С улиц Каира убирают баррикады и сожженную технику. Комендантский час сокращен до приемлемых 00.00—7.00. Между тем в провинциях волнения продолжаются. В Ком-Омбо на юге Египта во время столкновений демонстрантов с полицией погиб один человек, до сих пор не подтверждена информация о трех погибших в городке Ариш на границе с сектором Газа. Продолжается стачка работников Суэцкого канала. Еще одна египетская тюрьма опустела — неизвестные вооруженные люди открыли огонь по охране, и 90 процентов заключенных сбежали.

Большинство тахрирских демонстрантов уже ушли домой, но на площади (арабск. — «мейдан») остается около 3 тысяч человек. Они сами себя называют «группой контроля» и намерены оставаться, пока не убедятся, что Верховный совет вооруженных сил, к которому перешла власть в стране после ухода Мубарака с поста президента, намерен провести реформы.

Первым делом военные заявили, что власть узурпировать не собираются, и объяснили, что управлять страной в переходный период будут вместе с Конституционным судом. А также представили в аэропорты список чиновников, которым запрещено покидать страну без специального разрешения генерального прокурора или Верховного совета. Египет ждет масштабного расследования случаев коррупции, процветавшей при прежнем режиме.

Некоторые западные СМИ уже окрестили произошедшее «военным переворотом». По конституции при уходе президента власть должна быть передана главе парламента, а вовсе не военным. Но нужно понимать, что народ отказывается признавать легитимным избранный в декабре однопартийный парламент. А вариант переходного военного правительства поддерживался демонстрантами изначально. Нам сложно это понять, но египетская армия — единственный государственный институт, который уважает все население. Высокопрофессиональная структура аккумулирует образованных людей и поставляет элиту стране. Последние три президента Египта — выходцы из армейской среды.

Доктор исторических наук Баграт Сейранян, главный научный сотрудник «Центра арабских исследований» Института востоковедения, рассказывает: «В 52-м году в Египте произошел военный переворот, совершенный тайной организацией «Свободные офицеры» во главе с Насером, который вскоре стал президентом. Следующий президент Анвар Садат тоже был военным, и власть при нем контролировали военные. И Мубарак — военный, герой войны 73-го года. Так что фактическое правление военных в Египте длится давно, и передача им власти сейчас исторически обусловлена».

Могу свидетельствовать: во время революции армия вела себя более чем достойно. Когда в одночасье самораспустилось МВД, именно армия обеспечила безопасность основных государственных объектов, в том числе и Египетского музея, который каждый египтянин именует «наше сокровище». Не становясь ни на одну из сторон, солдаты по возможности предотвращали кровавые стычки и спасли жизнь не одной сотне людей — сотрудникам тайной полиции, журналистам и просто случайным людям, которых в революционном запале принимали за «шпионов». Авторитет армии признается и сторонниками Мубарака, и противниками. И в конечном счете именно авторитет, а не Конституция, делает власть легитимной.

Верховный совет возглавил министр обороны Муххамед Хусейн Тантауи. Его кандидатура как реформатора небесспорна: WikiLeaks уже обнародовал материалы Госдепартамента США. Американские дипломаты в Каире считают, что он «стареющий и противящийся изменениям». «В египетском кабинете, где он все еще пользуется существенным влиянием, Тантауи выступает против как экономических, так и политических реформ, которые он воспринимает как подрывающие власть центрального правительства, — отмечается в документе. — Он чрезвычайно озабочен сохранением национального единства и высказывается против любых политических инициатив, которые рассматривает как поощряющие политический и религиозный раскол в египетском обществе». При этом Тантауи может гарантировать сохранение мирного договора с Израилем. По мнению дипломатов, участвовавший в трех военных конфликтах с Израилем — в 1956, 1967 и 1973 годах, Тантауи «привержен идее недопущения очередной войны» с израильтянами.

Что ждут от Верховного совета египтяне? Реформ — тех реформ, которых требовал народ и которые не успел провести Мубарак. Изменения Конституции, прежде всего в части, касающейся президентских выборов (ст. 76 и 77). Расследования коррупции верховных чинов египетского правительства. И главное — перевыборов парламента и выборов нового президента.

Выборы между тем организовать проблематично. Аль-Барадеи, экс-глава МАГАТЭ и один из спикеров революции, уже заявил, что лишь на обсуждение порядка проведения выборов уйдет год. Дело в том, что прежде, до революции, выборы организовывало и проводило МВД. Но министерство полностью дискредитировало себя. Кроме того, большинство убийств демонстрантов (за 18 дней революции погибло около 300 человек) приписывается именно полицейским. И хотя Верховный совет уже выпустил коммюнике, в котором призвал народ и полицию «к дружбе», прощать полицию египтяне не собираются. Нужен новый орган, который будет отвечать за выборы. Само выборное законодательство также должно быть изменено в сторону либерализации.

Состав нового парламента не может предсказать никто. В нынешнем парламенте большую часть мест занимают депутаты Национальной демократической партии. До революции секретарем партии был сын и вероятный преемник Мубарака — Гамаль. После его отставки пост занял Хусам Бадрави — он продержался на должности буквально несколько дней и подал в отставку. Партия переживает кризис доверия и нуждается в серьезной реформе.

