За последние годы в России произошел целый ряд весьма позитивных изменений в уровне жизни населения — численность россиян с доходами ниже величины прожиточного минимума сократилась с 42,3 млн человек в 2000 году до 18 млн в 2011 году и порядка 17,2 млн по итогам первых девяти месяцев ушедшего 2012 года. Доля нищего населения за аналогичный промежуток времени сжалась с 29% россиян до 12,7% и 12,1% соответственно.

Одновременно с этим практически в 23 раза (номинально) вырос минимальный размер оплаты труда (МРОТ) (с 200 до 4611 рублей), в 5,3 раза был увеличен размер прожиточного минимума (с 1210 до 6369 рублей), средний размер заработной платы подскочил практически в 12,5 раза (с 2223 до 27 600 рублей), душевые доходы россиян увеличились в 10,6 раза (с 2281 до 24 200 рублей), а средний размер трудовых пенсий вырос в 10 раз (с 823 до 8272 рублей), пишет Однако.

Однако далеко не все так хорошо и безоблачно, как это может показаться на первый взгляд. Статистические приписки, манипуляции со структурой и составом потребительской корзины, хроническое занижение величины прожиточного минимума и едва заметная в последние годы динамика его индексации позволяют чиновникам отчитываться «о бурных успехах» и «безусловном исполнении взятых социальных обязательств».

Тем не менее, несмотря на все позитивные изменения и социальные достижения последнего десятилетия, ставшего для 15–20% россиян «тучными нулевыми», а для всех остальных граждан «эпохой упущенных возможностей», по-прежнему масштабы имущественной пропасти между бедными и богатыми гражданами в разы превышают предельно допустимые уровни социальной стабильности и сопоставимы с показателями стран третьего мира и африканских «банановых республик», застрявших в феодальной архаике.

До сих пор не менее 60% россиян по размеру доходов и структуре потребительской корзины находятся в состоянии застойной бедности и нищеты (оценки Института социологии РАН), а «красивые» цифры роста средних заработных плат и душевых доходов россиян получены благодаря суммированию сверхприбылей олигархов и руководителей с нищенскими доходами пенсионеров, врачей, учителей и рядовых работников.

Две трети бедняков:

Согласно официальным данным Росстата, по итогам II квартала 2012 года среднедушевые доходы 28,8% россиян не дотягивали до 10 тыс. рублей, 48,6% российских граждан имели доход в размере менее 15 тыс. рублей, а 70% населения имели душевые доходы ниже средней величины по стране в целом (24,2 тыс. рублей). Притом что лишь у менее чем 14,5% россиян (или 20 млн человек) среднедушевые доходы превышали отметку 35 тыс. рублей. Еще хуже выглядит картина по данным выборочного обследования бюджетов домашних хозяйств, проведенного Росстатом осенью 2012 года.

По итогам II квартала 2012 года среднедушевые доходы практически 40% российских домашних хозяйств оказались ниже отметки 10,5 тыс. рублей, притом что на долю этих семей пришлось более 45,5% всех россиян. 57% домашних хозяйств (или 63% населения) имеют душевые доходы в размере менее 15 тыс. рублей. У 72% российских семей (77,1% россиян) доходы оказались ниже 20,5 тыс. рублей, а 78,7% домашних хозяйств (83% россиян) не дотянули до средней по стране величины душевых доходов 24,2 тыс. рублей в месяц. Интересно, что удельный вес граждан с душевыми доходами ниже 6500 рублей (цифра, близкая к официальному прожиточному минимуму, — 6369 рублей), согласно данным этого выборочного исследования, составила 22,3%, что почти в два раза выше официальных же данных об уровне нищеты (то есть доли населения с доходами ниже прожиточного минимума)!

