Александр Анатольевич, правда ли, что ДПНИ собираются запретить? Ваши общие комментарии по этому поводу.

Планы по запрещению деятельности ДПНИ вынашивались давно. В частности, был разработан специальный план, который начал претворяться в жизнь чуть больше года назад. Суть его заключалась в следующем: признать хотя бы одно структурное подразделение ДПНИ экстремистским сообществом, и на этой основе запретить все движение. Властями была организована специальная кампания и сфабриковано дело по «ДПНИ-Вятка», но оно развалилось. Соратники-националисты, в том числе и один из членов ДПНИ, были оправданы по статье «создание экстремистского сообщества». В этой связи, так как властям не удалось признать непосредственно структурное подразделение ДПНИ экстремистским сообществом, они использовали другую тактику. Одному человеку, который был соучастником убийства, предложили сделку: он остается на свободе, но дает фальшивые показания на ДПНИ и непосредственно на Владимира Басманова, что он якобы действовал по его заданию. Поэтому за убийство этот человек, Илья Байдаков, получил пять лет условно. Процесс был закрытый, судили его одного. Его подельников судят отдельно, они утверждают, что не состоялини в каком ДПНИ. Так вот, этот Илья Байдаков дал показания в суде, что он являлся руководителем структурного подразделения ДПНИ, и занимался по заданию ДПНИ организацией убийств. После этого, соответственно, это структурное подразделение ДПНИ было признано экстремистским.

Поскольку для того, чтобы запретить ДПНИ, сведений все равно было недостаточно, то власти рассылали в регионы различные инструкции, чтобы найти хоть какой-то материал. Но последние события, а именно восстания в Тунисе и Египте, буквально привели в шок высшее руководство страны, которое все еще находилось под впечатлением от Манежной площади 11 декабря. И поступил нервный приказ «расправиться немедленно». Я сам видел указания, подписанные лично одним из прокуроров Генеральной прокуратуры, причем речь шла не о том, чтобы провести проверку по факту деятельности ДПНИ, а о том, чтобы собрать материалы для подготовки судебного запрета. Безусловно, материал будет собран, подан в суд, и будет судебный процесс. Собственно говоря, по аналогии с запретом «Славянского союза» я вижу, что никто не будет стесняться использовать сфабрикованные доказательства. Вообще же сама юридическая форма запрещения общественных организаций законодательно не проработана, и механизмы защиты общественных объединений в принципе отсутствуют, как таковые. Поэтому к этому запрету, на мой взгляд, необходимо относится, как к формальности, которую надо использовать для пропаганды.

Александр Анатольевич, не секрет, что ДПНИ в организационном плане является самой разветвленной, хорошо организованной и управляемой структурой среди всех организаций русской контрсистемной оппозиции. Что станет с этим потенциалом после запрета организации?

В человеческом обществе также работают законы природы, иногда такие же, как законы физики и химии. Есть принцип соединенных сосудов. И если из одного сосуда будут выдавливать жидкость, то она невольно перельется в другой. Так и в человеческом обществе. Если рассматривать проблему глобально, не только в контексте ДПНИ, то мы наблюдаем сокращение поля для возможной реализации своих прав, свободы собраний, объединений, свободы слова. И куда же могут быть выдавлены те люди, которые потеряют эту возможность?

Вот, например, вам запретили говорить, собираться, создавать объединения и отстаивать свои права легальным способом. Понятно, что проблемы не исчезнут, и люди тоже не растворяться в пространстве. Найдутся новые формы для реализации протеста, и эти формы будут носить отнюдь не всегда легальный характер. В прошлом году, впервые в истории русского оппозиционного и националистического движения за последние 60 лет появились отряды, которые ведут вооруженную борьбу с режимом. Произошел переход русского сопротивления в форму открытой вооруженной борьбы.

То есть, с одной стороны, усилятся тенденции появления новых партизанских групп, которые будут вести вооруженную борьбу. И с другой стороны, самая большая часть людей, которая не готова еще к такому роду деятельности. Хотя она и поддерживала, например, деятельность приморских партизан. Тогда 90 процентов населения поддержали их идеи и действия. Поэтому основная часть протестных выступлений будет сведена к проведению несанкционированных акций. Которые будут сопровождаться, скажем так, насилием, и по образу и подобию могут походить на выступления студентов в Греции и Франции, или на действия протестующих в Египте. Это будет самый мягкий вариант. То есть шансы повторения египетского сценария после запрета ДПНИ будут очень резко возрастать. Я лично прогнозирую, что нечто подобное может случиться осенью этого 2011 года. И будет невозможно никаким способом этого избежать, остановить, предотвратить, или проконтролировать. В общем-то, попытки признать ДПНИ экстремистской организацией говорят о том, что противостоять нам идеологически система уже не может. У власти, а точнее даже у отдельных «элит», которые занимаются идеологией, нечего противопоставить нашим аргументам. Поэтому основная их задача — заткнуть нам рот, не дать никаким образом реализовать свои мысли, высказать их так, чтобы люди услышали.

