5 лет провел липецкий солдат-срочник Антон Кузнецов в рабстве на кирпичном зводе в Дагестане. Об этом пишет сегодня немецкая Der Tagesspiegel. В 18 лет Антона забрали в армию. Через 4 месяца подготовки его направили служить в Дагестан. Новобранец оказался в регионе, в котором преступные группировки и исламисты почти ежедневно устраивают теракты, пишет корреспондент. При этом по закону он как сирота – его родители умерли, когда он был ребенком – должен был служить недалеко от дома. Родина Антона – город Липецк. Здесь, и началась 5-летняя «одиссея» Антона Кузнецова, которого с детства воспитывала бабушка, пишет InoPressa.
Через несколько дней после прибытия в одну из воинских частей Дагестана Антону Кузнецову было приказано собирать вещи – из страха перед наказанием молодой солдат не стал спрашивать, куда его переводят. «Это твое новое место службы», – бросил ему один из сопровождавших его военных, когда грузовик привез их к месту назначения. Местом службы оказался кирпичный завод. Надсмотрщики-дагестанцы жестоко били рабочих за малейшую провинность, и так, чтобы те не теряли трудоспособности – удары приходились в основном по печени и почкам.
С ними обращались, как со скотом, вспоминает молодой человек. Кормили дважды в сутки – а если он или его «товарищи по несчастью» не выполняли дневной нормы, то могли лишиться и этого. «Мы спали на сене, прикрытом тряпьем, а туалетом нам служило ведро», – рассказывает он.
Судьбу Антона делили еще около 20 рабочих, продолжает автор материала, – и все они не получали за свою работу ни копейки. Многих из них, гражданских, заманили сюда обманным путем и превратили в рабов. Одним из них стал и новобранец Антон. Его продали на завод собственные командиры – в обмен на бесплатную рабочую силу воинская часть получала стройматериалы. Но об этом станет известно позже.
Через несколько недель Антону Кузнецову удалось вместе с солдатами, приезжавшими на завод за кирпичами, передать письмо бабушке в Липецк. В нем он просил о помощи. 80-летняя Антонина засобиралась в Дагестан. Узнав об этом, командование части в Махачкале позаботилось о том, чтобы военнослужащего доставили обратно в часть. Но синяки на теле Антона было не скрыть, продолжает автор, и Антонина Кузнецова потребовала ответа от помощника командира части Николая Хорева. «Мы используем своих солдат там, где хотим», – услышала в ответ пожилая женщина.
Через месяц, продолжает издание, Антон работал уже на другом заводе – за время своей «службы», которая вопреки закону продолжалась не 2 года, а 5 лет, молодой человек сменил 8 кирпичных заводов, пока, наконец, ему не удалось бежать. До этого все попытки к бегству заканчивались провалом и он бывал жестоко наказан. На этот раз вместе с дагестанцем Саидом ему удалось добраться до родного города своего попутчика. Оттуда автостопом, не имея документов, молодой человек попал в Липецк.
Думая, что, наконец, оказался на свободе, Антон Кузнецов обратился в военную прокуратуру за помощью – но там предпочли его тут же арестовать, обвинив в дезертирстве. Оказывается, уточняет автор, чтобы замести следы, командование части еще за 5 месяцев до официальной демобилизации солдата объявило его в розыск. И теперь, спустя 5 лет рабства, Антону грозило до 7 лет лишения свободы за дезертирство.
Антона нередко посещает мысль о том, что его могут попросту устранить как помеху – застрелить или скинуть с поезда. Антонина Кузнецова никак не может понять, как родное государство, которому она всю жизнь служила верой и правдой, так могло поступить с ее внуком.
И, тем не менее, они не сдаются: несмотря на то, что Антон находится под следствием, он может жить у бабушки – в начале июня ему было разрешено покинуть военную часть в Липецке.
После того, как о «рабе Кузнецове» прошел репортаж на телевидении, вышедший в отставку Хорев признал, что солдат его части используют на заводах, однако торговлю людьми бывший помощник командира отрицает. В ходе следствия на поверхность всплыл и весь беспредел, творящийся на кирпичных заводах в Дагестане, добавляет издание. При этом неясно, кто конкретно продал самого Антона в рабство.
