«У нас правят бывшие советские номенклатурщики или их личинки».

Фото из архива Константина Крылова

— Почему русский национализм в этом году поднял голову?— Я бы поставил вопрос по-другому: почему он не поднимал голову раньше?

Рост национализма в любой постсоциалистической стране — дело естественное. Абсолютно все постсоциалистические страны, начиная от Польши и заканчивая Монголией, пошли по нормальному европейскому пути создания национального государства. Национальное государство на стадии своего формирования предполагает рост ярко выраженного национализма, который приветствуется и разделяется властью.

Россия — единственная страна на постсоветском пространстве, которая попыталась идти своим — я бы сказал, до боли знакомым — путем. А именно — путем создания государства, которое, отрицая все советское, в национальном вопросе остается полностью социалистическим. Современная Россия, так же как и СССР, устроена по формуле «все против русских».

Сейчас поощряется любой национализм, кроме русского. Никто же не отнимает, допустим, у татар право быть татарами, а у якутов — якутами. У русских же сейчас отнято все. Даже право называть себя русскими: как известно, русским предписано быть «россиянами». И предписание это касается только одного народа. Соответственно, прилагаются все усилия для борьбы с русским национализмом, который осознается данным государством как главная и даже единственная угроза режиму.

— А почему, с вашей точки зрения, власти избрали стратегию подавления любых проявлений русского национализма?— Это связано с тем, что, в отличие от всех постсоветских государств, где правящая элита сменилась, в России этого не произошло. У нас правят бывшие советские номенклатурщики или их личинки, не успевшие вылупиться в номенклатуру при советском строе, но полностью разделяющие советские представления о том, как и зачем нужно править. Советский же строй был основан, и — более того — создан для подавления русских.

Разумеется, элита, управляющая подобным способом, должна быть заточена именно под такой способ управления. Эти люди ненавидят народ. Быдлофобия, то есть лютейшая ненависть к народу, выражаемая открыто и гласно — уникальная отличительная черта российской элиты. Народ — это, понятное дело, русские, и, следовательно, элиты ненавидят именно русских. Только их одних. Все остальные нации «быдлом» не являются. Попробуй назови «быдлом» чеченца из аула. Страшно, ага.

Кстати, о прочих. По сути все сколько-нибудь заметные нерусские народы в России устроились более чем успешно. Например, та же Чечня де-факто уже превратилась в маленькое национальное государство. Рамзан Кадыров правит своим народом достаточно жестко, но он, безусловно, любит Чечню и чеченцев и делает для них все. И такими же национальными государствами являются все национальные республики. И это всех устраивает, лишь бы русские продолжали лежать под шконкой.

— Сейчас-то что произошло? Усилий по подавлению было предпринято недостаточно?— Помимо того что нерусские народы натравливают на русских, русских непрерывно терроризируют, запугивают, говорят, что русские националисты — это монстры в человеческом облике, и так далее. По сути дела, русских пугают тем, что они русские. В какой-то момент это запугивание перестало приносить те плоды, которое должно. Прежде всего по причинам чисто биологическим: меняются поколения.

Советские русские были доведены советской системой до состояния полного размягчения: им можно было внушать все что угодно. Что сказали по телевизору — так и надо думать. Злиться втихаря можно, а выполнять — изволь-изволь.

Но на новое поколение советские пропагандистские приемы не действуют. Сегодняшнему школьнику очень трудно объяснить, почему он должен любить кавказского подростка, который его лично бьет, терроризирует и называет русской свиньей. Он просто видит факты. Новое поколение, в отличие от советских людей, факты ценит больше, чем приказы из ящика. Эти ребята на Манежную и вышли.

— Как реагирует власть? Складывается впечатление, что она сегодня заняла выжидательную позицию — кремлевские идеологи не знают, что делать с внезапно актуализировавшимся национальным вопросом. — Я не могу сказать, что позиция такая уж выжидательная. Естественный рефлекс российской власти на любой всплеск русского национализма описывается одним словом — «давить». Это самое давление имеет место. Сейчас милиция очень шустро действует, старательно пресекая любые действия, хотя бы отдаленно напоминающие националистические. Дело дошло до того, что стали разгонять, допустим, траурные собрания, посвященные памяти погибших в теракте в Домодедово. А почему так? Потому что в Домодедово кавказец убил русских. Нельзя же допустить очередного всплеска антикавказских настроений! И, заметьте, всячески отрицалось, что теракт совершил кавказец. Так что все эти пляски вокруг «русско-украинского террориста Раздобудько» и подавление траурных акций — это что, разве похоже на растерянность? Нет, это вполне себе осознанная политика.

А ощущение, что власть растерянна, связано вот с чем. Стало уже окончательно понятно, что при всей своей эффективности репрессии не решают одной единственной проблемы — власти нечего предложить русским. Дубины уже устали бояться, а пряников для русских у них не предусмотрено в принципе. В лучшем случае можно что-то пообещать и не сделать. Но в эти обещания тоже никто не верит. Соответственно, возникает растерянность: что-либо реальное давать нельзя, обещать непонятно что, дубина не действует.