Ну, собственно, всем известны усилия руководства ДПНИ путем компромиссов остаться в правовом поле. Но после запрета ДПНИ эти компромиссы потеряют смысл, а люди-то никуда не денутся...

Наивно предполагать, что пропадет уличная активность или будут менее массовые марши. Наоборот, теперь уже не будет никакой сдерживающей силы. Если вы обратили внимание, то как раз ДПНИ постоянно подвергалось нападкам со стороны радикальных правых группировок за то, что мы слишком либеральны, слишком мягки и так далее. Теперь этого сдерживающего фактора, который призывает людей соблюдать законы, находиться в рамках правового поля, не будет. Собственно, если власть хочет, чтобы его не было, мы это сделаем — его не будет.

Существует пословица «нет худа без добра». Вы видите какие-то плюсы в этой ситуации? Разумеется с учетом тех перспектив, которые дает оппозиционерам нарастание протестных настроений в обществе и массах.

Основной плюс в следующем. Не сказал бы, что мы топчемся на месте, но многие соратники ДПНИ, добившись определенных результатов, в том числе и в регионах, став влиятельной, заметной общественной силой, затормозили движение вперед. То есть они не развиваются, не захватывают новые плацдармы, и т.д. Поэтому подобного рода противодействие со стороны власти и «запрет на брэнд», должно дать новый толчок, чтобы организация могла попробовать себя в других формах деятельности. Например, создание политической партии. Точнее, попытка создания политической партии совместно с другими оппозиционными силами. И я считаю, что об этом надо будет провести широкую дискуссию и тщательно обсудить все моменты до вынесения судебного решения. То есть возможно создание единой русской националистической партии.

Как раз про это и хотел вопрос задать. То есть вы считаете возможным некоторое упрощение и расширение идеологии ДПНИ, и создание на этой базе некой единой массовой организации русского сопротивления?

Я считаю, что как раз в Администрации Президента нуждаются в наличии такой силы. Они прямо-таки мечтают, чтобы она появилась, и она появится. Это с одной стороны. А с другой стороны, если серьезно, то вероятность регистрации такой партии крайне маловероятна. Но создание такой партии, расширение спектра интересов и более широкий круг затрагиваемых вопросов новой образовавшейся структуры  (не только нелегальная иммиграция или этническая преступность) создаст в русском обществе новое интересное предложение. Если рассматривать мир политической борьбы, как «рынок идей», то появиться «новый ретейлер», который предложит универсальный концепт, с предложениями для каждой социальной группы, включая национальные сообщества, религиозные и сословные группы. И это будет очень перспективно.

Теперь что касается методов, как и каким образом можно будет взаимодействовать в случае нерегистрации. Сегодня Единая Россия катастрофически теряет популярность, снижаются рейтинги, но это не имеет реализации в реальной жизни, то есть количество депутатов ЕР меньше не становится.  Поэтому для России, на мой взгляд, становится очень актуальным изучение египетского опыта. И я вижу сегодня, что есть основания для объединенных действий вообще всей оппозиции, и системной, и несистемной. И  у меня нет никаких сомнений, что вероятность успеха высока, крайне высока, потому что люди сейчас думают одинаково. Все знают, что власть коррумпирована, неспособна, она по большому счету бессильна, аморальна и она не имеет ни морального, ни нравственного, ни законного права на продолжение своей деятельности. Она должна быть упразднена любой ценой. Формы противодействия больше не имеют никакого значения. Потому что вопрос стоит о жизни и смерти целого народа. Поэтому я вижу, что в этом году возможно начало совместных действия оппозиции. И я буду всячески это поддерживать.

Что это может быть? Ну, скажем, проведение в один день массовых маршей (санкционированных или несанкционированных) с одними и теми же требованиями в разных районах Москвы. Поскольку все-таки у нас люди разные, то, допустим, на Тверской собираются либералы (на площади Маяковского, например), на Чистых прудах левые, и правые на Болотной площади. А дальше все начинают с единым лозунгом, например: «Мубарак, уходи! Лучше оба!», двигаться к Красной площади. Собираются и просят выйти на разговор: «Мубарак, выйди из Кремля» (будем думать, что Мубарак сидит в Кремле). Чтобы он поговорил с народом. И я вам скажу, что это будет очень эффективно. Я уверен, что он испугается и, вполне вероятно, убежит.