Антон Кузнецов и его бабушка рассчитывают на помощь своего адвоката, а также Елены Мохотаевой из Комитета солдатских матерей. По ее словам, особой опасности во время службы в армии подвергаются именно сироты – такие, как Антон. Поскольку за них вступиться некому.
Сам Антон не верит в то, что прокуратура накажет виновных. «Они не захотят пачкать мундиры», – добавляет он.
Через несколько дней после прибытия в одну из воинских частей Дагестана Антону Кузнецову было приказано собирать вещи – из страха перед наказанием молодой солдат не стал спрашивать, куда его переводят. «Это твое новое место службы», – бросил ему один из сопровождавших его военных, когда грузовик привез их к месту назначения. Местом службы оказался кирпичный завод. Надсмотрщики-дагестанцы жестоко били рабочих за малейшую провинность, и так, чтобы те не теряли трудоспособности – удары приходились в основном по печени и почкам.
С ними обращались, как со скотом, вспоминает молодой человек. Кормили дважды в сутки – а если он или его «товарищи по несчастью» не выполняли дневной нормы, то могли лишиться и этого. «Мы спали на сене, прикрытом тряпьем, а туалетом нам служило ведро», – рассказывает он.
Судьбу Антона делили еще около 20 рабочих, продолжает автор материала, – и все они не получали за свою работу ни копейки. Многих из них, гражданских, заманили сюда обманным путем и превратили в рабов. Одним из них стал и новобранец Антон. Его продали на завод собственные командиры – в обмен на бесплатную рабочую силу воинская часть получала стройматериалы. Но об этом станет известно позже.
Через несколько недель Антону Кузнецову удалось вместе с солдатами, приезжавшими на завод за кирпичами, передать письмо бабушке в Липецк. В нем он просил о помощи. 80-летняя Антонина засобиралась в Дагестан. Узнав об этом, командование части в Махачкале позаботилось о том, чтобы военнослужащего доставили обратно в часть. Но синяки на теле Антона было не скрыть, продолжает автор, и Антонина Кузнецова потребовала ответа от помощника командира части Николая Хорева. «Мы используем своих солдат там, где хотим», – услышала в ответ пожилая женщина.
Через месяц, продолжает издание, Антон работал уже на другом заводе – за время своей «службы», которая вопреки закону продолжалась не 2 года, а 5 лет, молодой человек сменил 8 кирпичных заводов, пока, наконец, ему не удалось бежать. До этого все попытки к бегству заканчивались провалом и он бывал жестоко наказан. На этот раз вместе с дагестанцем Саидом ему удалось добраться до родного города своего попутчика. Оттуда автостопом, не имея документов, молодой человек попал в Липецк.
Думая, что, наконец, оказался на свободе, Антон Кузнецов обратился в военную прокуратуру за помощью – но там предпочли его тут же арестовать, обвинив в дезертирстве. Оказывается, уточняет автор, чтобы замести следы, командование части еще за 5 месяцев до официальной демобилизации солдата объявило его в розыск. И теперь, спустя 5 лет рабства, Антону грозило до 7 лет лишения свободы за дезертирство.
Антона нередко посещает мысль о том, что его могут попросту устранить как помеху – застрелить или скинуть с поезда. Антонина Кузнецова никак не может понять, как родное государство, которому она всю жизнь служила верой и правдой, так могло поступить с ее внуком.
И, тем не менее, они не сдаются: несмотря на то, что Антон находится под следствием, он может жить у бабушки – в начале июня ему было разрешено покинуть военную часть в Липецке.
После того, как о «рабе Кузнецове» прошел репортаж на телевидении, вышедший в отставку Хорев признал, что солдат его части используют на заводах, однако торговлю людьми бывший помощник командира отрицает. В ходе следствия на поверхность всплыл и весь беспредел, творящийся на кирпичных заводах в Дагестане, добавляет издание. При этом неясно, кто конкретно продал самого Антона в рабство.
Антон Кузнецов и его бабушка рассчитывают на помощь своего адвоката, а также Елены Мохотаевой из Комитета солдатских матерей. По ее словам, особой опасности во время службы в армии подвергаются именно сироты – такие, как Антон. Поскольку за них вступиться некому.
Сам Антон не верит в то, что прокуратура накажет виновных. «Они не захотят пачкать мундиры», – добавляет он.
хорошо
