Ставшая в прошлом веке повсеместно господствующей парадигма «права наций на самоопределение» предполагает, что все народности имеют право на собственную государственность и обязательно должны им воспользоваться. Однако по прошествии времени становится все более ясно, что эта политическая догма влечет за собой неисчислимые гуманитарные бедствия.

Порожденная идеологией эпохи Просвещения система национальных государств зашла в цивилизационный тупик. На смену ей, через цепь войн и революцией, придет эпоха Империй забытого прошлого. Национальные государства останутся, но отойдут на периферию политики, став спутниками Империй. Грядущий миропорядок по характеру межнациональных отношений будет напоминать позднюю Античность или раннее Средневековье.

 

ИМПЕРИЯ – ЭТО МИР

Сколько государственных границ придется преодолеть сейчас сухопутному страннику, вздумавшему пройти «Великим Шелковым путем» (ВШП) древности из Китая в Средиземноморье? Сосчитали? А теперь посмотрим на карту мира столетия этак I-II от Р.Х. Заметна разница? В первом случае – это десятки государств. Некоторые из них (как Афганистан) существуют больше на карте, а в действительности представляют собой конгломерат «воюющих царств», опасный и непроходимый для обычного путешественника. Во втором же случае – только три границы: между державой Хань и Кушанским царством, между сим последним и Парфией и, наконец, между Парфией и Римской империей.

Гражданин Римской Империи, были бы у него только деньги да желание, мог без всяких юридических процедур проехать из Лондона в Египет. Конечно, и сейчас поездка такого рода обставлена минимальными формальностями, а самолеты превращают ее в фикцию путешествия. Но еще несколько десятилетий назад это было далеко не так. Да ведь и сейчас на этом пространстве, две тысячи лет назад открытом для свободного перемещения людей и товаров, есть множество стран, визу в которые (например, в Ливию) даже жителю Евросоюза необходимо приобретать заранее. А когда-то все это было одно государство.

Дробление Империи на национальные государства всегда влечет за собой упадок торговли, культурного обмена и человеческих контактов. Мы столкнулись с этим после распада СССР, когда для многих из нас стало легче съездить в чужую Турцию, чем к своим родственникам в Казахстан или Прибалтику. И мы еще помним время, когда через границы всех союзных республик (а ныне – независимых государств), от Таллина до Ашхабада, можно было проехать по билетам, покупаемым даже без внутреннего паспорта!

Политический регресс прошлого столетия, связанный с повсеместным распространением системы «национальных государств», особенно отчетливо виден, если сравнивать этнические карты современности и былых времен. Вот, например, этнографическая карта Кавказа [источником по Кавказу является издание: А. Цуциев. Атлас этнополитической истории Кавказа. – М., 2006] конца XIX века в составе Российской Империи (учтем при этом, что большая часть региона до присоединения к России входила в состав других великих Империй – Османской и Иранской). Сразу бросается в глаза, например, что армяне и азербайджанцы (закавказские татары, как их тогда называли) жили чересполосно по всему Закавказью от Черного до Каспийского моря, мирно деля жизненное пространство друг с другом и еще с десятками других народов. Причем преобладающей национальностью в районе Баку были вовсе не азербайджанцы, а таты (ираноязычные иудеи), а в районе Еревана – как раз… азербайджанцы.

Возьмем карту того же региона спустя всего сорок лет, после событий революции и гражданской войны, ознаменовавшихся становлением национальной государственности народов Кавказа. Этнические чистки уже тогда привели к тому, что население соответствующих национальных республик стало почти однородным. Начала исчезать привлекательная для этнолога цветущая сложность мультикультурного имперского социума. Окончательно она испарилась после этнических погромов, знаменовавших распад СССР. Население закавказских республик ныне однородно.

Все Империи, конечно, создавались не без насилия. Но, утверждая свою власть, Империи зачастую приносили длительный мир в те места, где до них и после них сотни лет бушевал огонь мелкой племенной вражды. Особенно это хорошо становилось заметно в те времена, когда Империя исчезала.

