В умах либеральной интеллегенции до сих пор сидит «ермоловская» фраза Михаила Барсукова: «Чеченец может только убивать. Если он не способен убивать, то он бандит, он грабит. Если он и это не способен делать, то он ворует. Другого чеченца нет.» (цит. из: Яков В. «Мифы генерала Барсукова. Провал операции под Первомайским по-прежнему выдают за победу» // Новые известия, 19.01.2001).
Действительно, погорячился товарищ генерал. И всё же попробуем рассмотреть этот вопрос в контексте истории.
Я далёк от мысли, что чеченцы испокон веку добывали средства к существованию исключительно преступным путём. На этот счёт имеются иследования, опровергающии данное утверждение, и выполненные, как чеченскими (см. Ибрагимова З.Х., «Чеченская история. Политика, экономика, культура. Вторая половина XIX в.», Москва, 2002), так и русскими (см. Бобровников В.О., «Мусульмане Северного Кавказа: Обычаи, право, насилие», Москва, 2002) учёными. Но и своим глазам я не могу не верить – волны преступлений, совершённых с первобытной жестокостью, накрывающие население соседних республик.
Если хотя бы чуть-чуть ознакомиться с чеченской культурой, то становится понятно, что важнейшей её составляющей является НАБЕГ (или разбой). Именно с ним имели возможность ознакомиться все путешественники, посещавшие Чечню до кавказкой войны XIX века, а также народы, жившие по соседству с чеченцами. Именно с этого времени о Чечне идёт слава как о месте, где запросто грабят, захватывают рабов или убивают. Только после вступления Российских войск, учёным удалось собрать материал о жизни чеченцев. В 1864 году один из кавказких наместников давал довольно чёткую характеристику кавказким мусульманам, находящимся по его мнению «в самом детском состоянии цивилизации» (см. Ибрагимова З.Х., «Чеченская история. Политика, экономика, культура. Вторая половина XIX в.», Москва, 2002, стр 373)
О набегах
НАБЕГ являлся формой состязания у чеченских мужчин: «С одной стороны, им восхищались у юношей, для которых он был средством добыть славу настоящего джигита. Об этом мы можем судить по местному фольклору. Один из любимых сюжетов песен горцев — подвиг юношей в набегах.» (Бобровников В.О., «Мусульмане Северного Кавказа: Обычаи, право, насилие», Москва, 2002, стр. 36)
Из фольклора становится ясно, что чеченцы не гнушались даже похищениями детей, а на грабёж и убийства призывали в пятницу из мечети (!) (из «О Сыне Вдовы и князе Монце»). Я просто настоятельно советую почитать чеченские илли, т.к. называемые «героические» песнопения – практически в каждом из них речь идёт о разбое. И тогда многое станет понятно насчёт фраз «преступность не имеют национальности» и прочего бреда.
То же было и в ХХ веке. В книге Александра Михайлова есть интересный документ начала ХХ века – жалоба казаков станицы Кахановкой. На что же жалуются казаки? А практически на то же, что существовало в начале XIX века: грабежи, убийства, угон скота. Следы преступлений, как правило, вели в чеченские селения. Зачастую, преступления совершались со зверинной жестокостью:
«Сожгли два возвращавшихся с нефтяных промыслов двух парней, причем, сложив крестом их трупы; оба прострелены общею пулею.
Близ хутора Васильева, на земле аула Шама-Юрт, убиты два казака (станицы Калиновской и Савельевской), 16-летняя девица и 10-летний мальчик, которые все брошены в зажженный стог и сожжены. Мальчик, как видно, горел даже живым; а, может быть, и остальные. Потому что в нескольких саженях от стога, на земле найдены были выпавшие из горевшего бешмета крючки и кучка обгоревших, склеившихся в ком, семечек, бывших в кармане мальчика. По-видимому, горевший выскочил из огня, но, отбежав, упал, продолжая гореть, и был снова брошен в костер злодеями. Трупик его найден в стогу вместе с остальными трупами.
Казак ст. Тарской Егор Гусаков был в лесу распят ингушами и расстрелян.».
(Михайлов А., «Чеченское колесо», Москва, 2002, стр. 56)
Что касается сегодняшнего дня, то можно сказать, что традиция НАБЕГА, слегка трансформировавшись, длится по сей день. Да вы, дорогие френды, это и сами видите – Дудаев грабил, Масхадов грабил. Теперь вот, нацепивши Звезду Героя России, Кадыров грабит.
Кстати, среди современных чеченцев бытует очень много всяческих теорий о их исключительности, дескать они и «арийцы», и «дети Ноя» и пр. Беру на себя смелость утверждать, что корни всех этих теорий кроются в НАБЕГЕ – т.е. у народа, грябящего ради своей гордыни соседей, не может не появится мифов о своей национальной исключительности.
Не так давно, теорию национальной исключительности чеченцев озвучила «типичная чеченка-колхозница» Асет Вацуева. Помнится, это весьма шокировало ЖЖ-общественность, но только не меня, потому что Асет вовсе не какая то «уродка в семье», а просто одна из многих «чеченок-колхозниц», имеющих точно такое же мнение.
Филолог, кандидат наук Хеда Абдуллаева: «Нет, у меня никогда не было в голове мысли о русском муже. Не знаю почему, но это так».
Малика Сальгириева: «Те, кто из сильных родов, за русских выходят очень редко. Это только из бедных или одиноких родов или метисы (чеченцы с ингушами или с дагестанцами), те могут выходить и даже уезжали. Я же никогда в молодости даже и в голове не имела, чтобы смотреть на русских мужчин как на предмет возможного брака и совместной жизни». (обе цитаты из: Тишков, В.А., «Общество в вооружённом конфликте. Этнография чеченской войны», Москва, 2001, стр. 139)
Заметим, что такое мнение не есть последствие конфликта 1994-96, а было распространено ещё задолго до него.
Почему Чечня – родина скинов?
В последнее время, читаю у себя во френд-ленте, что правозащитники ищут неких мифических, то ли «русских фашистов», то ли «русских скинов» и никак не могут их найти. Вот у меня и зародилась невероятное предположение, что они из-за своего фанатического чеченолюбия проецируют негативные качества на русский народ, а истинных носителей «скинхедских ценностей» не замечают в упор.
Ну чем не скинхеды?
1. убивают иноверцев и инородцев
2. убеждённые нацисты, исповедующие исключительную роль чеченцев
3. бреют голову, начиная с детства (в Чечне есть обычай брить мальчикам голову, это, якобы, приносит удачу)
botter.livejournal.com
хорошо