В развитых странах (например, в Западной Европе) уровень бедности обычно определяется на отметке 60% от средней для той или иной страны величины душевых доходов. Если использовать этот формальный критерий применительно к России, то в нашей стране, согласно данным того же выборочного исследования, бедняками являются почти 63% населения. При этом, конечно, нужно иметь в виду несопоставимость самих средних доходов в России и в развитых странах — а следовательно, и тот реальный объем и набор благ, который определяет формальная планка 60% от средних доходов, здесь и там.

Аналогичная ситуация наблюдается с распределением заработных плат. Согласно выборочному обследованию уровня оплаты труда, проведенному Росстатом в начале 2012 года, по итогам 2011 года не менее 73% экономически активного населения, вовлеченного в трудовую деятельность, имели размер оплаты труда ниже среднего по России в целом — 22 334 рубля в месяц.

По состоянию на конец 2012 года никаких значимых позитивных сдвигов, насколько можно судить по имеющимся предварительным оценкам Росстата, также не произошло — при среднем размере оплаты труда 27,6 тыс. рублей порядка трех четвертей населения России имеет существенно более низкие трудовые доходы.

Заработная плата 33–34% работников не дотягивает до 10 тыс. рублей. Притом что практически у 16% вовлеченных в трудовую деятельность граждан России в 2011 году трудовые доходы оказались ниже и без того многократно заниженной оценки прожиточного минимума (6,369 тыс. рублей).

Совершенно непонятно, о каком преодолении нищеты в России и формировании среднего класса может идти речь в условиях, когда две трети российских граждан (85–90 млн человек!), по сути дела, оказались отрезаны от нормальной человеческой жизни. А свыше половины работающих россиян имеют трудовые доходы в размере менее 15 тыс. рублей, которые в лучшем случае годятся для элементарного физиологического выживания и сопоставимы с величиной реального прожиточного минимума.

Другими словами, в России, ежегодно вывозящей на мировой рынок невосполнимого минерального сырья в размере сотен миллиардов долларов (522 млрд долларов в 2011 году и свыше 3,178 трлн долларов за период 2000–2011 годов), чей бюджет захлебывается от притока нефтедолларов, а золотовалютные резервы распухли до 532 млрд долларов, свыше трети населения находится в состоянии кромешной нищеты, а две трети россиян являются бедными и нищими слоями общества по формальным критериям определения бедности в экономически развитых странах.

Трудовые доходы: выравнивание или маскировка?

Единственное, что внушает хоть какой-то (пускай и совсем легкий) оптимизм, так это снижение, по крайней мере «на бумаге» и в официальных отчетах Росстата, величины разрыва в размере трудовых доходов (то есть только по заработной плате — без учета всех других видов доходов) между 10% самых высоко- и низкооплачиваемых работников (так называемый «децильный коэффициент»). По официальным оценкам, пропасть в оплате труда снизилась с 34 раз в 2000 году до 14,7 раза в 2009 году, после чего несколько увеличилась до 16,1 раза в 2011 году.

Безусловно, это является крайне позитивным сдвигом. Вкупе с тем фактом, что за тот же промежуток времени с 3,63 до 3,36 раза сократился разрыв между средней оплатой труда 10% самых высокооплачиваемых работников и средней заработной платой по стране. Одновременно с этим за период 2000–2011 годов зафиксировано существенное увеличение средней нормы оплаты труда 10% наименее социально защищенных работников по отношению к средней заработной плате по стране — с 10,6% до 20,8%.

Иными словами, сокращение разрыва в размере оплаты труда руководящего состава и низкоквалифицированных работников происходило одновременно за счет притормаживания темпов роста окладов первых и ускоренного повышения размера оплаты труда последних.

Тем не менее нужно учитывать тот факт, что во многом снижение разрыва в оплате труда высоко- и низкооплачиваемых работников обусловлено ростом «офшоризации» отечественной экономики, активным вывозом капитала в «налоговые гавани», а также использованием дивидендных выплат, опционных программ и прочих скрытых механизмов оплаты труда руководящего состава крупных компаний в погоне за минимизацией налогового бремени. Достаточно вспомнить хотя бы беспрецедентный по своим масштабам «золотой парашют» главе «Норильского никеля» Владимиру Стржалковскому в размере 100 млн долларов, а также многомиллионные оклады топ-менеджеров российских госбанков и госкомпаний.

