навстречу подкреплению, дабы поторопить подходивших солдат... Но 150 человек могли сдержать корпус в 30 тысяч солдат на полчаса, ну, на час, не больше. В городе Акоста Нью, у которого и готовились к бою смертники, все жители понимали, что происходит. Вот только помочь ничем не могли. В городе не оставалось НИ ОДНОГО мужчины - все они были в армии или уже погибли в боях. И женщин почти не оставалось - женщины сражались вместе с мужьями... В городе оставалось около двухсот женщин, в основном, работающих на предприятиях, производящих боеприпасы и военную форму,, и несколько тысяч детишек... впрочем, такое соотношение было в каждом парагвайском городе и в каждом селе. И вот 150 бойцов, хмуро ожидающих подхода врага, превышающего их силы в 200 раз вдруг видят, как из города к ним быстрым шагом идет большая колонна солдат - в родной форме... Правда, форма перемешана - кавалеристы вместе с пехотой, артиллерия рядом с саперами.... Откуда подкрепление подошло? Как так быстро успели добежать? Пока гадали и радостно обнимались - мол, вот и подмога!, колонна подошла вплотную.
В колонне были только дети. 4 тысячи детей в возрасте от 9 до 15 лет (мальчиков и девочек в возрасте до 9 лет не взяли, потому что они винтовку поднять не могли, а свыше 15 лет все и так уже были на фронте). Дети надели военную форму, чтобы противника попугать и запутать. Взяли форму на складе фабрики. На другом складе нашли старые ружья. 150 взрослых бойцов распределись, возглавив каждый по взводу детишек. Через пару часов подошел противник. Началась битва. Или резня... И шел бой целый день. Правда, в разгар боя подошли к парагвайцам подкрепления - те 200 женщин. Они задержались, чтобы изготовить винтовки. С ними и подошли на позиции. Вечером из парагвайцев не осталось в живых НИ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА. Ни один ребенок не выжил, ни один взрослый. Никто. Согласно свидетельствам аргентинские и бразильские солдаты с ума сходили, поняв вдруг, что в дичайшем рукопашном бою на них в штыки идут десятилетние детишки и женщины. Командование победителей приказало сжечь все трупы парагвайцев - то ли пытаясь скрыть то, что произошло.
Это случилось 16 августа 1869 года.
Война продлилась до 1870 года. 85% населения страны было уничтожено. В живых осталось лишь менее 20.000 мужчин.
А чего воевали? Чего им не нравилось?
До прихода европейцев Парагвай был заселен бродячими индийскими племенами, из которых наиболее значительным и развитым были гуарани. Дон-Жуан Диаз де Солис в 1515 г. открыл устье р. Параны; испанцы шли по его следам, исследуя течение этой реки. В 1528 г. Себастиан Кабот достиг Параны и основал форт Санто Эспериту. В 1536 г. Жуан де Айолас основал столицу Парагвая, Асунсион. С 1542 г. испанское правительство назначало уже для Парагвая специальных управителей. В 1608 г. в Парагвае основали свои первые поселения испанские иезуиты, которым скоро удалось создать здесь теократически-патриархальное царство, единственное в своем роде во всей всемирной истории. Иезуиты обратили в христианство и в значительной степени цивилизовали местных индейцев, числом свыше 170 000; эти индейцы обратились в оседлых поселенцев, занялись земледелием скотоводством и ремеслами. В каждом поселении был священник-иезуит, с викарием, исполнявший не только духовные обязанности, но и обязанности главы местной администрации; ему были подчинены выбранные индейцами кацики, исполнявшие низшие полицейские функции. Все работы на плантациях исполнялись индейцами под надзором этой администрации; она же собирала все произведения труда в особые магазины, из которых выдавала продукты всем нуждающимся в них. Индейцы находились в полном подчинении у иезуитов, которые пользовались своей властью не особенно деспотически и не пытались насильственно европеизировать индейцев; господствующим языком в колонии оставался гуарани, и только к середине XVIII в. он заменился постепенно испанским, когда и население из индейского обратилось постепенно в метисское.
Настроенные иезуитами индейцы относились враждебно ко всем иностранцам и даже к испанцам, не принадлежавшим к ордену. У иезуитов были постоянные столкновения с гражданскими властями колонии, но они выходили из них по большей части победителями и фактически были почти совершенно независимыми от метрополии. Еще большей независимости достигли они в 1726 г., когда они добились королевского декрета, в силу которого их поселения (скучившиеся к этому времени вследствие поражений, нанесенных им соседними португальскими колониями, по р. Паран) были изъяты из ведения парагвайских властей и подчинены отдаленному губернатору Ла-Платы. В 1750 г. Испания и Португалия заключили договор, в силу которого 7 иезуитских поселений, в том числе Асунсион, должны были перейти к португальским владениям. Иезуиты не захотели подчиниться этому решению; кровопролитная война, длившаяся 4 года (1754--1758), окончилась победой испано-португальских войск; за ней последовало, в 1768 г., совершенное изгнание иезуитов из всех испанских владений в Америке. Их поселения были поделены между испанцами и португальцами и переданы в ведение гражданских властей. Испанцы хотели продолжать дело иезуитов, но это им не удалось; земли частью перешли во власть индейцев, начавших вновь дичать, и колония стала быстро падать, пока в 1776 г. Ла-Плата, вместе со всем Парагваем, не была обращена в вице-королевство и не усилилась колонизация.
В 1810 г. из Буэнос-Айреса, освободившегося от испанского владычества, было послано войско под начальством Бельграно, на обязанности которого лежало возбудить в Парагвае восстание. Но парагвайское население не захотело последовать примеру Буэнос-Айреса, тем более, что солдаты Бельграно занимались грабежом деревень. Наскоро набраны были войска, которые разбили Бельграно и принудили его к отступлению. Однако брошенная им искра разгоралась и в Парагвае; составился заговор, во главе которого стоял испанец, генерал Каваньяс; заговорщики арестовали губернатора Веласко и созвали конгресс, избранный всеобщим голосованием. Конгресс назначил хунту, долженствовавшую управлять, однако, именем короля Фердинанда. Душой хунты был метис из Бразилии, д-р Франcиa. Хунта добилась признания независимости Парагвая со стороны Буэнос-Айреса (1811)*, независимость же от Испании была фактически гарантирована арестом испанских должностных лиц и отдаленностью от метрополии. Подражая Наполеону, Франсиа заставил избрать себя сперва первым из двух консулов (1813), потом диктатором с неограниченными полномочиями на 3 года (1814) и, наконец, пожизненным диктатором (1816).
* Окончательно Аргентина признала независимость Парагвая только после войны 1845-52 гг.
