В самом начале реформ не было никакой возможности обсуждения их доктрины – любое сомнение делало тебя «врагом перестройки» и ты лишался слова. Даже в научных учреждениях, обязанных беспристрастно оценивать альтернативы стратегических решений. И все же несколько ученых тогда указали в коротких репликах на известный факт: во всех развитых странах два вида деятельности выведены из сферы рыночных отношений – сельское хозяйство и наука. Это два вида труда, которые обеспечивают страну «хлебом земным» (пищей) и «хлебом духовным» (знанием).
Мы видим, что даже самая промышленно развитая страна не может обойтись без своего сельского хозяйства, которое производило бы достаточный минимум продовольствия – это вопрос не экономики, а государственной безопасности. Как устраивать это хозяйство – зависит от тех условий, которые невозможно изменить (прежде всего, почвенно-климатических).
В 90-е годы была разрушена колхозно-совхозная система, выстроенная в советское время с опорой на традиционный образ жизни сельского населения России (деревнями и поземельными общинами) и исходя из необходимости модернизации сельского производства. А.Н. Яковлев, как архитектор перестройки, поставил задачу: «Разрушить большевистскую общину – колхоз... Здесь не может быть компромисса, имея в виду, что колхозно-совхозный агроГУЛАГ крепок, люмпенизирован беспредельно. Деколлективизацию необходимо вести законно, но жестко». В качестве положительного образа будущего предлагалась «фермеризация» по западному образцу – свободная купля-продажа земли и разделение сельских жителей на предпринимателей (фермеров) и пролетариев (батраков, наемных рабочих).
Вопросы и ответы
Вряд ли кто-то будет отрицать, что эта операция привела к тяжелому кризису, и он так безысходен, что практически ни политики, ни ученые-экономисты, ни СМИ ничего и не говорят о фермерах и вообще о жизни села. Образ российской деревни в общественном сознании стал бестелесным и внесоциальным. Иногда на экране появляется министр Гордеев, иногда лубочные картинки хлебосольного деревенского быта или чернуха с покосившейся избушкой и пьяненьким стариком-селянином.
Объявляя Национальный проект в октябре 2005 г., В.В. Путин сказал: «Улучшение жизни на селе, развитие агропромышленного производства считаю, безусловно, приоритетным». Это приятно слышать, но на деле в реальной политике правительства «развитие агропромышленного производства» в шкале приоритетов занимает едва ли не последнее место. Это настолько очевидно, что давно уже принимается как факт и не вызывает дискуссий. Но нет и внятной оценки положения дел, как нет и определенных планов на ближайшее будущее.
В 2005 г. положение на тот момент было зафиксировано на конференции сельскохозяйственных производителей России, которая состоялась в Москве. Выступали и чиновники правительства, и президенты союзов, и директора крупных объединений. И речь шла о том, что нынешняя экономическая система «настроена» так, что сельское хозяйство РФ удушается – средства из него перетекают в другие отрасли, а иностранному капиталу создаются столь льготные условия, что российский производитель конкурировать с ним не в состоянии.
Представители правительства в ответ не могли сказать ничего внятного, отделываясь риторическими вопросами. Вот, важный чиновник Н.Т. Сорокин объясняет, почему село не покупает технику: «Сельхозпроизводитель сегодня продает молоко за 5 рублей – это закупочная цена. Переработчик продает молоко за 22-26 рублей. Вопрос в следующем: почему мы даем производителю минимальную стоимость, а переработчик получает 350-400%? Какие механизмы должны регулировать этот вопрос?»
Но все это залу было прекрасно известно! Чиновник задает вопросы, хотя должен был на них ответить. Гендиректор концерна «Тракторные заводы» Э.А. Маховиков называет причины: «Если при Советском Союзе на сельское хозяйство выделяли 26% бюджета, то сейчас 1%... Износ парка техники 80%, а поступление техники 2-3%. Крестьянину тяжело приобрести трактор, сегодня он не в состоянии купить даже солярку к нему. И ему не решить эту проблему в одиночку, а государственной поддержки в настоящее время практически нет». Если взять суть, то он сказал: кризис вызван тем, что уничтожили крупные предприятия (колхозы и совхозы) и при этом государство лишило село поддержки.
Суверенная демократия?
Замминистра сельского хозяйства С.Г. Митин поднял на той конференции другой актуальный вопрос: «Ситуация такова, что сельское хозяйство не может дальше развиваться в условиях открытости рынка, в условиях глобализации, в условиях мирового разделения труда». И это всем известно: вступление в ВТО нанесет селу смертельный удар. В Решениях конференции сказано: «Недопустимо, чтобы Россия отказалась от реальных ценностей – развитого сельского хозяйства и сельхозмашиностроения – ради членства в ВТО».