Не стоит забывать и про такие скрытые от глаз налоговой службы и Росстата источники доходов, как коррупционные платежи, «откаты», криминальная деятельность и т.д. Именно благодаря развитию альтернативных форм материального вознаграждения и «серых» источников доходов Росстату и удалось зафиксировать сужение пропасти в доходах между низко- и высокооплачиваемыми работниками.

Правда, доля россиян с зарплатой ниже средней по стране с начала 2000-х годов практически не изменилась, оставшись на уровне 72–73%.

На грани социальных бунтов?

Россия благодаря усилиям «рыночных фундаменталистов» оказалась на краю социальной катастрофы.

В 90-е годы отечественные «младореформаторы», щедро спонсировавшиеся стратегическими конкурентами России и навязывавшие стране убийственную социально-экономическую политику в лучших традициях антинаучной концепции «Вашингтонского консенсуса», открыто говорили, что все, кто не встроился в рынок, «могут идти собирать грибы». Десятки миллионов россиян («пережиток советской эпохи»), которые не встроились в новые «рыночные условия», для радикал-либералов стали «необходимыми жертвами трансформационного периода».

Сегодня риторика властей изменилась радикальным образом — приматом государственной политики провозглашается «повышение уровня жизни населения» и «неукоснительное исполнение взятых социальных обязательств». Тем не менее складывается такое ощущение, что, несмотря на позитивные изменения в лозунгах, общий вектор движения к люмпенизации и обнищанию населения остается непреодоленным, а социальная ситуация продолжает оставаться взрывоопасной.

По расчетам ряда видных отечественных экономистов (в том числе академиков С. Глазьева, О. Богомолова, Н. Петракова, ныне покойного Д. Львова и др.), за последние 10–12 лет имущественная пропасть между бедными и богатыми слоями населения не только не сократилась, но даже выросла.

К независимым оценкам этого разрыва мы вернемся чуть ниже. Но даже согласно официальным данным Росстата, за период 2000–2011 годов, вошедший в историю в качестве эпохи «тучных нулевых» и построения «энергетической сверхдержавы», децильный коэффициент, отражающий разницу в уровне доходов 10% наиболее богатых и 10% наименее социально защищенных граждан, не только не снизился, но даже умудрился подскочить с 13,9 до 16,2 раза. А в разгар финансово-экономического кризиса 2008–2009 годов размер пропасти и вовсе подскочил до 16,6–17 раз.

Следует напомнить, что на излете советской эпохи в конце 1980-х годов имущественная пропасть между бедными и богатыми слоями населения была в разы меньше нынешних отметок и была сопоставима с уровнями (4–4,5 раза), характерными для скандинавских стран.

Одновременно с этим нужно отдавать себе отчет в том, что официальная статистика при расчете децильного коэффициента не принимает во внимание скрытые доходы от законной и незаконной предпринимательской деятельности, доходы на капитал, коррупционные прибыли и т.д. В условиях, когда до 50% ВВП России находится в теневом секторе экономики и наблюдаются колоссальные недоплаты в бюджеты всех уровней, вывоз капитала в офшорные юрисдикции зашкаливает за 80–100 млрд долларов ежегодно, а масштабы хищений бюджетных средств достигают астрономических 20–60% (в зависимости от бюджетных статей), эти доходы начинают играть принципиальную роль.

Но даже согласно очевидно заниженным оценкам Росстата, вынужденного из соображений политкорректности «причесывать» свои цифры, в настоящий момент имущественная пропасть между бедными и богатыми слоями населения более чем в 1,6 раза превышает максимально допустимые значения, рекомендованные ООН, и соответствует уровню слаборазвитых стран Юго-Восточной Азии и «банановых республик» африканского континента.