До того как его превратили в руины, Парагвай представлял собой исключение среди латиноамериканских стран: парагвайцы были единственной нацией, не изуродованной иностранным капиталом. Долгие годы (с 1814 по 1840), железной рукой поддерживая порядок, диктатор Гаспар Родригес де Франсиа растил, словно в инкубаторе, независимую и устойчивую экономику, развивавшуюся в полной изоляции от мира. Государство, имевшее неограниченную власть и проводившее политику патернализма, вытеснило национальную буржуазию, заняло ее место и взяло на себя ее роль: сформировать нацию, распределить ее ресурсы и распорядиться ее судьбой. Выполняя задачу подавления парагвайской олигархии, Франсиа опирался на крестьянские массы. Он добился мира внутри страны, установив жесткий "санитарный кордон" между Парагваем и остальными странами, образовавшимися на территории бывшего вице-королевства Ла-Плата. Экспроприация, ссылки, тюрьмы, преследования и денежные штрафы - все это было пущено в ход не для того, чтобы упрочить господство землевладельцев и торговцев в стране, а, наоборот, для его ликвидации. В Парагвае отсутствовали, да и потом не появились, какие бы то ни было политические свободы и оппозиции, но в тот исторический период только те, кто потерял былые привилегии, тосковали по демократии. Когда Франсиа умер, в стране не было крупных частных состояний, и Парагвай был единственным государством в Латинской Америке, не знавшим нищенства, голода, воровства; путешественники находили здесь оазис спокойной жизни посреди континента, сотрясаемого бесконечными войнами. Побывавший здесь североамериканский агент Гопкинс в 1845 г. информировал свое правительство о том, что в Парагвае "нет ни одного ребенка, не умеющего читать и писать...". Это была единственная страна, взор которой не был прикован к заморским берегам. Внешняя торговля не стала здесь стержнем национальной жизни; доктрине либерализма, которая идеологически соответствовала потребности в создании мирового капиталистического рынка, нечем было ответить на вызов Парагвая, брошенный им в начале прошлого века, - страны, вынужденной развиваться в изоляции от других наций. Уничтожение олигархии позволило государству взять в свои руки основные рычаги экономики и последовательно проводить политику автаркии, замкнувшись в своих границах.
Аргентинская республика, не желавшая примириться с самостоятельностью Парагваем, объявила ему войну *, продолжавшуюся 7 лет (1845--1852), во время которой два восточных аргентинских штата, Корриентес и Энтре Риос, стояли на стороне Парагвая В 1852 г. Аргентина согласилась признать независимость Парагвая.
* Со времени получения независимости от Испании политическая ситуация и в Аргентине, и в Уругвае была нестабильна. Географически Аргентина была разделена на два политических лагеря - прибрежная область Буэнос-Айрес противостояла союзу трех провинций - Миссионес, Энтре-Риос и Корриентес (последняя граничила с южной частью Парагвая). Все эти годы в обоих лагерях были различные диктаторы, стремящиеся стать президентами всей Аргентины и удержать власть. Уругвай не был разделен, подобно Аргентине, но и там политические фракции и партии вели между собой постоянные войны за преобладание в Монтевидео. Из-за этой непрекращающейся борьбы страны не были такими преуспевающими, как Бразилия или Парагвай, и не вели такую же обширную торговлю. Однако любой диктатор, имеющий контроль над Буэнос-Айресом или Монтевидео, имел необходимые силы в Рио-де-ла-Плате, чтобы при необходимости перерезать торговые пути Парагвая и бразильской провинции Мату-Гросу с внешним миром, создавая, таким образом, постоянно тлеющие угли для вспышки войны в этом регионе.
Что и произошло в конце 1845 года Буэнос-Айрес и его диктатор Хуан Росас (Juan Rosas), объявив войну Парагваю и Карлосу, однако Карлоса и Парагвай поддержал диктатор "отдаленных провинций" Хосе Элитасия-Паса (Jose Elitazia-Paz), поэтому парагвайская армия заняла большую часть провинции Энтре-Риос. Во всех своих действиях Карлос опирался на заключенное с Бразилией соглашение. В то же время Росас активно помогал настроенной проаргентински уругвайской фракции под руководством Мануэля Орибе (Manuel Oribe), которой противостояла пробразильская фракция, кон-тролировавшая Монтевидео. Орибе перекрыл парагвайское судоходство по реке Уругвай, фарватер которой он держал под контролем, в то время как Росас закрыл Ла-Плату из Буэнос-Айреса.
Лопес был послан с армией из 5000 человек в Корриентес, но наступление армии из Буэнос-Айреса заставило его отвести свои сильно утомленные войска на парагвайскую территорию. Росас попыток вторгнуться в Парагвай не делал, и Карлос заключил с ним договор, по которому аргентинцы не переходят границы Парагвая, а он в аргентинские дела больше не вмешивается. Блокада была снята, и среди стран вновь восстановился мир. Лопес возвратился в Асунсьон, где его обьявили героем. Он стал военным министром, один из его братьев, Бенино, стал военным губернатором Асунсьона, в то время как еще один, младший Венансио, возглавил парагвайский флот (в то время еще не существовавший).
После смерти Франсии в 1840 году правительство организовало Конгресс и установило пост президента, переизбираемого каждые 10 лет. Новый президент - Карлос Антонио Лопес.*. Каждые 10 лет Конгресс переизбирал Лопеса на новый срок. Лопес несколько изменил политику, проводимую Франсией. Вначале он восстановил отношения с Папой, который имел достаточно проблем со своей властью в собственно Италии. Лопес согласился на назначение в страну епископа **. Но от выплаты задолженных Парагваем десятин президент категорически отказался. Лопес такие установил дипломатические отношения со всеми цивилизованными странами, которые признали Парагвай. Но только Франция, Сардиния (позднее Италия) и некоторые страны Южной Америки постоянно во время правления Лопеса держали посольства или консульства в Асунсьоне. САСШ и Англия такие признавали правительство Лопеса, но часто отзывали своих послов и закрывали посольства. В это время сношения с ними можно было осуществлять только через Буэнос-Айрес. В 1859 году САСШ послали сильный флот в этот регион, пытаясь оказать давление, особенно после двух инцидентов: во-первых, нападения на американский военный корабль, когда был убит член команды корабля и, во-вторых, после кон-фискации собственности, принадлежащей американским гражданам. Карлос уладил первый инцидент, но что касается второго, то здесь так и не было достигнуто урегулирования . Также в 1859 году Англия едва не довела дело до войны с Парагваем, но после дипломатических демаршей в 1862 году споры были улажены.
* Лопес был племянником Франсии.
** Первым епископом Парагвая стал брат Лопеса.
После Франсиа правительства Карлоса Антонио Лопеса и его сына Франсиско Солано Лопеса продолжили и развили дело своего предшественника. Страна переживала экономический подъем. Парагвай к середине 19 века был самой богатой страной в Латинской Америке. Две страны строили пароходы и плавили сталь в промышленных объемах в Америке - США и Парагвай. Пенсия была государственная. Было введено всеообщее пятилетнее образование (в середине 19 века!). Церковь отделена от государства (в середине 19 века!). Безработицы не было. Преступности не было. Уровень жизни был одним из самых высоких в мире. Учитель считался самым уважаемым человеком - именно учителя несли "разумное, доброе, вечное" и их слово считалось законом (а не адвокаты).
Все чиновники (все!) обязаны были давать отчеты о расходах и доходах. В случае, если чиновник забывал указать в публичном отчете стоимость выпитой чашки кофе, а управляющий бара (частной собственности не было) указывал на это, чиновник садился в тюрьму на месяц. Все чиновники обязаны были 2 недели в году отработать на самых грязных профессиях, дабы не забывать о жизни. Президент, например, работал конюхом в конюшне междугороднего транспорта. Две недели каждый год.