Но если так, зачем же Правительство РФ и лично министр Гордеев с таким энтузиазмом тащат нас в ВТО? Как может уцелеть государство, если министр говорит одно, а его заместитель – совершенно противоположное. Это и называется «суверенная демократия»? Руководители-практики, а не какие-то политики из оппозиции, сообщали с удивлением, что на все их обращения в правительство с вопросом о том, что станет с сельским хозяйством России после вступления в ВТО, им просто ничего не отвечают – даже при личных доверительных беседах. Ну как при таком отношении власть может требовать от населения гражданского сознания? В таких условиях оно вырабатывается лишь в оппозиции к власти, а это чревато новым витком нестабильности. Что в Кремле об этом думают?
Кардинального перелома в сельском хозяйстве за последние годы не произошло, но президент говорит, что отрасль уже работает успешно. Он даже назвал ее «инвестиционно привлекательной». Вот это и порождает вопросы.
Столыпин против ипотеки
На конец 2005 г. положение было таково: общая рентабельность всей хозяйственной деятельности сельскохозяйственных предприятий составила 8%, а доход собственно от сельского хозяйства гораздо меньше. И это при огромном разбросе по регионам – в 40 регионах РФ деятельность предприятий убыточна, а по РФ доля убыточных предприятий составила 40%. Где тут «экономический успех»?
Суммарная задолженность сельскохозяйственных предприятий достигла к концу 2005 г. 425,3 млрд. руб. Между тем вся прибыль (сальдированный результат, то есть прибыль минус убыток) организаций отрасли составила в 2005 г. 27,5 млрд. руб. Просроченная задолженность составила в 2005 г. 95,2 млрд. руб. – в 3,5 раза больше всей прибыли. Как можно считать «инвестиционно привлекательной» отрасль, в которой долги в 15 раз превышают всю годовую прибыль? Реформа эту отрасль разорила и столкнула в глубочайшую яму. Ее надо сначала из этой ямы вытащить, а потом говорить инвесторам о ее привлекательности.
Когда принимали закон о свободной купле-продаже земли, говорили о чудодейственной силе ипотеки – кредитов под залог земли. В.В. Путин сказал: «В 2006–2007 годах должна быть создана система земельно-ипотечного кредитования, позволяющая привлекать средства на длительный срок и под приемлемые проценты под залог земельных участков». Срок почти истек – каков результат? И кому вообще сегодня принадлежит земля в России? Имеют право знать это граждане? Ведь речь идет об одном из главных условий безопасности страны.
Сто лет назад была реформа Столыпина, вариант модернизации хозяйства без ломки сословного общества. Попытка очень важная и смелая, консерваторы предупреждали Столыпина, что если она не удастся, то Россию ждет революция. Реформа не удалась, но дала ценнейший опыт. Столыпин заслужил глубокое уважение уже тем, что этот опыт был во всей полноте представлен обществу – все следили за реформой и на ней учились. В России тогда шел тот «каждодневный плебисцит», в котором и складывается нация.
Сомнительные успехи
Наблюдения за куплей-продажей земли, составом покупателей, ценами, использованием купленных участков велись и публиковались параллельно двумя организациями – МВД и Вольным экономическим обществом. Какой контраст с тем, что мы видим сегодня! Точнее, мы не видим ничего! Питаемся слухами. Вот тебе и «право на информацию». И заметьте – ни в одном «телефонном разговоре с народом» никто ни разу не задал президенту вопроса о земле. О дачных шести сотках спрашивали, а о 130 миллионах гектаров пашни – никто.
Но вернемся к ипотеке. Кто даст «средства на длительный срок и под приемлемые проценты», если заемщики и так уже находятся в неоплатном долгу? Ведь такой кредитор сразу разорится. Вот реальность: в 2000 г. размер долгосрочного кредитования сельского хозяйства РФ составил (в сопоставимых ценах) 1,3% от уровня 80-х годов. А ведь кредит – это именно рыночный инструмент финансирования. Вот тебе и «рыночная» реформа – она лишила сельское хозяйство рыночных методов, которые существовали даже при плановой системе. Это надо уметь!
Перейдем от финансов к жестким материям. Вот, В.В. Путин говорит: «Нам уже удалось добиться значительных успехов в производстве зерна. Из импортера Россия стала его экспортером».
Тут тревогу вызывает логика нового мышления. При чем здесь экспорт, как он может характеризовать производство? «Недоедим, а вывезем», – лозунг министра финансов Российской империи. Мы к нему возвращаемся? В каком смысле надо понимать слова об «успехах в производстве зерна»?
