В наше время лозунги «демократии» и «свободы» служат ударным идеологическим оружием в проекте превращения сообщества государств и народов в «Pax Americanа». Этими лозунгами оправдывается вмешательство мировой финансовой олигархии и её военно-политического агента - государственной машины США во внутренние дела любого государства в любой точке земного шара.

Бомбардировки и уничтожение государственности Югославии, геноцид сербов и разрушение православных церквей в Косове, бесконечная кровавая бойня в Ираке, зверства в тюрьме Абу-Грейб и в сотнях подобных мест по всему миру, поддержка извне террористов в России – все это, с точки зрения творцов политики США и их сателлитов, оправдано «распространением демократии». Хор российских «несогласных» и «свободных» зарубежных СМИ, скорбя об ограничениях демократии в нашей стране, призывает к безотлагательной необходимости возобновления холодной (для начала) войны демократического Запада против не способной к восприятию демократических ценностей России.

Между тем в массовом сознании российского общества ещё на рубеже 80-90-х годов ХХ века произошло переосмысление модных тогда политических лозунгов в соответствии с их фактическим содержанием: так, «перестройка» стала восприниматься как слово-ширма для действий по разрушению государства, «новое мышление» и «общечеловеческие ценности» - как кодовое обозначение капитуляции перед США, «демократизация» - как захват власти бандитами и ворами и разграбление ими общенародного достояния.

Дискредитация демократии зарубежными и доморощенными преступниками не может умалить ее объективную значимость, но она заставляет обратиться к исходному смыслу термина, значение которого – власть народа – неоднократно извращалось теми, кто хотел бы от имени народа достигать целей, не просто далёких от интересов народа, но и противоположных им.

Поэтому, подчеркивая универсальность идеи как можно более полной реализации интересов народа через систему институтов власти (и прежде всего государственной власти), следует четко определять, каковы механизмы этой реализации в данной исторической ситуации, в данной стране, на данном этапе её развития и в данных конкретных обстоятельствах. Абстрактное представление о демократии как власти народа универсально; конкретные механизмы реализации этой власти чрезвычайно различны.

По-иному трактуют эту проблему новоявленные хозяева мира: американскую модель демократии они рассматривают, во-первых, как абсолютную, во-вторых, как обязательную для всех времён и народов. Те, кто думают иначе, рискуют, в лучшем случае, стать объектом санкций со стороны американского Конгресса, а в худшем - попасть в число «стран-изгоев» и подвергнуться демократизации посредством ковровых бомбометаний. Геополитические и экономические интересы адептов принудительной демократизации очевидны, но проблема состоит еще в том, что и за рубежом, и в России достаточно много людей искренне считают американскую модель общественного устройства единственно возможным вариантом демократического общества.

Общеизвестны и расистские клише, согласно которым русский народ по своей природе якобы предрасположен к рабству, тогда как, например, англичане, по природе же, - приверженцы свободы. Здесь хочется напомнить рассуждение В.О.Ключевского о том, что могло бы произойти, если по каким-то причинам тысячу лет назад население Восточно-Европейской равнины оказалось бы перенесено на Британские острова, а их население, соответственно – на просторы Восточной Европы. Каким обнаружили бы мы в этом случае государственное устройство в той и другой части Европы при смене этнического субстрата? Ответ Ключевского – и в том, и в другом регионе было бы то же самое, что мы наблюдаем сегодня; объективные условия существования народов породили бы аналогичные политические и общественные структуры. Для жителей относительно защищенных водными рубежами островов проблема свободы и демократии приняла, главным образом, форму защиты прав личности от покушений центральной власти, в то время как на открытых евразийских просторах от силы этой центральной власти в решающей степени зависела сама возможность выживания в бесконечной борьбе с внешними врагами. Россия на протяжении тысячелетия практически в одиночку боролась против непрерывного натиска сменявших друг друга орд, и зачастую – в условиях враждебности или даже прямых агрессий со стороны спасаемого ею Запада. Пушкин в известном письме Чаадаеву отмечал: «…Мы должны были вести совершенно особое существование… Нашим мученичеством энергичное развитие католической Европы было избавлено от всяких помех» [Собр. соч.: в 10 тт. Т.10. – М.: Правда, 1981, с.336].

Интересы народа и стратегические задачи развития государства далеко не во всех случаях могут быть обеспечены с помощью стандартных процедур представительной демократии. Так, в ходе первой мировой войны «демократическая общественность» в России саботажем действий центральной власти довела страну до поражения и национальной трагедии, тогда как во время второй мировой войны диктаторская власть, выражая интересы народа, сумела разгромить агрессоров, мобилизовавших ресурсы почти всей зарубежной Европы и значительной части Азии. Вряд ли можно сомневаться и в том, что, например, диктаторский режим Саддама Хусейна, в целом, гораздо в большей мере соответствовал объективно достигнутому уровню социальной эволюции иракского общества, нежели нынешние марионеточные власти в Багдаде. В высшей степени динамичное и эффективное развитие демонстрирует и современный Китай, весьма далёкий от западной демократии. Очень недемократично, по западным меркам, раздавив танками кучку «агентов влияния» на площади Тяньаньмэнь, китайское руководство создало этим политические предпосылки для китайского «экономического чуда», значительного роста уровня жизни, резкого усиления военного могущества и геополитического влияния страны, а также - для успешной борьбы с коррупцией путем расстрелов чиновников-коррупционеров на стадионах (у нас Гайдар и Чубайс исступленно доказывали неизбежность этапа «бандитского капитализма» и утешали его жертвы блистательными перспективами того, как внуки бандитов станут цивилизованными предпринимателями). Примеров подобного рода - множество. Все они иллюстрируют простую истину: нет и не может быть единых для всех эпох, народов и исторических обстоятельств норм, механизмов и процедур реализации власти в интересах народа («демократии»); для всякой системы конкретных условий существуют СВОИ критерии демократичности общественного устройства.