Когда в 1865 г. на горизонте появились агрессоры, в Парагвае уже имелась телеграфная связь, железная дорога, металлургический завод, арсенал, верфи, и немалое число фабрик до производству строительных материалов, тканей, пончо, бумаги, красок, фаянса, пороха.,.* - все это было построено за счёт средств, получаемых от государственной монополии внешней торговли на главные предметы экспорта (чай, древесина, табак)
* Это в Парагвае, - стране, о существовании которой знали в мире лишь понаслышке. Россия, занимавшая к тому времени 5 место в мире по уровню развития, в освоении аналогичных технологий стояла на том же уровне, что и Парагвай.
Двести иностранных специалистов, получавших хорошее жалованье из государственной казны, оказывали стране активную помощь. С 1850 г. на литейном заводе в Ибикуе производились пушки, мортиры и ядра всех калибров; в арсенал города Асунсьон поступали бронзовые пушки, гаубицы и ядра. Черная металлургия, так же как и другие основные отрасли промышленности, находилась в руках государства. Страна располагала собственным торговым флотом, а некоторые из тех кораблей, что ходили под парагвайским флагом по реке Парана, через Атлантику или по Средиземному морю, были построены на судоверфи в Асунсьоне. Государство монополизировало внешнюю торговлю: юг континента снабжался мате и табаком, а в Европу экспортировались ценные породы древесины. Положительное сальдо торгового баланса было неизменным. Парагвай имел устойчивую национальную валюту и располагал достаточным богатством, чтобы делать крупные капиталовложения, не прибегая к иностранной помощи. У страны не было ни одного сентаво иностранного долга, однако она была в состоянии содержать лучшую армию в Южной Америке, заключать контракты с английскими специалистами, которые предоставляли стране свои услуги, вместо того чтобы заставлять ее служить им, англичанам, а также посылать в Европу учиться и совершенствовать свои знания парагвайских студентов. Прибыль, которую давало сельскохозяйственное производство, не проматывалась попусту и не тратилась на бессмысленную роскошь, не попадала ни в карман посредников, ни в цепкие лапы ростовщиков, ни в графу прихода британского бюджета, - графу, которая за счет фрахта и пропусков подкармливала Британскую империю. Империализм, как губка впитывавший богатства других латиноамериканских стран, здесь был лишен такой возможности. В Парагвае 98% территории составляло общественную собственность: государство предоставило крестьянам наделы земли в обмен на обязательство обживать их и постоянно обрабатывать эти участки без права продажи.
Существовали к тому же 64 "поместья родины", то есть хозяйства, которыми непосредственно управляло государство. Ирригационные работы, строительство плотин и каналов, новых мостов и дорог во многом способствовали подъему сельскохозяйственного производства. Вновь, как в былые доколониальные времена, здесь стали собирать по два урожая в год. Всему этому творческому процессу, без сомнения, способствовали традиции, оставленные деятельностью иезуитов*.
Парагвайское государство проводило политику протекционизма по отношению к национальной промышленности и внутреннему рынку самым ревностным образом, особенно с 1864 г.; реки страны были закрыты для британских судов, заваливших изделиями манчестерских и ливерпульских мануфактур все остальные страны Латинской Америки. Торговые круги Англии испытывали беспокойство не только потому, что в самом центре континента оказался неуязвимым этот последний очаг национальной независимости, но особенно по той причине, что парагвайский опыт был убедительным и опасным примером для соседей. Самая передовая страна Латинской Америки строила свое будущее без иностранных капиталовложений, без займов английского банка и не прося благословения у жрецов свободной торговли.
* Монахи-фанатики из "Общества сердца Иисусова", "черная гвардия папы римского", повсеместно взял на себя миссию защиты средневековых устоев, выступив против новых сил, проявившихся на подмостках европейской истории. Но в Испанской Америке деятельность иезуитов нередко играла и прогрессивную роль. Они явились, чтобы, подавая пример самоотречения и аскетизма, добиться очищения католической церкви, погрязшей в праздности и разнузданном наслаждении теми благами, которые конкиста предоставила в распоряжение духовенства. В Парагвае иезуитские миссии менее чем за полтора века (1603 - 1768) добились наибольших успехов. Иезуиты сумели привлечь к себе, используя музыку, индейцев-гуарани, искавших спасения в сельве или вообще не выходивших из нее, лишь бы быть подальше от цивилизаторской деятельности "энкомендерос" и землевладельцев. Сто пятьдесят тысяч индейцев гуарани смогли благодаря иезуитам вернуться к первобытнообщинной организации и заново обрести трудовые навыки своего племени в новых ремеслах и искусствах. В миссиях не существовало латифундий; землю обрабатывали частично для удовлетворения индивидуальных, частично общественных нужд, а также для приобретения необходимых орудий труда, составлявших коллективную собственность. Жизнь индейцев была разумно организована; в мастерских и школах готовили музыкантов и ремесленников, земледельцев, ткачей, актеров, художников, строителей. В миссиях денег не знали; торговцам запрещалось появляться на их территории, сделки с ними монахи производили в отдаленных от миссии гостиницах.
В конце концов королевский двор поддался нажиму креолов-"энкомендерос", и иезуиты были изгнаны из Америки. Латифундисты и рабовладельцы начали охоту на индейцев, В бывших миссиях их вешали на деревьях, целыми деревнями продавали на рынках рабов в Бразилии. Многие индейцы вновь бежали в сельву. Книги из библиотек иезуитов сжигались в очагах вместо дров или использовались для изготовления пыжей (J. A. Ramоs. Historia de la nacion latinoamericana. Buenos Aires, 1968).
Но по мере того, как Парагвай шел вперед по избранному им пути, все острее становилась необходимость выйти из добровольного заточения. Промышленное развитие требовало более широких и прямых контактов с мировым рынком, особенно со странами, производящими передовую технику. Парагвай был зажат между Аргентиной и Бразилией, которые вполне могли задушить его, сдавив горло его рек и наложив любую непосильную пошлину на транзит его товаров. Именно так и сделали Ривадавиа и Росас. С другой стороны, стремление упрочить власть олигархии в этих государствах вызвало острую необходимость покончить с опасным соседством со страной, которая умудрялась сама себя обеспечивать и не желала преклонять колени перед британскими торговцами.
Незадолго до смерти Карлос на основании права, предоставленного ему конституцией, назначил вице-президентом своего сына Солано. Конгресс утвердил выбор Лопеса (26 октября 1862 г.). Солано Лопес путешествовал по Европе; ему было в это время 35 лет. Он уже при отце занимал пост министра (военного и морского). Дальнейшие события дали ему возможность проявить свою энергию и подвергли его мужество тяжким испытаниям.В Европе он познакомился с ЭлизойЛинч (Eliza Linch), уроженкой Ирландии. По окончании командировки она в качестве фаворитки возвратилась с Лопесом в Парагвай. Будущий президент так всю жизнь и оставался холостым, но Элиза Линч находилась при нем в качестве жены и принимала большое участие во всех его делах.
