Совершенно естественно, что в свете приближающихся выборов общественная дискуссия сосредотачивается на формулировании альтернативных нынешнему курсу путей развития России. Столь же понятно, что правящая администрация (назвать её «властью» не поворачивается язык) никому и никаких альтернатив для выбора представлять не собирается, а собственного курса тоже не имеет. Поскольку любые изменения для правящей «партии» означают для ее членов изменения к худшему, то весь курс целиком и состоит в запрете любых перемен: «никому ничего не отдадим». Какие могут быть формальные описания для зуда рук? С трудом родили одно название, «План Путина», а то вовсе получалось неприлично — сидят молча, смотрят с ненавистью, только ложками в бюджете с двух рук шуруют.

Не удается припомнить ничего похожего на объяснения правительства, связно описывающие единый политический курс, хоть чему-нибудь — налоговой политике, стабилизационному фонду, здравоохранению и образованию, ЖКХ или ценам на продовольствие, отличающиеся от «Вот беда, сломалась чашка, на кого теперь сказать? То ль на кошку, толь на мышку, то ли просто убежать?» Редкие афористические всплески бюрократического бормотания, вроде «мочить в сортирах» или «дураки и провокаторы», вряд ли можно считать полноценной государственной программой — кому, кого, зачем мочить, каковы планы и цели, каковы издержки и выгоды? Бог весть. Не за этим и говорили.

Естественно, что всякое конкретное административное движение, как и все сущее, строго рационально, и как таковое может быть разложено на составляющие импульсы, проанализировано и в той или иной мере успешно предсказано, однако речь о контролируемости и управляемости этого процесса изнутри администрации. С этим большие проблемы.
Сложно понять, как в этой ситуации само-делигитизации власти до «бандитов с большой дороги», презревших любые правила и законы, появился неожиданный тезис о поражении и кризисе национальной оппозиции.
Однако его принимают за данность: национальная оппозиция, дескать, провалилась, это факт, который надо лишь объяснить. Регулярно появляются публикации, либо открыто заявляющие о «мерзости и ничтожестве» русского национального движения, либо продвигающие ту же мысль под видом «самокритики». Всё это тиражируется, распространяется, и в результате создаётся впечатление, что Движение и впрямь в кризисе, если не в коме.
На самом деле никаких оснований для разговоров о «мерзости и ничтожестве» не существует. По простой причине: никаких изменений в худшую сторону, которые можно было бы назвать причиной поражения, следствием поражения или собственно поражением, в Движении не наблюдается. В каждом отдельном направлении националистическая оппозиция набирает вес и авторитет, причем за счет оппонентов. Так что совершенно неизвестно кто и по каким параметрам проводил сравнение. Но проигрыш национализма почему-то объявлен состоявшимся.

Возможно, причина «пораженческих настроений» состоит именно в идеологической нищете власти. Общественная дискуссия, за отсутствием хоть какой-либо властной программы, иногда превращается в подобие боксерского «боя с тенью», когда за противника ходят сами, то побеждают, то пропускают идеологический удар, пока, наконец, сами себя не отправят в нокаут. Да, программа у нас лучше по любому пункту, тем более, что у противников вообще никакой программы нет — однако Васька ест, а мы нет. Наблюдая это, мы начинаем от досады бить себя в грудь, потом по щекам, а потом падаем под собственными ударами.

Причём «либеральное» крыло оппозиции (путающееся в своей то ли правизне, то ли левизне, да и вообще в наличии принципиальной разницы между собой и нынешней властью — за исключением места у миски) никакого когнитивного диссонанса не испытывает. Нет, даже не так: вряд ли она его вообще осознает, как та же Маша Гайдар, протестующая против повышения цен — не потому, что они повысились, а потому, что их повысили не те люди. Впрочем, и Бог с ними. Однако не хотелось бы повторения той же ошибки для национального крыла.
Если разобрать подробно суть претензий, приводящих к выводу о «поражении и кризисе» русского национализма, то становится очевидным, что единственным основанием для этого является мысль о «недоговоренности с администрацией», отсутствии националистов непосредственно во власти или хотя бы около неё. Принимается за аксиому, что некий полюбовный договор о разграничении полномочий между администрацией и национально-ориентированой оппозицией настоятельно требуется, практически возможен и даже (якобы, по некоторым намекам), был востребован администрацией, как кузнец Вакула красавицей Оксаной. Но не сдюжили националисты принести гордой красавице черевички, и каждый тому предлагает своё объяснение — разбрелись недружною толпою, обнаружили свою интеллектуальную слабость, убежали в страхе ответственности, погрязли в антисемитизме, а то и вовсе оказались фантомом, теоретической выдумкой. В отличие от всё той же администрации, реальность существования которой доказывает ее нужность, силу, умение и способность на те самые «реальные дела».