Для современного информационного общества по-новому актуализировалась, в частности, такая разновидность прямой демократической процедуры, как всенародный референдум. При современных информационно-коммуникационных средствах он становится технически несложной и относительно недорогой процедурой. При всех искажениях, вызываемых манипуляцией общественным сознанием, давлением ангажированных СМИ, невежеством обывателей, – всеобщая воля, определяемая результатами референдума и отражающая фактическое состояние социума, должна служить императивом при принятии государственных решений. Гегель, правда, различал «волю всех» как формальное отражение мнения всех или большинства членов общества и «всеобщую волю» как выражение субстанционально необходимого вектора общественного развития, не всегда понимаемого большинством населения, но, тем не менее, реализуемого доминирующей группой людей даже при сопротивлении большинства. Однако в подавляющем большинстве случаев референдум отражает совпадение «воли всех» со «всеобщей волей», и к тому же служит важным инструментом защиты интересов большинства от частных и групповых посягательств на приватизацию государственной власти и превращение её в орган обслуживания частных целей.

В истории много примеров, когда игнорирование властью всеобщей воли приводило общество к кризисам, а то и к катастрофам. Так, установка Ленина, Троцкого и других большевистских вождей на то, что они якобы лучше народа знают, что народу нужно, и разгон Учредительного собрания (итоги выборов в которое можно рассматривать как форму всенародного референдума о путях развития постмонархической России) привели страну к колоссальным катаклизмам. Аналогичные потрясения выпали на долю нашей страны вследствие нежелания Горбачёва, Ельцина, других «беловежских пущистов» и этнократических князьков считаться с результатами всенародного референдума 17 марта 1991 года, когда подавляющее большинство населения СССР высказалось в поддержку советской государственности. Был нарушен фундаментальный принцип демократии – воля народа; начался разгул анархии, сепаратизма, фашиствующего национализма и криминалитета. Прямым результатом игнорирования властью результатов этого референдума и невыполнения первейших функций государственной власти – обеспечения общественного порядка и защиты интересов страны на внешнеполитической арене, борьбы с внутренними и внешними врагами - стала гибель сотен тысяч людей, бедствия десятков миллионов - и не только на территории бывшего СССР, но и за его пределами. Заодно было дискредитировано и понятие демократии, так как именно под вывеской демократизации творились преступления новоявленных хозяев жизни.

Отвратительную по лицемерию позицию в отношении демократии в Советском Союзе, а затем в постсоветской России заняли представители Запада. Суть этой позиции: демократично то, что Западу выгодно с экономической и геополитической точек зрения. Поэтому демократичны не только государственные изменники, растоптавшие результаты референдума 17 марта 1991 года, но и преступники, расстрелявшие из танков российскую законодательную власть. Интересно, как с точки зрения демократии были бы расценены не то чтобы факты или попытки, а даже просто высказывания о возможности танкового расстрела британского парламента или американского конгресса? Вопрос риторический. Реальный же вопрос заключается в том, какова степень подлости западных псевдодемократов, готовых на предательство и идеалов народовластия, и каких угодно принципов ради удовлетворения своих частных и корпоративных интересов. Вспомним отказ американского главнокомандующего последовать призыву православных иерархов, поддержанному папой римским, приостановить бомбардировки Белграда в день празднования Пасхи – отказе, глумливо аргументированном тем, что такая приостановка «была бы не гуманной»!

Совершенно очевидны и причины поднятой сейчас за рубежом истерии по поводу «подавления демократии» и «авторитаризма власти» в России. Чрезвычайно робкие (на самом деле, половинчатые и непоследовательные) шаги российской власти по ограничению криминальной вакханалии, произвола компрадорской олигархии, по укреплению международных позиций страны воспринимаются «мировой закулисой» как потенциальная угроза её могуществу. Можно не сомневаться, что глобальные центры экономического и политического влияния пойдут на любые преступления ради того, чтобы не произошло реального возрождения российской государственности, сколь бы демократичным это возрождение ни было. Поэтому реальное утверждение власти народа, демократии в России настоятельно требует от государственного аппарата не реверансов в адрес двуличных западных менторов, озабоченных на самом деле лишь тем, чтобы Россия «умерла тихо», а выполнения воли народа по ключевым вопросам развития российской цивилизации. И первоочередными мерами по выявлению всеобщей воли народа должны стать референдумы:

- об аннулировании результатов криминальной приватизации;

- об упорядочении миграции;

- об отказе от этнократического принципа в формировании административно-территориальной структуры РФ;

- о добровольном воссоединении с Россией территорий, население которых интегрировано в систему российской цивилизации, - Малороссии, Новороссии, Белоруссии, Южной Сибири, Приднестровья, Абхазии и Южной Осетии (с проведением референдумов, как на этих территориях, так и в РФ).

Безусловное обеспечение выполнения решений, которые будут приняты на этих референдумах, - важнейшая задача российской государственной власти по возрождению российской цивилизации на основе демократии.

Источник