По своему возвращению Лопес энергично занялся строительством парагвайских вооруженных сил, чтобы в случае обьявления войны он смог бы поставить под ружье из резерва до 100,000 человек, действующая армия, и к этому времени уже небольшой флот, насчитывали 30,000 человек. После действительной службы люди увольнялись в запас и становились частью резерва
Во время пребывания в Буэнос-Айресе английский министр Эдвард Торнтон принял активное участие в подготовке войны. Накануне ее он присутствовал в качестве советника на заседаниях правительственного кабинета, сидя рядом с президентом Бартоломе Митре. Под его неусыпным надзором плелась сеть провокаций и клеветы; кульминацией явилось подписание аргентино-бразильского пакта, это был смертный приговор Парагваю. Все еще не желая начинать войну, по крайней мере, до прибытия военного снаряжения из Европы, Лопес в марте 1864 года в качестве меры предосторожности начал мобилизацию. Венансио Флорес вторгся в Уругвай 18 октября 1864 года, поддержанный обоими сильными соседями, и после бойни в Пайсанду создал в Монтевидео свое правительство, которое стало действовать по указке Рио-де-Жанейро и Буэнос-Айреса. Так был образован Тройственный союз. До этого президент Парагвая Солано Лопес угрожал начать войну, если будет организовано вторжение в Уругвай. Он хорошо знал, что в таком случае на горле его страны, загнанной в угол самой географией и врагами, сомкнутся железные клещи.
12 ноября 1864 года парагвайское судно "Tacuari" недалеко от Асунсьона захватило в качестве приза бразильское торговое судно "Marques de Olinda", направлявшееся в бразильскую провинцию Мату-Гросу с новым губернатором, грузом золота и военного снаряжения на борту. "Tacuari" еще недавно он был в Европе. Это было одно из двух судов парагвайского флота, переоборудованных для военных цепей, однако до сих пор корабль использовался исключительно как торговое судно, перевозя товары в Европу и обратно.
Ряд источников оценивают население Парагвая в 1.400.000 человек, более вероятной кажется цифра 1 350 000. Население Уругвая было приблизительно в два раза меньше. Аргентина и Бразилия к моменту начала войны, имели соответственно 1.8 и 2.5 млн. человек населения. Парагвай поставил под ружье 100.000 человек, и, по-видимому, до 300.000 мужчин и женщин были задействованы во вспомогательных службах. Позднее многие женщины были вынуждены также принять участие в боях.
Бразилия начала войну с армией приблизительно в 30.000, под конец войны доведя эту цифру до 90.000. Сильно ослабленная длительными гражданскими войнами, Аргентина имела маленькую армию, имевшую в наилучшие времена численность приблизительно до 30.000 человек. Войска Уругвая составляли максимум 3.000. Кроме того, приблизительно 10.000 парагвайцев приняли участие в войне против Лопеса. Это были неблагонадежные элементы, высланные из страны, а также дезертиры и освобожденные союзниками узники парагвайских тюрем. Все они также внесли свой вклад в победу над Лопесом.
Лопес построил две сильные крепости: Юмаита на реке Парагвай и Пасо-де-Патрия на реке Парана. Но их многочисленное вооружение было по большей части устаревшим, состоящим из дульнозарядных орудий. Парагвай заказал в Европе большие партии новейшего оружия, но до начала войны получить удалось лишь немногое из того * . В то время, как кадровая армия была хорошо оснащена современными ружьями, новобранцы более поздних призывов зачастую были вооружены лишь дубинами, ножами или луками со стрелами. Флот Парагвая был не-большой и также плохо вооруженный. Он насчи-тыаал а своем составе 12-20 речных винтовых или колесных пароходов. Но, конечном счете, комплектуясь в основном парусными судами, баржами или чатосами ** (без какого-либо механического привода) и зачастую военным могло считаться даже каноэ - их цель состояла в причаливании к неприятельскому кораблю, чтобы сокрушитъ его своим экипажем в ходе абордажной схватки.
* Лопес заказал также в Европе пять броненосцев: три башенных и два батарейных. После объявления блокады Парагвая судостроители стали энергично искать нового заказчика, в роли которого выступила Бразилия. Броненосцы были переименованы соответственно "Bellona" в "Lima Barros", "Minerva" в "Bahia", "Nemesis" в "Silvado", "Triton" в "Mariz e Barros" и "Meduza" в "Herval". Так, не желая того, Лопес значительно усилил ВМС своего врага.
** Так назывались небольшие плоскодонные лодки, вооруженные обычно легкой пушкой
Бразильский флот был по меркам Латинской Америки очень многочисленным и насчитывал в своем составе 15 винтовых боевых кораблей, 4 колесных, 13 парусных, а также множество транспортов и речных канонерок. Его мощь была очень кстати укреплена множеством кораблей типа казематных броненосцев и мониторов, вовремя приобретенных за границей или построенных в Рио. Аргентина для военных целей могла пожертвовать только несколько речных пароходов, использованных в основном как транспорты, а Уругвай вообще ничего не имел.
Было очевидно, что итог войны определялся контролем над реками, которых в данном регионе было великое множество. Сухопутные коммуникации находились на весьма примитивном уровне. В районе боевых действий имелась всего одна, да и то очень короткая железная дорога, идущая из Асунсьона на юго-восток, необходимая для связи столицы Парагвая с речным портом.
С началом войны Элиза Линч в не меньшей мере, чем Лопес, планировала военную стратегию. Парагвайские части не были посланы в Уругвай против уже действовавшей там бразильской армии. Вместо этого она все свои усилия приложила к захвату бразильской провинции Мату-Гросу, которая хотя и была плодородной, но имела небольшое стратегическое значение и в случае захвата, в лучшем случае, становилась лишь своего рода заложником против Бразилии. *
* Если бы Парагвай получил выход к морю, то, возможно, удалось бы получить хоть часть вооружения, заказанного в Европе. В этом случае война бы продлилась гораздо дольше и, возможно, закончилась бы более благоприятно для Парагвая. Кроме того, Парагваю наверняка удалось бы ввести в строй некоторые из заказанных броненосцев. Увы, расчеты Лопеса и Элизы, что Англия выполнит свои обязательства, и поставит броненосцы, провалились. Англии не нужен был независимый Парагвай.
В декабре 1864 года отряд из 3.000 человек был послан на кораблях для захвата Мату-Гросу. Он успешно выполнил свое задание. 27-28 числа он захватил Коимбру, чей гарнизон поспешно отступил к Корумбе. Бразильцы, соединившись там, отошли дальше на север, где 6 января 1865 года и капитулировали парагвайцам. В качестве трофеев были захвачены бразильская речная канонерка "Anhambai", которую или сдали, или затопили, и еще два судна, которые господин Мейстер (Меister) описывает как миноноски, первый назывался "Jauru", а второй, как и канонерка, захваченная неподалеку, также назывался "Anhambai" *. Позже другой отряд в 2.500 человек вторгся в Мату-Гросу с суши, так что вся эта захваченная была на длительное время потеряна для Бразилии.
Печать Буэнос-Айреса называла парагвайского президента "Аттилой Америки". "Нужно раздавить его, как гадину!" - призывали газеты в редакционных статьях. В сентябре 1864 г. Торнтон послал в Лондон подробное секретное донесение. Оно было отправлено из Асунсьона. Он описывал Парагвай, как Данте - ад, однако не забыл расставить нужные акценты: "Ввозные пошлины почти на все товары составляют от 20 до 25% ad valorem; но поскольку эта стоимость определяется исходя из текущих цен на товары, размеры пошлины достигают 40-45% цены по накладной. Вывозные пошлины составляют от 10 до 20% стоимости..." В апреле 1865 г. английская газета "Стандард", выходившая в Буэнос-Айресе, уже праздновала объявление Аргентиной войны Парагваю, президент которого "нарушил все общепринятые нормы цивилизованных стран", и заявляла, что шпагу президента Аргентины Митре "в ее победном марше за правое дело осенит не только былая слава, но и могучая поддержка общественного мнения". Союз с Бразилией и Уругваем был заключен 10 мая 1865 г.; условия этого соглашения были опубликованы в печати годом позже - их изложила британская "Тайме"; эти данные газета получила от банкиров, предоставлявших кредиты Аргентине и Бразилии. В договоре будущие победители заранее делили добычу. Аргентина прибирала к рукам всю территорию Мисьонес и огромную провинцию Чако; Бразилия присваивала огромные пространства к западу от своих границ. А Уругваю, находившемуся под властью марионетки этих двух держав, ничего не перепало.