Здесь мы имеем в чистом виде самозамкнутую логическую конструкцию, «чёртово колесо». Поражение националистов доказывается отсутствием националистов во власти, а отсутствие националистов во власти объясняется их поражением. С тем же успехом из этого выводится поражение администрации президента, стоит только поменять местами объекты высказывания. Потерпели поражение и очутились в кризисе, потому что не договорились с националистами, а не договорились с националистами, потому что в пораженческом кризисе. Каким-то образом судейство достижений националистов оказалась в руках Суркова: наложит визу «одобрено» — значит, победили, а не наложит — значит, у националистов кризис и поражение, ни на что они не годятся.

К этой же «недоговорённости с администрацией», в частности, сводятся и претензии об «отсутствии реальных дел вместо говорильни». Дескать, были бы сильны, умны и нужны народу, так уж столько хороших дел бы сотворили, что вся страна сама собой перешла бы в руки националистов, за очевидной интеллектуальной несостоятельностью власти.

Это вытекает из той же аксиомы «полюбовного договора» — альтернативным программам у нас полная свобода, твори, выдумывай, пробуй, и если хорошо сделаешь, добрые товарищи из ЦК ЕдРо вынуждены будут прислушаться и поделиться с тобой властью. У нас же свободная страна, не так ли?
Однако практика показывает иное. Любая альтернатива нынешней администрации грубо подавляется силовыми методами — ещё до всяких рассмотрений и апробаций. Никакой интеллект для этого не применяется, да и не требуется. Репрессивный аппарат включается именно по факту перехода «от говорильни к делам», даже если речь всего лишь о расклейке листовок или «осквернении провластной агитации баллончиком с краской». Впрочем, и за голые слова уже преследуют, как за «разжигание социальной розни». А уж за физический ущерб представителям «элиты» дают лет по 16, если вообще не убивают без суда и следствия, как застрелили при аресте «скинхеда» Боровикова или забили насмерть «террориста» Пуманэ.

Нельзя постулировать проигрыш и на том основании, что можно было бы представить некий лучший результат. И уж тем более нельзя это постулировать, если «лучший результат» — это некая принципиально невозможная фантазия. Никакого договора национально-ориентированых сил с нынешней администрацией не может быть, поскольку принципы существования взаимоисключающи. Скажем, условные националисты и интернационалисты могут сосуществовать в рамках неких обоюдопризнанных правил, которые выше частной выгоды обеих сторон. Но компромисс между «есть правила» и «нет правил» невозможен. Достаточно интересно было бы услышать, как этот полюбовное сосуществование нынешней администрации с национально-ориентированой оппозицией вообще себе представляют критики? Российские чиновники пообещают вернуть половину украденого, впредь воровать вдвое меньше, отдать патриотической оппозиции земли за Уралом, пост премьер-министра, или вовсе провести честные выборы?
Националистов нет в нынешней администрации, хотя бы потому, что служебные обязанности националиста будут постоянно требовать от него скорейшего уничтожения нынешней администрации. А когда они там появятся, то это будет совсем другая администрация.

Мерки парламентской демократии не подходят к ситуации раннего феодализма, в котором мы все сейчас и существует. Тут так: если человек не дошел до трибуны, то это не потому, что ему нечего сказать, а потому, что его затравили собаками.
Так что никакого «проигрыша национализма» не было. В этих крайне враждебных условиях развитие идет так, как и должно идти. Общественное мнение склоняется именно к национальной трактовке происходящего, а не к одной из многочисленных псевдо-альтернатив — либеральных, коммунистических, евразийских или прочих космически-имперских. Более того, реальных конкурентов на поле государствообразующих моделей практически не существует.

Владимир Петренко