Кондопога шла в Москву долгих четыре года, по лесам, снегам и болотам, и вот наконец добралась. И за эти четыре года власть даже не попыталась предпринять пару-тройку простейших мер, снижающих накал межэтнического противостояния. Народ ведь, по сути, требует всего лишь равенства граждан перед законом и защиты от этнического криминала. Но устройство российской коррупции таково, что даже такие простые вещи власть обеспечить не в состоянии, поскольку это уничтожило бы сложившееся межклановое равновесие.
Любопытно, что в репортаже «Евроньюс» волнения на Ленинградке отнесены к рубрике «Спорт». Вот такой у нас теперь популярный вид массового спорта вырисовывается. Между тем, по свойствам России, приход чего-либо в Москву = умножение явления на 10 в регионах. Региональные Кондопоги, периодически случающиеся в последние месяцы, теперь, по законам российской метафизики, должны участиться и усилиться. Но и сама по себе отдельно взятая Московская Кондопога – это феномен федерального масштаба.
Основное отличие Москвы от «Кондопог» в малых городах в том, что здесь невозможна «тотальная зачистка» ни «кондопожащих», ни диаспор. Модель реакции властей на «Кондопоги» в малых городах здесь не подходит. Вспомним, как «антикондопожский алгоритм» выглядит в малых городах (примеры – Калязин, Хотьково и т.п.):
1) Власти по первому же сигналу осуществляют тотальную эвакуацию мигрантов и диаспор из города
2) Представители местных властей и милиции внешне проявляют солидарность с населением и провоцируют самообнаружение лидеров местной общины (активистов, «зачинщиков»). Последние, по просьбе властей, соглашаются играть роль посредников между администрацией и населением и помогают успокоить народ. (Кстати, первой реакцией властей на Ленинградке также стала попытка «высветить» зачинщиков)
3) Когда народ успокаивается, примерно через месяц начинаются тотальные аресты выявленных лидеров и активистов из населения, хотя формально они играли роль посредников и добровольных помощников власти по ее же собственной просьбе. Параллельно идет зачистка местной власти и милиции от тех, кто проявил слишком явное сочувствие народному возмущению.
4) Когда активисты и лидеры частью - посажены, частью – запуганы, а все сочувствующие им в местной администрации и милиции – вычищены, в городок (теоретически) снова можно завозить мигрантов и возвращать диаспоры.
Понятно, что в масштабах Москвы такое проделать нельзя.
Другая особенность Москвы - здесь «спарринг-партнер» весьма многочислен, хорошо организован, но организован анархически. У одного из кланов могут не выдержать нервы и начнутся акции тотального устрашения. К примеру, взорвут стадион Динамо во время матча и т.п. И тогда начнется цепная реакция вовлечения в «Кондопогу» всего населения мегаполиса. Те 80% москвичей, которые сегодня к мигрантам и диаспорам относятся более-менее терпимо, начнут испытывать страх, а страх неизбежно приведет к ненависти и поддержке любых насильственных мер.
Но самая главная особенность Москвы в том, что здесь «Кондопога» неизбежно имеет антикремлевский характер. Здесь открытый бунт мгновенно перерастет в попытку национальной революции. А если попытка в итоге будет подавлена (что вероятно), то все равно характер режима необратимо изменится. Это будет уже открытая военно-полицейская оккупация, с эскадронами смерти, с герильей в каждом темном углу и т.п.
Любопытно, что в репортаже «Евроньюс» волнения на Ленинградке отнесены к рубрике «Спорт». Вот такой у нас теперь популярный вид массового спорта вырисовывается. Между тем, по свойствам России, приход чего-либо в Москву = умножение явления на 10 в регионах. Региональные Кондопоги, периодически случающиеся в последние месяцы, теперь, по законам российской метафизики, должны участиться и усилиться. Но и сама по себе отдельно взятая Московская Кондопога – это феномен федерального масштаба.
Основное отличие Москвы от «Кондопог» в малых городах в том, что здесь невозможна «тотальная зачистка» ни «кондопожащих», ни диаспор. Модель реакции властей на «Кондопоги» в малых городах здесь не подходит. Вспомним, как «антикондопожский алгоритм» выглядит в малых городах (примеры – Калязин, Хотьково и т.п.):
1) Власти по первому же сигналу осуществляют тотальную эвакуацию мигрантов и диаспор из города
2) Представители местных властей и милиции внешне проявляют солидарность с населением и провоцируют самообнаружение лидеров местной общины (активистов, «зачинщиков»). Последние, по просьбе властей, соглашаются играть роль посредников между администрацией и населением и помогают успокоить народ. (Кстати, первой реакцией властей на Ленинградке также стала попытка «высветить» зачинщиков)
3) Когда народ успокаивается, примерно через месяц начинаются тотальные аресты выявленных лидеров и активистов из населения, хотя формально они играли роль посредников и добровольных помощников власти по ее же собственной просьбе. Параллельно идет зачистка местной власти и милиции от тех, кто проявил слишком явное сочувствие народному возмущению.
4) Когда активисты и лидеры частью - посажены, частью – запуганы, а все сочувствующие им в местной администрации и милиции – вычищены, в городок (теоретически) снова можно завозить мигрантов и возвращать диаспоры.
Понятно, что в масштабах Москвы такое проделать нельзя.
Другая особенность Москвы - здесь «спарринг-партнер» весьма многочислен, хорошо организован, но организован анархически. У одного из кланов могут не выдержать нервы и начнутся акции тотального устрашения. К примеру, взорвут стадион Динамо во время матча и т.п. И тогда начнется цепная реакция вовлечения в «Кондопогу» всего населения мегаполиса. Те 80% москвичей, которые сегодня к мигрантам и диаспорам относятся более-менее терпимо, начнут испытывать страх, а страх неизбежно приведет к ненависти и поддержке любых насильственных мер.
Но самая главная особенность Москвы в том, что здесь «Кондопога» неизбежно имеет антикремлевский характер. Здесь открытый бунт мгновенно перерастет в попытку национальной революции. А если попытка в итоге будет подавлена (что вероятно), то все равно характер режима необратимо изменится. Это будет уже открытая военно-полицейская оккупация, с эскадронами смерти, с герильей в каждом темном углу и т.п.
хорошо