* это были обычные паровые баркасы с шестовыми минами.
В начале 1865 года бразильский флот под командованием вице-адмирала Тамандаре (Tamandare) начал демонстрацию в устье Ла Платы, обьявив блокаду Парагвая. Отдельный отряд кораблей под командованием контр-адмирала Франсиско Мануэля Барросо (Francisco Mahuel Barroso) начал медленно под-ниматься по реке Паране. Лопес послал свои самые лучшие корабли "Tacuari", "Ygurey", "Paraguari", "Marques de Olinda" и "Ipora" с 3.000 отрядом вниз по реке, и 13 апреля 1865 года напал на город Корриентес в Аргентине. В за-хваченном порту парагвайцам достались два аргентинских судна: "25 dе Мауо" и "Gualeguay".
1 мая 1865 года Аргентина, Бразилия и Уругвай формально заключили союз в войне против Парагвая и Лопеса. Парагвай заявил об объявлении войны 3 мая, которое, однако, было простой формальностью, так как война шла уже несколько месяцев. 25 мая союзники начали наступательные операции. При поддержке бразильских военных кораблей Корриентес был возвращен. Из 4.000 отряда нападавших 3.600 были аргентинцы. Парагвайские корабли были предварительно уведены вверх по течению, и на следующий день, дождавшись подкреплений, парагвайцы вновь возвратили Корриентес. Бразильские корабли ушли вниз по течению и обосновались в устье реки Рихуэло (Риачуэло), впадавшей в Парану. В ответ на это парагвайский отряд из Корриентеса построил несколько береговых батарей а нижнем течения Параны под Рихуэло.
После этого Лопес отдал приказ атаковать бразильский флот. В соответствии с задуманным планом сперва предполагалось "пощупать" бразильцев, для чего канонерка "Yberra", буксируя 6 чатосов, на которых было установлено по 68-фунтовому орудию, должна была приткнуться к берегу и, атакуя противника, насколько возможно истощить его. План предполагал ночью занять исходную позицию у стоящих на якоре бразильских кораблей, а на рассвете напасть на еще дремлющий бразильский отряд. Однако произошла задержка в походе, и парагвайские корабли смогли достичь Рихуэло только днем, когда бразильцы готовились к воскресной мессе. Парагвайский флот теперь состоял из канонерок: "Tacuari", "Ygurey", "Paraguari", "Marques de Olinda", "Ipora", "Jejui", "Salto Oriental" и "Pirabebe". Командовал парагвайцами капитан Педро Игнасио Меса (Pedro Ignacio Meza), который поместил на корабли свой знаменитый Шестой батальон в составе 500 человек. Как только сражение было открыто, обнаружилось, что из-за недостаточного количества таких необходимых абордажных кошек, парагвайцы уже фактически потерпели неудачу. В этом наиболее часто подозревают измену, царившую в армии Лопеса.
Бразильская эскадра состояла из колесного фрегата "Amazonas" (флагман) и "Beregibe", "Belmonte", "Araguary", "Iguatemy", "Ipiranga", "Jequitinonha", "Mearini" и "Parnaiba". Не достигнув неожиданности, как того ожидал, Меса должен был отойти вверх по реке, но его эскадра спутала карты бразильцам, оставшимся стоять на якоре. В ходе битвы стороны примерно с расстояния одной мили обменялись огнем, в результате чего парагвайская "Jejui" получила попадание в котельное отделение и в будущем участия в боевых действиях больше не принимала. Бразильские корабли, снявшись с якоря, начали погоню, но парагвайцы в качестве убежища скрылись в самом узком месте русла, под защитой одной из береговых батарей. Одна бомба, разорвавшись, убила лоцмана на борту "Jequitinonha", и корабль сел на мель. При попытке помочь стащить его на воду "Ipiranga" также села на мель.
Парагвайцы тут же атаковали "Parnaiba" c трех сторон: "Tacuari", "Marques de Olinda" и "Salto Oriental". Но подошли "Belmonte" с "Mearini", и парагвайцы были отброшены. Понеся большие потери в команде, экипаж "Parnaiba" вскоре восстановил боеготовность своего корабля, кое-как ликвидировав повреждения. Парагвайские береговые батареи, похоже, стреляли неплохо, многократно попав в "Belmonte", который, чтобы не затонуть, был вынужден приткнуться к берегу. Кто бы ни командовал "Amazonas", но он делал свою работу хорошо. Фрегат вступил в бой, таранил "Paraguari", который потом затонул. Затем он потопил "Jejui", поначалу вышедшего из боя, и в заключение фрегат таранил "Marques de Olinda" и "Salto Oriental", которые, имея повреждения, начали дрейфовать вниз по реке. Оставшиеся в живых из их экипажей были спасены на следующий день английским кораблем "Doterel", пришедшим на юг в Асунсьон по дипломатическому заданию.
Оставшиеся парагвайские корабли: "Tacuari", "Ygurey", "Ipora" и "Pirabebe" отступили вверх по реке. Ужасно поврежденный "Paraguari" удалось спасти, но "Marques de Olinda" и "Salto Oriental" (вместе с затонувшим до того "Jejui") были потеряны. Бразильцам удалось поднять "Ipiranga", но "Jequitinonha" был полностью разрушен и оставлен. . Несколько его пушек были позднее сняты парагвайцами. Капитан Меса был смертельно ранен и вскоре умер, после того, как его доставили в Юмаиту.
За свои действия, адмирал Барросо был награжден бразильским титулом барона Амазонаса, но в дальнейшем он был переведен в Рио. Для Южной Америки Рихуэло было большим сражением. Обе стороны, похоже, тем роковым днем имели одинаковое количество как храбрецов, так и трусов. Однако в то время, как парагвайцы продолжали непрерывно усиливать свои берега на Паране, бразильские корабли, понеся потери, отступили от батарей, в итоге найдя убежище в Рикон-до-Соте.
В то время как самая сильная армия Лопеса продолжала удерживать берега Параны, другая, захватившая бразильскую провинцию Рио-Гранде-де-Сул, направилась направилась по реке Уругвай, намереваясь дойти до Монтевидео. Она была неблагоразумно разделена на две части, одна из которых, насчитывающая 4.000 человек, вскоре была уничтожена отрядом Флореса, в то время как большая часть под командованием генерала Эстигаррибы (Estigarribia) оказалась окружена в городе Уругвайяна превосходящими силами и сдалась, похоже, совершенно не оказав сопротивления. Был ли Эстигарриба предатель? Этого никто не знает. Союзники обошлись с пленными довольно жестоко, некоторые из них были уничтожены, другие проданы в рабство, а некоторые были принудительно забраны в союзническую армию, чтобы бороться против своих соотечественников. Когда несколько избежавших общей участи сообщили о том, как поступили союзники о пленными, парагвайцы начали воевать с большим упорством, до самой смерти, и таким образом это сильно усложнило и продлило войну.