С учетом скрытых доходов на капитал, прибылей от законной и незаконной предпринимательской деятельности, а также коррупционных поборов разрыв в уровне доходов 10% наиболее богатых и наименее социально защищенных граждан России превышает официальную оценку Росстата как минимум в 2,5–3 раза и достигает 40–50 раз. А по некоторым оценкам, 70–80 раз (такие данные приводил, например, председатель Комитета по вопросам собственности Госдумы Сергей Гаврилов).

Как бы там ни было, Россия существенно превысила предельно допустимое значение данного индикатора, рекомендуемое ООН, и по этой причине находится в зоне повышенного риска возникновения социальных конфликтов, напряженности и беспорядков. Капли «нефтедолларового дождя» в силу неуклонно возрастающих коррупционных поборов, колоссальных аппетитов монополистов, произвола олигархов, преступной халатности чиновников и сворачивания программ социальной поддержки населения перестают долетать до подавляющей части населения России, провоцируя рост социальной нестабильности.

Темпы роста цен на нефть и прочее невосполнимое минеральное сырье, обеспечивающие порядка 70% товарного экспорта и 60% налоговых поступлений в бюджет (с учетом косвенных эффектов и мультипликатора — не менее 75–80%), не поспевают за растущими аппетитами сырьевых олигархов, разного рода монополистов, жилищно-коммунальной мафии и чиновников.

Между Сенегалом и Бурунди:

Помимо указанного выше децильного коэффициента, отражающего разницу в официально учтенных доходах между 10% наиболее богатых и наиболее бедных жителей, о масштабах концентрации прибылей и дифференциации населения свидетельствует так называемый индекс Джини.

Согласно официальным данным Росстата, а также оценкам МВФ и Всемирного банка, по состоянию на конец 2011 года индекс Джини превышал отметку 0,42, в результате чего Россия разместилась на «почетном» 52-м месте в мире (чем выше место в рейтинге, тем выше уровень неравенства) — между Котд'Ивуаром (0,415), Сенегалом (0,413), Бурунди (0,424) и Кенией (0,425).

Притом что никакой позитивной динамики и выравнивания распределения доходов среди населения не происходит — еще в 2000 году значение индекса Джини составляло менее 0,395, в 1995 году — 0,387, а в конце 1980-х годов не поднималось выше 0,28 пункта. Другими словами, в России по-прежнему складывается ситуация, при которой бедные беднеют, а богатые богатеют.

Безусловно, значение индекса Джини в России существенно ниже (а значит, имущественный разрыв ниже), чем 0,707 в Намибии (1-е место в мире) и 0,65 в Южной Африке (2-е место в мире), где, по сути дела, продолжает реализовываться политика апартеида, социального геноцида, притеснения коренного населения и расовых чисток.

Тем не менее по масштабам имущественной пропасти между бедными и богатыми слоями населения Россия по-прежнему проигрывает не только скандинавским странам с развитой системой социальной поддержки населения и активной перераспределительной бюджетной политикой, в рамках которой перераспределяется от 60 до 70% ВВП страны ежегодно при 40–42% ВВП в России.

Для сравнения, согласно оценкам МВФ, группы Всемирного банка и ЦРУ, значение индекса Джини в Швеции и Дании не превышает 0,23 и 0,248 соответственно, а в Финляндии составляет менее 0,268. По значению индекса Джини Россия существенно уступает своим соседям: Казахстану (127-е место, индекс Джини равен 0,267), «деспотичной» Белоруссии (123-е место и 0,272), Украине (122-е место и 0,275).