Все жесты, которые власти ни к чему не обязывают, уже были сделаны. Вспомните, как Путин возложил цветы на могилу Егора Свиридова. Люди посмотрели на цветочки, нахмурили брови и сказали «цветочки, конечно хорошо, но дальше-то что, дорогой премьер?». А сказать больше нечего. Сейчас они раздумывают, какую бы тухлую кость бросить этому народу. Ищут косточку потухлее. Даже нашли.

«Идти русским больше некуда: или с шумом на площадь, или тихо в могилку».

Фото из архива Константина Крылова

— Ну не только Путин делает ни к чему не обязывающие жесты. Медведев вот совещания проводит — нельзя же совсем ничего не делать. Вот, например, русскую культуру предлагает развивать, фольклор в частности.— Это и была та самая косточка.

— Скорее, те самые обещания.— Даже не обещания. Он ничего не обещал. Он просто воздух сотряс. Настоящее обещание должно быть таким: мы выделяем такие-то средства общественным организациям на развитие русской культуры и закупаем у такой-то фабрики 30 тысяч балалаек. Тридцать тысяч балалаек — не Бог весть какое орудие для возрождения русского народа. Но, скажем так, это было бы вполне себе внятное действие. Для поддержки других национальных культур средства выделяются регулярно и вполне ощутимые.

Здесь же просто прозвучало «а давайте». Это меньше чем слова. Это тухлая кость. Причем, повторяю, косточка выбрана самая что ни на есть тухлая, поскольку большая часть русских национальный фольклор не знает и не любит (Советская власть отучила).

— Может, Медведев должен сам подать пример: написать предвыборную программу — свою или кто там будет выбираться в 2012 году — в форме басни? — Кстати, за ними не заржавеет. Все эти люди не знают, чем заняться, и поэтому прикалываются, живут напряженной светской жизнью. Так что, я думаю, мы еще услышим от Медведева какую-нибудь басню. «Мартышка и айфон», например.

— По словам Медведева, сейчас надо развивать самые лучшие черты русского характера. Цитирую: «Терпимость, отзывчивость, умение уживаться вместе с соседями, строить совместное государство, уверенность в себе, великодушие, широкий взгляд на вещи, на свою историю и на историю других». Получается, что есть какие-то мелочные, неуверенные и невеликодушные народности. Будь вы, например, татарином, вы бы оскорбились?— О нет. Волк не сердит, что овца пердит. Все нерусские всё прекрасно понимают. Ни один нерусский не согласится себя считать терпеливым (он не будет терпеть плохое обращение), уживчивым с другими народами («мы порвем всех врагов») и так далее. На самом деле эти будто бы комплименты для нерусских народов являются оскорблениями. И то, что Медведев оскорбил русских, а не их — будет замечено и оценено.

Что касается русских, им приписали обычные добродетели порабощенного народа. Добрые американские плантаторы тоже «в хорошую минуту» говорили: негры — отличные ребята, терпеливые, жизнерадостные люди, для которых солнышко светит — они и улыбаются; не побили — и хорошо. То же самое сказано и о русских. Их грабь, режь, обирай, дави и куражься — они всё стерпят и не обидятся. Славные какие.

Так что не нужно. Медведев не прокололся. Он сказал именно то, что хотел сказать.

— Участники движения «Наши», с которым ассоциируется государственный национализм, обижаются, когда их зовут «нашистами». Как вы считаете, есть резон в этой дразнилке?— Это старая дразнилка. Само слово «Наши» было заимствовано у журналиста Александра Невзорова, который еще во время перестройки пытался создать нечто вроде патриотического движения смутно-русской направленности. Советских патриотов, недовольных социализмом, но при этом принимающих интернационалистическую советскую политику и обижающихся на национальные движения на окраинах, он и называл «нашими». Тогдашние либералы, поддерживающие литовцев и грузин, тут же придумали слово «нашизм». Они же называли «нашизмом» русские национальные чувства. В нулевые с этой идеи сдули пыль и создали прокремлевское движение «Наши». 
С этим заимствованием связано и все остальное: а именно, патриотизм «эрэфовского» толка и их бандитские замашки. «Наши» — это легальная хулиганская организация, которая непрерывно делает какие-то гадкие вещи.

— А какие-то акции «Наших» можно причислить к националистическим?— Да никакие, естественно. «Наши» — это хулиганы со справкой от Кремля, что хулиганить им можно. Они официально называются антифашистским движением, а под «фашизмом» у нас понимается исключительно русский национализм и больше ничего. Так что «Наши» — это главные враги националистов, легальные антифа.

При этом они регулярно пытаются «перехватывать инициативы» у русского движения. «Нашисты», в частности, проводили так называемый «Русский марш». Возглавлять его, насколько я помню, приглашали Тину Канделаки и прочих таких вот «русских» людей. Замечу, что я ничего не имею против госпожи Канделаки. Я всего лишь обращаю внимание на демонстративное приглашение именно нерусских во главу этого марша, которое точно указывает на характер мероприятия. Это все равно что провести марш настоящих мужчин, который будет возглавлять та же самая Тина Канделаки.