Другая серьезная политическая сила — «Братья-мусульмане», созданная в 1928 году и запрещенная Мубараком организация. Несмотря на запрет, в предпоследнем парламенте они образовывали серьезную оппозиционную фракцию (из одномандатников), продвигавшую социальные реформы. Среди «братьев» — много известных врачей и адвокатов, но поддержкой интеллигенции они не пользуются.

«Братьев» было немало на площади Тахрир, но особенно активно они проявили себя в среду и четверг, во время массовых и кровавых боев между сторонниками и противниками Мубарака. В эти дни они фактически руководили боевыми действиями и мобилизовали площадь «на оборону». Популярности им это, как ни странно, не добавило — о двухдневной бойне тахрирцам «неприятно вспоминать». «Братья» отказались бороться за кресло президента, справедливо рассчитав свои силы. Политологи считают, что на будущих выборах в парламент «братья» получат от 18 до 20% голосов, и это будет хорошая социально ориентированная оппозиционная фракция. Но если выборы провести сейчас, «на волне», процент может оказаться значительно большим.

«В традиционном исламе религиозная и светская, политическая составляющая неотделимы друг от друга, — говорит Баграт Сейранян. — Многие простые египтяне голосуют за исламскую организацию просто потому, что она исламская, не вникая в ее программу. В 2005-м выборы в парламент проходили относительно свободно — и хотя «Братьев-мусульман», выдвигавшихся как одномандатники, ограничивали, подавляли, а некоторых их руководителей даже посадили, они заняли 88 мест из 454. 20% мест в условиях ограничения. Как египтяне могут проголосовать сейчас, если выборы будут абсолютно свободные?»

«Военные будут сдерживать политические амбиции исламистов, — уверен Баграт Сейранян. — В Турции в ходе Кемалийской народной революции к власти пришли военные, и они не допустили прихода к власти радикальных исламских сил. Но узурпации власти военными не произошло: с политическим развитием страны укреплялось гражданское общество, и гражданские силы оттесняют военных от управления страной».

Уже заявлено, что кроме военных в обсуждении и проведении реформ будет участвовать интеллигенция. Прежде всего  нобелевские лауреаты Зевейл и Аль-Барадеи, которые не представляют собой политической силы и не пользуются широкой поддержкой народа как политики (прежде всего потому, что много лет они жили за границей), но обладают огромным авторитетом. Кроме того, за 18 дней революции было сформировано два так называемых «Совета мудрецов», собранных из представителей интеллигенции для переговоров с властью. Последний из советов возглавил бывший министр иностранных дел, а ныне генсек Лиги арабских государств Амр Муса, один из наиболее вероятных кандидатов в президенты.

Баграт Сейранян считает, что либеральные настроения будут иметь преимущества над исламистскими: «Основное, что изменилось в ходе революции, — сознание. Египтяне в течение нескольких дней почувствовали, что стали свободными людьми. Подобные подъемы гражданского самосознания были после революции 19-го года, после революции 58-го года, когда Насер обратился к египетскому народу и сказал: «Выше держите головы. Вы не рабы, вы свободные люди». Египтяне постепенно превращаются из подданных в граждан, это исторический процесс. За эти 18 дней был сделан огромный шаг к гражданскому обществу, психологический климат и мироощущение коренным образом поменялись. Египет уже никогда не вернется в то положение, в котором он находился».

 «Революция дала нам самое дорогое — надежду, — говорит студент Каирского университета Ахмед Медо. Он до сих пор остается на площади Тахрир. — Раньше после окончания университета мы видели всю свою жизнь на много лет вперед — от поиска первой работы до последних дней, и ни один из этих дней не радовал. Сейчас люди верят, сейчас я верю, что все можно изменить».

Эта революция, вопреки Марксу, объединила классы. На брусчатке Тахрира сидели рядом писательница и феминистка Науд Саедау и закутанная в никаб крестьянка Нагуа Мохамед, кардиохирург Халед Сами и безработный из Шубры — беднейшего района Каира — Муххамед Эльдин. Требования революции — многопартийный парламент и реальная политическая конкуренция, борьба с всепроникающей коррупцией, суд над полицейским беспределом, прекращение лжи и замалчивания на национальном египетском телевидении — просты и понятны каждому человеку (россиянам даже особенно). Также понятно, что все эти требования могут быть осуществлены только при светской демократии. Именно поэтому я не верю в победу сценариев «военной диктатуры» и «исламистского Египта».

Египтяне показали настоящую национальную солидарность и огромную способность к самоорганизации. Последнее журналисты связывали с возможностями социальных сетей. Но, когда власти отключили социальные сети, а затем интернет и даже мобильную связь, ничего не изменилось — оказалось, что природа революции не связана с Twitter и Facebook. Люди подметали площадь, регулировали движение, охраняли собственные кварталы от мародеров, возводили баррикады и блокпосты, организовывали доставку и распределение еды и воды, полевые госпитали и срочную медицинскую помощь, вели переговоры с военными. Тахрирцы верили в свои силы все 18 дней революции. Сейчас, с уходом Мубарака, эта вера стала абсолютной. И именно эта вера — основной залог проведения реформ и честных парламентских и президентских выборов. Один из плакатов, который до сих пор остается на площади Тахрир, внимательно наблюдающей за военными, — «Мы изменили историю. Помните, что мы можем сделать это снова».