Убитые парагвайцы. К ним пришли либералы и банкиры.
Эти два поражения, вероятно, убедили Лопеса, что он никогда не сможет выиграть войну в таких условиях и, возможно, именно тогда у него, по мнению сторонних наблюдателей, и начались первые приступы безумия, хотя в это время война по-прежнему еще велась вне территории Парагвая. Лопес постоянно набирал новые и новые отряды, которыми пытался заменить лучшие войска, потерянные в сражениях, сражался и снова терял их. Его армия в Аргентине (все еще насчитывающая приблизительно 25.000 человек) отступила к Паране и затем к реке Парагвай, базируясь на сильную крепость Юмаита и другие сильно укрепленные пункты в нижнем течении Параны.
Союзнические силы постепенно продолжали осторожно идти вперед, так как их продвижение сильно затруднялось отсутствием дорог, болотистой местностью и возможностью подхватить эпидемию какой-нибудь опасной болезни. Фактически обе стороны потеряли больше людей от болезней, чем от орудийного огня. Осла, холера. сифилис и эпидемии других болезней приносили большие потери. Сильные вражеские позиции на берегу делали необходимым наличие во флоте союзников мощных броненосцев и мониторов, которых не было вплоть до 21 марта 1866 года, когда бразильская эскадра под командованием Тамандаре подошла к парагвайской крепости Пасо-де-Патрия. Барросо в это время все еще находился в Рио-де-Жанейро, хотя и числился начальником штаба Тамандаре. Имелся ряд небольших столкновений с парагвайскими чатосами, нападавших на отдельные бразильские корабли. Несколько чатосов было потоплено, но бразильские корабли также имели повреждения и потери в экипажах.
Недалеко от укрепленного пункта Итайпури в действиях сухопутных сил бразильцам помогали орудия, установленные на острове Реденсьон. В ночь на 9 апреля 1866 года, этот пункт был атакован приблизительно 1200 парагвайцев первая волна которых прибыла на нескольких каноэ. К несчастью для парагвайцев, они были замечены с некоторых бразильских кораблей, орудия которых устроили настоящую бойню: уйти смогли лишь около трех сотен человек. К этому времени союзники наконец закончили подготовку предстоящего вторжения в Парагвай. 16 апреля 1866 года отряд приблизительно в 10.000 человек высадился на берег, а на следующий день в дополнение к ним десантировалось еще 7.000. 18-го числа союзники захватили Итайпури.
25-го пала Пасо-де-Патрия. Наступление продолжалось и дальше, правда, в более медленном темпе, так как противник оказывал яростное сопротивление.
Бразильский флот к этому времени уже вошел в реку Парагвай и начал чрезвычайно медленно продвигаться вперед, так как парагвайцы оказывали постоянное сопротивление. В дополнение к многочисленным проблемам от противодействия огня с берега, что причиняло большие потери в экипажах, парагвайцы пускали вниз по реке на бразильские корабли большое число мин импровизированного кустарного производства, и множество брандеров. Последние представляли из себя плоты, нагруженные дровами, паклей и залитые горючим. Так как воды были полностью неизвестны и не было опытных лоцманов, Тамандаре совершенно несправедливо критикуют за его медленное продвижение к Юмаите, плюс ко всему, ему пришлось проходить через многочисленные укрепленные пункты в нижнем течении Парагвая. К 1 сентября, хотя Тамандаре со своими кораблями и прошел Курусу, его броненосцы сильно пострадали от огня с берега. На следующий день корабли были перед следующим сильно укрепленным пунктом Курупайти, и, хотя отряды были уже высажены, новейший броненосец "Rio de Janeiro" получил попадания двумя минами и затонул, имея большие потери в личном составе.
3 сентября союзники заняли Курусу, в то время как корабли непрерывно обстреливали Куру-пайти. Из-за тяжелых потерь в десантных партиях и плохой погоды штурм Курупайти был отложен на 22-е. Некоторые из кораблей во главе с "Brasil" прорвались сквозь плотный обстрел и, таким образом, получили выгодную позицию для бомбардировки. Однако при штурме Курупайти союзническая армия потеряла приблизительно 4.000 человек (самые большие потери Альянса за всю войну) и вынуждена была отойти вместе с кораблями вниз по реке.
Битва под Tuyutí, 24 мая 1866 года
В боевых действиях наступило затишье, так как союзники ждали подкреплений. Из-за плохо-го здоровья Тамандаре был вынужден сдать полномочия. Во главе эскадры был назначен вице-адмирал Ж..Ж..Игнасио (J.J.Ignacio). Из-за политических сложностей в Буэнос-Айресе Митре передал командование союзнической армией бразильскому маркизу де Касиашу (de Caxias). С января по март 1867 года бразильский флот продолжил бомбардировку Курупайти, в то время как армия начала его осаду.
В мае бразильцы попытались возвратить провинцию Мату-Гросу, но Лопес послал подкрепления, и бразильский отряд практически целиком погиб под пулями парагвайцев. Ситуацию в бразильских частях дополнительно усложнила эпидемия холеры. В июне действия нового бразильского отряда были более успешны, и Парагвай наконец уступил длительно удерживаемую провинцию. Опираясь на новую базу в Туюти, союзническая армия приблизительно из 40.000 человек, главным образом бразильцев, с небольшим числом аргентинцев и уругвайцев, 22 июля 1867 года начала новое наступление. 1 августа Митре снова встал во главе войск. 15 августа Игнасио послал часть своих кораблей под Курупайти и, хотя несколько кораблей были серьезно повреждены, оттеснил парагвайцев. Корабли начали обстрел форпостов сильнейшей крепости Юмаита. После этой операции Игнасио был пожалован титул виконта Инаума (Inhauma).
Последовала еще одна пауза; Игнасио ждал подход мелкосидящих мониторов, которые при-были из Рио-де-Жанейро до атаки Юмаиты. У разных командиров были совершенно разные планы штурма Юмаиты. Лопес перевел в кре-пость большинство артиллерии из Курупайти и подтянул дополнительные войска. Союзническая армия в итоге начала продвижение вперед лишь 18 сентября 1867 года и, обойдя фланг защитни-ков Юмаиты, 2 ноября заняла Тайю, в 12 милях вверх по течению. А вскоре прибыли первые три новых монитора: "Rio Grande", "Para" и "Alagoas". В январе 1868 года Митре снова уехал в Буэнос-Айрес, и Касиаш с Игнасио наконец смогли согласовать план предстоящей опера-ции.
19 февраля после нескольких фальстартов, вызванных неполадками в машинах, Игнасио смог стянуть большую часть своего флота к Юмаите. Некоторые повреждения удаяюсь ис-править неподалеку, в Тайе, стоя на якоре. Во время перехода монитор "Alagoas" смог отбить нападение 20 парагвайских вооруженных каноэ. 20-го числа небольшая эскадра под командова-нием капитана Карвалу (Carvalho) поднялась вверх ло течению, разведать, возможно ли бом-бардировать Асунсьон. Когда эта весть достигла Лопеса, ои приказал эвакуировать из Асунсьона гражданское население и начать строительство в городе укрепленных позиций. Бразильские ко-рабли достигли Асунсьона и обстреляли верфь с резиденцией Лопеса, в то время, как парагвайцы затопили свои канонерки "Paraguary" и "Rios Branco". Практически не встретив сопротивле-ния, Карвалу захватил Асунсьон и возвратился в Тайю.