Яркий пример такого рода доставляет нам Палестина, обильно орошаемая кровью в последние 60 лет.

«Подлинный расцвет Святой Земли произошел позднее, после победы христианства, в византийский период. В те времена более двух миллионов человек спокойно жили в Палестине, все поля были возделаны, акведуки вели воду к Кесарии и к Иерусалиму и в сердце пустыни», – такую картину рисует русскоязычный израильский писатель Исраэль Шамир в своей книге «Сосна и олива».

Византийских басилевсов сменили арабские халифы, покровители наук и искусств, отличавшиеся высочайшей религиозной терпимостью.

«В Иерусалиме собрались арабские лидеры и избрали халифа Муавию, первого из Омейядов. После избрания они прошли на молитву в Храм Воскресения Христова, оттуда – в Гефсиманский сад, а затем они поднялись на гору, где стояло деревянное сооружение халифа Омара…

Толерантный ислам не вмешивался в теологические споры христиан, и поэтому христиане региона не сожалели, что ими правит халиф из Дамаска».

Шамир делает вывод: «Обидно, но правда – расцвет страны наступил, когда она окончательно утратила независимость». Что же, видимо, для небольших стран это общее правило. В качестве еще одного такого примера нужно указать на Прибалтику, где период независимости 1920–1940 гг. отмечен глубоким социально-экономическим упадком и застоем.

 

ИЕРАРХИЯ VS РАВЕНСТВО

Все Империи возникали и длительное время строились как национальные государства. Но редко какое национальное государство оказывалось способным преобразоваться в Империю. Очевидно, что Империю невозможно создать без ликвидации всех национальных суверенитетов, кроме одного единственного.

Империи лишают малые народы свободы, но в первую очередь свободы постоянно истреблять друг друга. И именно поэтому Империи открывают малые народы для истории. Добровольный или принудительный отказ от собственной государственности – историческая плата не только за мир и безопасность в рамках обширного (в идеале всемирного) государства, но и за возможность приобщаться к всемирно-историческим процессам.

Империи способствуют (успешно или нет) созданию высших, по сравнению с национальными, культурно-исторических общностей. Мы вправе по-разному относиться к фактам культурной и физической ассимиляции народов в Империях. Можно рассматривать это как разрушение национальной самобытности. Можно и по-другому: как синтез новых цивилизаций, без которых человечество духовно было бы в разы беднее. По-видимому, это две стороны одного процесса.

Так, завоевания Александра Македонского и складывание эллинистических Империй на Среднем Востоке положили, по оценке французского историка П. Левека, начало «единению народов, о котором мечтал Александр». Можно уточнить, что не начали, а продолжили процесс сближения, происходивший в регионе еще в эпоху господства Ахеменидов, фактическими наследниками которых и явились греко-македонские завоеватели. В период римского владычества эти процессы стали еще интенсивнее.

При этом необходимо отметить, что ни одна Империя не сумела (да и не ставила себе такой задачи) создать из своих подданных единую супернацию. Этой задачей занимались только национальные государства Нового и Новейшего времени, и на этом пути были пролиты реки крови. Империи не отменяли национальных различий и не создавали новых, они лишь «диверсифицировали» уже имеющиеся. На руинах Западной Римской Империи возникли ныне существующие западноевропейские нации, в основном совпадающие с крупными этническими массивами, существовавшими там еще до Римского завоевания. До Византии, во время нее и после нее жили почти одни и те же греки, армяне, арабы.

Империи будущего пройдут первичную легитимацию через взятие под контроль и успешную санацию хронических очагов межнациональных конфликтов и других «горячих точек» планеты.

Окончательная легитимация Империи – это соответствие ее системы универсальных ценностей потребностям наций, включенных в ее состав.