Раньше в РСФСР производили по 120 млн. т зерна в год, а теперь по 70-80 (в 2004-2006 годах по 78 млн. т). Урожай менее 100 млн. т в последние 20 лет до реформы был редкостью. В 1986 г., когда началась антиколхозная кампания, в РСФСР произвели 118 млн. зерна. Даже в среднем за пятилетку 1986-1990 гг. зерна собирали 104,3 млн. т в год. Нормально на душу населения в стране надо иметь 1 тонну зерна в год – тогда хватает и на хлеб людям, и на комбикорм скотине, дающей молоко и мясо. В РФ сейчас производят чуть более 500 кг на душу – и вывозят зерно. В каком смысле мы должны считать это успехом? Власть как будто мыслит совсем другими понятиями, чем население – и это опасно для государства.
Деградация…
Но главное для оценки состояния отрасли даже не текущее производство – идет массивное выбытие основных фондов сельского хозяйства, деградация едва ли не главного достояния страны. За 2000-2005 гг. на 3,6 миллионов га уменьшился размер пашни РФ. Сокращение пашни и посевных площадей РФ идет неуклонно.
Еще быстрее идет деградация активной части основных фондов сельского хозяйства – машинного парка. Никаких сдвигов к лучшему нет – парк тракторов сокращается равномерно каждый год.
Надо трезво признать, что создать современное сельское хозяйство в рамках «рыночной» доктрины Россия не сможет. Для этого сейчас придется купить 16 млн. тракторов (на те 134 млн. га пашни, которой располагала РСФСР в 1986 г.). Это будет стоить 500 млрд. долларов. И ведь тракторы – лишь часть технической базы фермы! При этом фермеры потребуют бюджетных дотаций, как на Западе – около 100 млрд. долларов в год. Здесь мы имеем неумолимую дилемму: или восстановление и модернизация колхозно-совхозной системы с фермерской надстройкой – или архаизация российского сельского хозяйства. На какое чудо надеется власть?
Представляя национальный проект, В.В.Путин отметил и животноводство: «Обратить сегодня особое внимание на создание условий для развития животноводства. Значительные ресурсы следует выделить на развитие сельхозлизинга. Это должно позволить стране в течение двух лет поставить десятки тысяч голов племенного скота…».
Но чтобы «создать условия для развития», надо сначала устранить те «условия», которые привели в упадок отрасль. Посмотрите на динамику показателей отрасли – она развивалась в 80-е годы не просто быстро, а даже бурно. Быстро росло поголовье скота и, что еще важнее, его породность – в 1985 г. в колхозах и совхозах РСФСР весь крупный рогатый скот был породным, 43% – чистопородным. В результате реформ производство не просто сократилось – произошла его архаизация.
…и регресс
Надо же представлять себе масштаб разрушения! Поголовье крупного рогатого скота в РФ упало за годы реформы в три раза – на 40 млн. голов. Мы имеем сейчас крупного рогатого скота гораздо меньше, чем в 1916 г. и даже чем после Гражданской войны. В 90-е годы стадо крупного рогатого скота сокращалось в РФ ежегодно на миллион голов. Но ведь в последнее время это сокращение скачкообразно ускорилось – за 2005 г. число голов убавилось еще на 1,6 млн. голов.
При этом прежде всего ликвидировался племенной скот, держать который дороже, чем неприхотливых беспородных коров.
Вплоть до создания колхозов и совхозов российское село не имело запаса прочности, чтобы перейти к травопольным севооборотам и резко повысить урожайность. Сделали это – и по главным показателям (с учетом биологической продуктивности почв) вышли на уровень развитых стран. По республикам с лучшими условиями результат особенно нагляден. Урожайность зерновых в Белоруссии, Киргизии и Эстонии была в 1940 г. 8, 7,6 и 11,5 ц/га, а в 1986 г. 25, 30,5 и 28,3.
Нынешняя система с советской равняться не может – при тех же почвах и тех же людях. Так надо же разобраться, что мешает, и как-то решать вопрос, но уж не хвастаться успехами, это неразумно. Может быть, российская власть видит какие-то выгоды от ликвидации эффективного сельского хозяйства, скрытые от наших глаз. Так пусть об этом скажет. Вопрос висит в воздухе, и надо на него отвечать.
Результат аграрной политики 90-х годов – спад производства вдвое и регресс. Вот надежный показатель – потребление электроэнергии в сельском хозяйстве на производственные цели. С начала реформы оно снизилось в России в 4,2 раза. И продолжает снижаться! Урон, который несет страна от этого регресса, вообще не измерить деньгами.
На мой взгляд, власти надо ясно отмежеваться от аграрной политики времен ельцинизма и выработать новую доктрину, основанную не на либеральной утопии, а на здравом смысле и трезвом расчете.
Сергей Кара-Мурза
хорошо