2 марта 1868 года Лопес предпринял свою последнюю попытку выиграть речную войну. Замаскировав свои лодки под лабазы, которые обычно в больших количествах дрейфовали по реке, он решил атаковать бразильцев. 1.400 специально обученных пловцов и гребцов долж-ны были спуститься вниз по течению реки Пара-гвай и сделать попытку атаковать один или несколько бразильских броненосцев.
Уж. во время операции несколько "островов" столкнулись и сбились с пути или отдрейфовали слишком далеко вниз. Но большинство благополучно достигло цели. 14 каноэ причалили к "Lima Barros", 8 к "Cabral", а большое количество направились к близлежащим "Silvado" и "Herval". С "Silvado" спешно послали шлюпку предупре-дить адмирала Игнасио, находившегося на борту "Brasil", но рокот орудийных залпов его уже обо всем известил, и адмирал вступил в бой,
Парагвайцы смогли зацепиться только на борту двух кораблей, но и на "Silvado", и на "Herval", и, в конце концов, на "Brasil" они были сметены за борт орудийным огнем. Пятнадцать парагвайцев в итоге сдались а плен, но тела более сотни их товарищей усеяли палубы атакованных кораблей. Бразильцы потеряли приблизительно 75 человек.
В конце марта, пытаясь найти спасение под батареями Юмаиты, самая известная парагвайская канонерка "Tacuari" была потоплена монитором "Раrа". Ее ближайшая сестра "Ygurey" разделила ее участь в том же самом месте, погибнув от рук "Ваrroso" и "Rio Grande do Sul". 21 марта парагвайцы сдали Курупайти, который позволял союзникам оказать еще большее дав-ление на Юмаиту, заняв, таким образом, все побережье, за исключением берега провинции Чака. В ночь на 9 июля Лопес приказал последним оставшимся каноэ совершить нападение на броненосцы, стоявшие на якоре в Тайе. "Rio Grande do Sul" был абордирован, но все атаки легко отразил.
В течение июля парагвайцы отводили свои войска через реку в провинцию Чако. Некоторые отряды избежали этой участи, сдавшись 5 августа, вместе с Юмаитой. Парагвайцы сохраняли еще ряд сильных позиций, но и они постепенно пали, не в силах выдержать сильные бомбардировки бразильского флота и атак медленно, но верно продвигающейся союзнической армии.
В августе 1869 года бразильская армия графа д'Э выиграла сражение при Акоста Нью.
Военно-морские операции этой стадии войны стали чрезвычайно трудными. Износ материальной части на кораблях, постоянно и интенсивно использовавшихся, было практически невозможно устранить из-за отсутствия баз. 30 декабря 1868 года после осады пала последняя парагвайская цитадель Ангостура. 3 января 1869 года, когда к Асунсьону прибыла часть бразильского флота, после понесенных огромных потерь Лопес понял, что он уже не сможет противостоять союзникам, защищая свою столицу. Но его приказ полностью уничтожить все портовые сооружения, выполнен не был. Бразильцы благополучно захватили все парагвайские верфи и арсенал, получив, таким образом, возможность подремонтировать свои корабли.
После этих операций союзники фактически полностью захватили реки Парагвай и Парана от истоков до самого устья. Последние из парагвайских канонерок были заперты на реке Мандувира, но при подходе войск противника в июне 1869 года они все были уничтожены. Среди кораблей были "Ipora" и "Pirabebe", которые сражались у Рихуэло. Адмирал Игнасио после капитуляции Асунсьона был возвращен в Бразилию, где умер 1 марта 1869 года.
После этого все оставшиеся в распоряжении Лопеса силы перешли на партизанские методы ведения войны и боролись в основном в диких и неизведанных местах обширной провинции Чако, распростершейся до самой боливийской границы. Партизаны одержали несколько малых побед над изолированными гарнизонами или отрядами преследователей, но все эти победы лишь оттянули неизбежный конец. Бразильцы хотели поймать Лопеса живым, пока наконец его отряд не был прижат к узкой полосе суши у реки Аквидабан. "Ненавистный тиран" Франсиско Солано Лопес повел себя героически и выражал народную волю, призывая к защите родины; парагвайский народ, полвека не знавший войн, боролся под его знаменами не на жизнь, а на смерть. Мужчины и женщины, дети и старики - все сражались как львы. 15 марта 1870 г. Лопес повел свое войско (около 5 000- 7 000 человек), похожее уже на сонмище призраков, - стариков и мальчишек, надевавших фальшивые бороды, чтобы издали казаться врагам старше, - в глубь сельвы. Захватчики, готовые всех вырезать, штурмовали развалины Асунсьона Лопес попробовал форсировать ее, но берега реки оказались настолько заболоченными, что его лошадь оказалась бессильна. Тогда он бросился назад, на правый берег, где уже стояли части бразильского генерала Камарры (Camarra). Отказавшись сдаться, при попытке выстрелить в Камарру, Лопес был ранен пикой ближайшего бразильского солдата. Ранение было не смертельно - пика попала в колено. Но в это время раздался неожиданный выстрел с бразильской стороны, но более вероятно, с парагвайской, который и прикончил его на месте..
Перед смертью он воскликнул: "Я умираю вместе с моей родиной!" Это была чистая правда. Парагвай умирал вместе с ним. Незадолго до этого Лопес приказал расстрелять собственного брата и епископа, которые шли с ним в этом караване смерти, лишь бы они не попали в руки врагов. Примерно в это же самое время Элиза Линч и ее отряд был также окружен бразильцами. Ее старший сын Панчо (от Лопеса) оказал сопротивление, бросившись в атаку, и был убит. Взятая под защиту бразильцами, она смогла безопасно выехать в изгнание в Европу, несмотря на требование нового парагвайского правительства, сформированного из эмигрантов, выдать ее. Захватчики, пришедшие "освободить" парагвайский народ, просто истребили его. В начале войны население Парагвая было почти таким же, как и население Аргентины. В 1870 г. в живых осталось 200 тыс. парагвайцев, то есть меньше одной восьмой, из которых взрослых мужчин было менее 20.000 (старше 15 лет). Таким был триумф цивилизации. Победители, разоренные расходами, которые им пришлось понести, чтобы довести до конца это преступление, оказались в полной зависимости у английских банкиров, финансировавших кровавую авантюру. Рабовладельческая империя Педру II, армия которой пополнялась за счет рабов и пленных, все же захватила более 60 тыс. кв. км территории Парагвая, а также получила большое количество рабочей силы - множество пленных с клеймом рабов были отправлены на кофейные плантации в Сан-Паулу. Аргентина, в которой президент Митре расправился с собственными федеральными предводителями, присвоила себе 94 тыс. кв. км чужой земли и другие трофеи. Сам Митре так писал об этом: "Пленных и другую военную добычу Я мы поделим согласно договору". Часть пленных парагвайцев была продана союзниками в рабство.Уругвай, где уже исчезли или пребывали в опале последователи Артигаса и где властвовала олигархия, участвовал в войне как младший партнер, не получив какого-либо вознаграждения. Многим уругвайским солдатам вынуждены были связывать руки, когда их сажали на корабли, направлявшиеся на войну против Парагвая. Все три страны потерпели финансовый крах, усиливший их зависимость от Великобритании. Кровавая расправа с Парагваем наложила несмываемую печать на дальнейшую судьбу этих стран.