Итак, что же такое Империя? Это не просто сильное или обширное государство. И это не просто механическое объединение многих народов и культур в одном государстве. Империя – это, в первую очередь, прообраз высшей, всемирной власти. Латинское imperium и означало верховную, нераздельную власть (здесь мы не будем рассуждать о сакральных мотивах такой власти, ибо это увело бы нас далеко в сторону от нашей преимущественно геополитической темы). Империя предлагает универсальную модель решения актуальных для мировой цивилизации задач в рамках одного государственного организма.

Впрочем, Империю нельзя считать государством в привычном нам смысле национального государства. Ее система намного сложнее. Империя предполагает иерархию – народов, территорий, статусно-правовых групп населения. Ее структура не вписывается в прокрустово ложе буржуазных политических теорий федерации или унитарного государства. Практика уже сейчас вносит коррективы в эти заскорузлые догмы.

Так, современная Россия, будучи формально федерацией равноправных субъектов, включает де-факто территории с разным правовым статусом. Двусторонние союзные связи, существующие между «федеральным центром» и отдельными республиками и реально выходящие за рамки федеративных, являются своего рода модус-вивенди в отношениях империи с территориями, интеграция которых затруднена. Можно спорить об обоснованности привилегий тех или иных республик. Нужно отстаивать принцип государствообразующего народа. Но нельзя подвергать сомнению имперский принцип избирательности отношений, нельзя равнять все народы империи под одну гребенку. Империя – это не застывшая форма, это живой и вечно меняющийся модус-вивенди, обеспечивающий потребности локального универсума народов.

Как внутри Империи существуют различные формы и уровни политических связей между территориями, точно так же иерархически будут строиться отношения империй с внешним миром. Невозможно было представить себе, чтобы Римская империя и Каппадокийское царство говорили между собой на равных. Господство империй будет означать конец принципа суверенного равенства во взаимоотношениях государств. В сущности, это просматривается уже сейчас в отношениях между США и многими формально независимыми государствами. Разница будет в том, что подобных империй возникнет несколько. Это и есть единственная реально возможная многополярность. Сопротивляясь диктату США, национальные государства волей-неволей выдвинут на авансцену истории альтернативные империи, которые смогут предложить более привлекательную модель полусуверенного существования национальных государств.

 

КОНТУРЫ БУДУЩЕГО

Какие могут сложиться империи в XXI веке? Конечно, это не могут быть мультинациональные образования, вроде Евросоюза. Любая империя должна опираться на национальный фундамент. Империи возникают из национальных государств. Далее, мы не видим, чтобы на мировой арене возникали новые нации. Все нации, по-видимому, уже сложились, и эта стадия истории цивилизации завершилась или близка к завершению. Следовательно, империи будут создаваться уже существующими, причем давно существующими национальными государствами. И здесь преимущество имеют те нации, у которых уже есть исторический опыт строительства империй.

В Западной Европе, на фоне раздираемого противоречиями Евросоюза, можно ожидать усиления Великобритании. Но для имперского реванша ей необходимо решить две проблемы: внутренний сепаратизм и афро-азиатскую иммиграцию (первый есть реакция на вторую). Если переломить ситуацию не удастся, то Британия превратится в аналог Франции и Германии, разъедаемых этническим дисбалансом и неспособных на напряжение сил для возвращения великодержавного статуса.

Пожалуй, наилучшие перспективы в «старой Европе» – у Италии, наименее испорченной «мультикультурализмом». Эпизоды ХХ-го века (начиная с итало-турецкой войны 1912 года) могут оказаться только «первой ласточкой» в движении молодой (менее двух столетий) итальянской нации к обретению нового исторического статуса. Первый блин часто бывает комом, и, как знать, быть может, следующие попытки проведения имперской политики окажутся более успешными.

Арабские страны в своем большинстве останутся объектами, а не субъектами новых геополитических подвижек. Северная Африка попадет в сферу влияния какой-то европейской империи. Исключение составит лишь Египет, который будет конкурировать за влияние на арабские страны с Турцией и Ираном. Эти три державы станут реализовывать свой новый имперский статус в борьбе за сюзеренитет над прочими национальными государствами Ближнего Востока. И вполне возможно, что какое-то из государств (скорее всего, это будет все-таки суннитский Египет) сумеет в итоге возвыситься до уровня, сравнимого с Халифатом первых веков ислама или хотя бы Османской империи.