Значит перспективы контрсистемной оппозиции в координации действий, скажем так?

Я не исключаю, что в это противодействие могут влиться и системные партии. Потому что их существование носит формальный характер, и большинству их лидеров ясно, что их держат в качестве статистов для создания видимости демократического процесса, и сами они ничего не решают. И они, в принципе, готовы действовать, когда поверят, что что-то возможно изменить. В данном случае я абсолютно нормально отношусь к тому, что коммунисты, правые и либералы выступят с единым лозунгом «Мубарак должен уйти». Я считаю, что это нормально. Это объединяющий лозунг российской оппозиции.

Как вам видится развитие политической, социальной и экономической ситуации в России в 2011 году?

Экономическое положение будет только ухудшаться. И это не только мы видим, об этом говорят все эксперты. Износ систем жизнеобеспечения продолжится, поэтому летом надо ждать пожаров и задымления в еще большем количестве районов. А зимой будут продолжаться убийства людей сосульками. Потому что все уже развалилось, и уровень эффективности управления в стране находиться на 165-м месте в мире, где-то на уровне Мозамбика, если не хуже. Коррупция никуда не исчезнет, борьба с ней носит бессмысленный характер, так как бороться с коррупцией требуют сами главные коррупционеры. Фактически это означает следующее: «Воровать буду только я!». Естественно, что все остальные не согласны, они тоже хотят, чтобы с ними делились, поэтому ничего там не изменится. Будут неэффективно использовать бюджетные средства, а количество недовольных социальных групп будет увеличиваться. Например, бывшие (да и действующие) военные. Они не получат никакие квартиры, и не будут удовлетворены своей заработной платой, потому что инфляция и уровень цен ее сожрет. Это с одной стороны.

С другой стороны, усилится исламизация, в первую очередь на Северном Кавказе, и я прогнозирую, что количество терактов и убийств сотрудников милиции там возрастет не менее, чем в два раза, а то и более, и наиболее активными точками будут Дагестан и Кабардино-Балкария. Появятся новые радикальные группы, которые будут действовать вооруженными методами на территории России. Избежать этого явления, я считаю, никак не возможно, как бы «люди доброй воли» не призывали к тому, что этого делать не надо.

И конечно будет продолжать падать рейтинг действующей власти, обоих ее, так сказать, «ключевых игроков». Ничего положительного, никакой модернизации, никакого прогресса не то что нельзя прогнозировать, а его В ПРИНЦИПЕ не может возникнуть ни при каких обстоятельствах. К сожалению, по прежнему будет наблюдаться отток капиталов из России, увеличиться поток эмигрантов, в основном из среднего класса. Люди уезжают, люди не видят перспектив. Ну, собственно говоря, зато появится шанс вообще изменить историю России, да и всего человечества. Шанс небольшой, но он есть, и надо попробовать им воспользоваться.

Как вам в этом свете видится развитие протестных движений этой весной? Многие считают ее перспективным моментом для качественного роста русского протеста.

Думаю, что чем меньше будет снега, тем больше будет протеста. Так что градус будет повышаться с минусовой температуры в феврале до египетской жары. Жарко будет, как в Египте, но непонятно, когда именно наступит эта температура. Политический синопсис может ошибаться гораздо чаще, чем обычный, трэнды уже ясны, а вот технические моменты... Я думаю, на них можно даже и не обращать внимания. Ну я об этом уже сказал, действия, скорее всего, будут уже совместные. Другого варианта, никаких альтернатив просто нет. Вряд ли это будут миллионные шествия, но на самом деле 50-100 тысячной демонстрации для Москвы будет достаточно, чтобы скажем ГУВД капитулировало. Надо сказать, что просто вывести даже полмиллиона недостаточно. Надо, чтобы люди были готовы к продолжительному противостоянию, чтобы они осознавали важность своих действий, и самое главное, чтобы они верили в возможность изменений. А со стороны власти будут совершены определенные ошибки. Они просто не могут быть не совершены, потому что их калькулятор давным давно работает в другую сторону, он неэффективен, он заражен вирусами. И эти ошибки могут стать поводами. Вполне вероятно, что людей могут спровоцировать новые жертвы либо со стороны этнической преступности, либо со стороны действующих сотрудников различных органов госбезопасности.

Спасибо за ответы.