— Как другие страны, не постсоветские, а вполне себе цивилизованные, разбираются с национальной идентичностью?— «Вполне себе цивилизованные» — это страны, где давным-давно построено национальное государство. Допустим, Франция. В свое время вопрос национализма во Франции «цвел и пах». Но когда национальное государство уже построено, когда само господство правящего народа и его права обеспечены железно, национализм в его ярких формах можно отогнать на запасной путь. Как старый, отслуживший свое бронепоезд.

Но бронепоезд с запасного пути никто не убирает. Силы, отстаивающие национальные ценности, держат подальше от власти, но не преследуют: «Не дай Бог, опять понадобится».

Сейчас как раз и понадобилось. Европа доигралась в толерантность. Выгодополучатели толерантности окончательно оборзели и расхрюкались, положили ноги на стол и начали харкать европейцам в лицо. Европейцы очень долго наблюдали за тем, что происходит. Но постепенно интерес стал недобрый: «Ребята, вы что это, всерьез? Вы действительно считаете, что вот вы сейчас приехали в наши страны и наведете свои порядки?»
Старый ржавый паровоз вернули с запасного пути. В результате к власти начали приходить правые, вполне националистические партии. Европейцы гуманно, в белых перчатках, стали выселять нелегалов. Николя Саркози сейчас выполняет ровно ту программу, которую у нас предлагает «Движение против нелегальной иммиграции». Мигрантов поставили на место. Но если этих мер окажется недостаточно, последовательные и жесткие европейцы прибегнут к другим, более суровым действиям. Это самый обычный национализм, просто национализм богатых и уверенных в себе людей.

— А вы собираетесь работать со сферой легальной политики?— Русские националисты всегда были готовы к работе в легальной сфере. Для русского человека естественно не бузить на улице, а сидеть за столом и предлагать конкретные решения проблем. И, разумеется, да, все русское движение к этому готово. 
Другое дело, что наша власть легальную политику запретила, прежде всего потому, что сама к ней неспособна. И никогда не была по-настоящему способна. Поэтому сегодня вопрос стоит иначе: каким образом вообще ввести нашу власть в поле легальной политики?

Русские националисты себе такую цель ставят. Мы хотим построить нормальное национальное государство европейского типа. Естественно, мы являемся главными заинтересованными лицами в том, чтобы политика в России была легальной, не грязной и так далее.

— Вы хотите во власть?— Я, Константин Крылов? Власть как таковая, «просто чтобы сидеть в Кремле и всем тыкать» — это мне не нужно. Власть нужна как инструмент для построения общества, которое нам действительно нужно. Если это общество построит кто-то другой — ну вот проснется завтра Путин и поймет, что жил неправильно, и начнет делать то, что хотим сделать мы — я не огорчусь. И, думаю, другие русские националисты тоже не огорчатся. Кто-то из русских националистов пойдет работать на такой хороший режим, кто-то с облегчением займется другими делами. Я, например, займусь литературой, скорее всего, фантастической. Или вообще уйду в ресторанные критики, у меня это неплохо получается. В общем, власть нам нужна, но мы ее не хотим.

— Можете спрогнозировать, как сейчас будут развиваться события? В общем-то, очевидно уже, что национальный вопрос станет одним из главных в этом избирательном цикле. — Не факт. Власть если чего и хочет, так это спустить все на тормозах. Это ведь не первый раз, когда русские поднимают голову. Каждый раз просто эту голову пригинают обратно. Сейчас, я думаю, будет предпринята очередная попытка поставить русских на место.

Произошло на самом деле гораздо более серьезное событие. Национальный вопрос был легализован не столько с точки зрения власти, сколько в головах людей. Вкрученная в головы идеологема, что русские националисты — это идиоты и мерзавцы, сломалась. Сейчас разговоры о русских проблемах перестали быть табу.

Власть наверняка отступит до следующей линии обороны, по максимуму замалчивая эту тему. И дальше общественный интерес будет расти, но власть будет рты затыкать. Однако теперь это будет переживаться именно как ущемление свобод: нам не дают говорить о том, что нас волнует.

— То есть революция все-таки будет?— Может быть. Все это идет достаточно медленно, но идет в эту сторону. В конечном итоге очень большому количеству людей до смерти надоест жить в уродливом и отвратительном государстве, каковым является нынешняя РФ. Когда большое количество людей поймет, что этому государству есть нормальная альтернатива, тогда-то и начнется.

Вполне возможно, что, если власть будет упорствовать, кончится как в Египте или Тунисе. Не сегодня, даже не завтра. Но к тому придет. Потому что идти, собственно, русским больше некуда: или с шумом на площадь, или тихо в могилку. И некоторые уже спрашивают себя: а почему, собственно, мы так боимся шума, что готовы на могилку? Не лучше ли пошуметь?