Индия и Пакистан придут к окончательному примирению, причем Индия будет играть первенствующую роль в этом тандеме. Пакистан стушуется перед растущей мощью Индии, к тому же у него нет собственного геополитического поля для реализации имперских амбиций. Но имперское пространство Индии не выйдет за пределы Южной Азии.

Противоположность составит Китай, который станет поистине мировой империей. Мало того, что под его фактическим сюзеренитетом будут находиться Юго-Восточная Азия и больше половины Африки (а также, вероятно, Австралия и Океания), Китай сможет играть на противоречиях региональных империй (таких, как Иран и Турция, Бразилия и испаноязычная Америка), вовлекая и их в орбиту своего влияния. Правда, Китайская мировая империя будет в результате этого менее консолидированной, более рыхлой, чем другие. «Властелином мира» в буквальном смысле Китай все-таки не станет.

В Латинской Америке сложатся испаноязычные империи и португалоязычная (Бразилия). Сколько будет испаноязычных держав – сказать трудно, ибо Бразилия будет вести игру на раздробление складывающихся союзов и утверждение своего влияния в таких государствах, как Уругвай, Парагвай, Боливия. Этому станут помогать США (пока существуют). Интегрирующих центров возникнет минимум два: Мексиканская империя и Великая Колумбия (Венесуэла, Колумбия, Эквадор). На юге сохранятся суверенные государства, лавирующие между континентальными центрами силы. Впрочем, Аргентина тоже может попробовать сесть в «имперское седло».

США смогут переформатироваться в одну из империй многополярного мира только при сохранении белого англоязычного национального ядра. Тогда в сфере их неоспоримого влияния останутся Канада, большая часть Карибского бассейна, часть (меняющаяся) континентальной Латинской Америки. В этом случае США смогут даже бороться за позиции в Европе, например – за влияние на отделившиеся от Британии Шотландию и Уэльс, а также на Скандинавию, которой грозит растворение в миграционных потоках. То есть, США для того, чтобы сохраниться как Империи, необходимо стать цитаделью «белых англосаксов» на Американском континенте и ради этого, может быть, даже решиться на отделение некоторых южных штатов. Но при существующих этнополитических тенденциях довольно скоро Мексиканская империя сможет поставить в реальную плоскость вопрос о возвращении ей территорий, аннексированных США в 1850 году.

Россия будет возвышаться как «первая среди равных» не только на всем постсоветском пространстве (Беларусь, большая часть Украины и Казахстана, Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия постепенно перейдут под прямую имперскую юрисдикцию). Следование концепции «последнего убежища европейца» поможет восстановить влияние России на части Центральной Европы – в т.н. странах «новой Европы», напуганных нашествием мигрантов и слабостью ЕС. Объектом пристального имперского внимания России станут христианские анклавы в мусульманском мире – Ливан, Эфиопия, а также имеющие шанс возникнуть новые национальные государства (Курдистан).

Это только один из возможных срезов будущей реальности. Она, конечно, будет гораздо более динамичной, чем здесь возможно было отобразить. Знакомая нам политическая карта мира неузнаваемо преобразится. Рухнут старые, казавшиеся незыблемыми союзы, и возникнут новые, самые невероятные на наш нынешний взгляд. Политические блоки и расстановка центров силы кардинально и неоднократно изменятся. Но общий тренд этих изменений, на наш взгляд, заключается, как мы уже сказали, в том, что на смену системе национальных «равноправных» государств придут империи, открыто утверждающие принцип иерархии как в международных отношениях, так и в отношениях между людьми.

Исчерпав надежду достичь гармонии на путях принудительного равенства, человечество в поисках идеала повернет к традиционным принципам и формам организации. Это касается и глобальной политики.

Источник