Так закончилась эта очень кровавая война. В начале войны мировое общественное мнение было на стороне Лопеса из-за сочувствия к небольшому Парагваю, сражавшимся с тремя большими соседями. Но как только появились слова "тирания Лопеса", это сочувствие быстро исчезло. Хотя Наполеон III и расценивал Лопеса как своего друга, но и он болезненно перенес события в Мексике, а потому побоялся скрестить мечи с САСШ, оскорбив доктрину Монро *. Англия естественно с ней тоже согласилась, так как независимый Парагвай ее не утраивал.
* В 1823 году президент САСШ Джеймс Монро провозгласил доктрину, по которой американские и европейские государства обещали не вмешиваться во внутренние дела друг друга. Позднее доктрина Монро послужила поводом для экспансии САСШ в Латинской Америке.
Возможно, союзники и на самом деле боролись лишь для того, чтобы избавиться от Лопеса, но после войны и Аргентина, и Бразилия имели территориальные приобретения за счет Парагвая и, кроме того, они сохраняли свои войска на территорий Парагвая почти 10 лет. Много лет парагвайские правительства пытались вытереть всю память о Лопесе и м-м Линч. Однако новый диктатор Парагвая Рафаэль Франко (Rafael Franco) в 1938 году объявил Лопеса национальным героем, который погиб за свободу Парагвая. А вскоре и Элиза Линч * стала национальной героиней. Их именами были названы улицы, установлены памятники и т д.
Последний президент независимого Парагвая Francisco Solano López (24 июля 1826 – 1 марта 1870)
Хотя Англия не приняла непосредственного участия в свершении этого чудовищного "подвига", на нем нажились именно британские торговцы, банкиры и промышленники. Агрессия была финансирована от начала до конца Лондонским банком, банкирским домом "Бэринг бразерс" и банками Ротшильда на условиях, которые в последующем закабалили и страны-победительниц. Бразилия выполняла роль, которую Британская империя отвела ей еще в те времена, когда англичане перенесли португальский трон в Рио-де-Жанейро. В начале XIX в. Каннинг дал своему послу, лорду Стренгфорду, недвусмысленные инструкции: "Превратить Бразилию в основную базу для реализации продукции английских мануфактур в Латинской Америке". Незадолго до начала войны президент Аргентины открыл новую железную дорогу, оборудованную англичанами, и произнес по этому поводу пламенную речь: "Какова движущая сила этого прогресса? Господа, это английский капитал!" Мало того что разгромленный Парагвай обезлюдел: исчезли таможенные пошлины, погасли плавильные печи, реки открылись для свободной торговли, страна потеряла экономическую независимость и огромные территории.
А на тех землях, что остались Парагваю, победители ввели право на беспошлинную торговлю и учреждение латифундий. Все было разграблено и распродано: земли и леса, шахты, плантации мате, здания школ. Марионеточные правительства, подчинявшиеся оккупантам, сменяли в Асунсьоне друг друга. Не успела закончиться война, как Парагвай, в котором еще дымились руины, получил первый в его истории иностранный заем. Он был британский, разумеется. Заем был в миллион фунтов стерлингов, но Парагваю досталось меньше половины; а в последующие годы благодаря финансовым перерасчетам размеры внешнего долга страны уже перевалили за 3 млн. Когда в Китае в 1842 г. закончилась "опиумная" война, тут же в Нанкине был подписан договор о свободной торговле, обеспечивший британским коммерсантам право свободного ввоза наркотиков на китайскую территорию. Введение свободной торговли в Парагвае также было навязано сразу же после его разгрома. Были заброшены посевы хлопчатника, а Манчестер добил текстильную промышленность страны - ей уже никогда не суждено было подняться. Партия "Колорадобойко спекулирует памятью героев, но не может скрыть того факта, что под документом о ее основании стоят подписи 22 "легионеров", служивших в бразильской оккупационной армии и предавших маршала Солано Лопеса. С 1870 г. Бразилия и Аргентина, "освободившие" Парагвай, чтобы совместно поглотить его, грабят страну по очереди, но сами при этом тоже страдают от гнета империализма то одной, то другой великой державы. А Парагвай страдает как от империализма, так и от субимпериализма обоих соседей. Прежде главным звеном в этой цепи сменяющейся зависимости была Британская империя. В настоящее время это Соединенные Штаты.
* Элиза Линч, возможно впервые в новейшей истории, организовала чисто женские воинские части. Она же возглавила и один из женских батальонов. Надо сказать, что на поле битв они покрыли себя славой.
Территориальные потери Парагвая в результате войны
И каков итог ?
В 1890 г. насчитывалось в Парагвае 861954 гол. рогатого скота, 92693 гол. лошадей, 62960 овец, 14656 коз, 10778 свиней. Сахарный тростник, кофе, рис и кукуруза возделываются в незначительном количестве. Прежде 3/4 земли принадлежали государству; теперь большая часть ее уже продана им в частные руки. Скот убивается большей частью для местного потребления, кожи и шкуры идут в обработку. Имеются фабрики сигар, грубых бумажных и шерстяных тканей, деревянных и кожаных изделий, заводы для выгонки смолы и гумми, крахмальные для приготовления крупы из маниоки, парусинные и др. Главные пути сообщения -- реки Парана и Парагвай, в центральных же областях товары перевозятся на волах; дороги плохи; железных дорог 252 км. Главные предметы ввоза -- мануфактурные и металлические товары, более всего из Великобритании (32 %), вино и сахар, большей частью из Бразилии, Монтевидео в Буэнос-Айреса. . Главнейшие предметы вывоза: кожа, парагвайский чай (Yerbamatte), лес, табак. Народное образование слабо развито: около 80 % взрослых парагвайцев и 40 % взрослых иностранцев неграмотны. Население 300000 чел., большая часть -- крещеные индейцы, из них 60000 полуцивилизованных и 70000 нецивилизованных.
Государственный долг (1904 г.) -- 20 411 795 долл.
Государственное устройство Парагвая основывается на конституции 1870 г. Во главе исполнительной власти стоят президент и вице-президент, избираемые двухстепенной подачей голосов на 4 года; они управляют через посредство 5 министров, ответственных перед палатами. Законодательная власть принадлежит конгрессу из двух палат -- сената и палаты депутатов; члены первого избираются в пропорции 1 сенатора на 12000 чел. населения (фактически, однако, 13 сенаторов); палата депутатов состоит из вдвое большего числа членов. Правом голоса пользуется каждый житель П., достигший 18-летнего возраста. Католицизм признается государственной религией, но свобода совести гарантирована конституцией. Страна истощена; культурное и экономическое развитие ее остановилось, борьба партий имеет чисто личный характер, смена правителей ничего не изменяет.
Ну и что, что уничтожили миллион сто тысяч парагвайцев (80%)! Ну и что, что население теперь безграмотно! Ну и что, что страна отброшена на сто лет в развитии! Зато у Парагвая есть свобода торговли и демократическая конституция! А люди? Что люди? Демократия важнее, чем какие-то люди!
хорошо