Россия по индексу Джини умудряется проигрывать Пакистану (112-е место в мире и значение индекса 0,306), Киргизии (96-е место и 0,334), Таджикистану (102-е место и 0,326), Бангладеш (98-е место и 0,332), Эфиопии (115-е место и 0,30), Нигеру (92-е место и 0,34), Бенину (82-е место и 0,365), Танзании (76-е место и 0,376) и Буркино-Фасо (63-е место и 0,395).

Заметим, это ранжирование по индексу Джини, рассчитанному по распределению доходов. А если взять индекс Джини по накопленному богатству, то он в нашей стране просто запределен — по данным Global Wealth Report 2012, Россия опережает по этому показателю (0,84) все крупные страны мира. Таким образом, Россия — мировой лидер по неравенству распределения богатства.

Лидер по концентрации богатства:

Безусловно, индекс Джини, кривая Лоренца, анализ децильного и квинтильного распределения доходов и заработной платы населения, сопоставление оплаты труда с прожиточным минимумом и прочие статистические индикаторы измерения социально-экономического неравенства в обществе являются важными и полезными инструментами.

Однако в случае с Россией, где наблюдается не только пропасть между бедными и богатыми, но и огромный разрыв между просто богатыми и сверхбогатыми (0,5– 1% населения, ставшего бенефициарами превращения страны в сырьевой придаток мировой экономики), применение традиционных индикаторов измерения имущественного расслоения не совсем корректно.

Весьма репрезентативным в этих условиях показателем для измерения социальноимущественного неравенства в обществе и масштабов пропасти между бедными и богатыми слоями населения является оценка степени концентрации капитала. Другое дело, что за последние 20 с лишним лет «рыночных преобразований» в России так и не появилось более-менее заслуживающих доверия индикаторов распределения богатства. В этом плане крайне примечательным является опубликованный в октябре 2012 года швейцарским банком Credit Suisse доклад Global Wealth Report 2012.

По оценкам швейцарских банкиров, у которых российские коррумпированные чиновники, монополисты, спекулянты и крупный бизнес предпочитают хранить свои далеко не всегда законным образом приобретенные активы, Россия является мировым лидером по степени концентрации и централизации богатства. По всем без исключения показателям (доля личного богатства, которым владеют 1%, 5%, 10%, 30% самого богатого населения, индекс Джини для измерения характера распределения богатства и т.д.) Россия с огромным запасом опережает любую другую крупную экономику мира.

По оценкам банка Credit Suisse, на долю российских миллиардеров из списка Forbes приходится свыше 30% совокупного богатства страны. Столь колоссальной степени концентрации и централизации капитала нет ни в одной другой стране G8 и G20, ни в рамках БРИКС, ни в рамках стран — экспортеров нефти.

Для сравнения: в Китае, размер экономики которого по паритету покупательной способности в 4,5–5 раз превышает экономику России и в котором также приблизительно сотня долларовых миллиардеров, на их долю приходится не более 2% совокупного богатства страны. Аналогичный показатель характерен для мировой экономики в целом — 1,5–2%. Даже в стране «победившего капитализма», в США, где насчитывается в четыре раза больше долларовых миллиардеров (порядка 400 человек), на их долю приходится менее 7% совокупного национального богатства.

Безусловно, методика определения и состава богатства и доходов, выбранная швейцарским банком, так же как и методика расчета его величины и степени равномерности распределения между социальными группами (используются оценочные данные журнала Forbes, социологические опросы, допущения о Парето-эффективном распределении богатства и т.д.), небесспорны и могут быть объектом критики.

Однако общие тенденции, насколько можно судить, уловлены вполне правильно. Да, учтена лишь верхняя, то есть видимая, часть айсберга мировой финансово-экономической элиты — забыты состояния тех крупных банкирских домов, которые стоят во главе международной валютно-финансовой системы и контролируют деятельность крупнейших центробанков мира. Кроме того, не учитываются полученные преступным путем доходы, криминальные активы и теневой сектор экономики.

Уже по этой причине эксперты Credit Suisse в силу избранной ими методики определения состава, величины и характера распределения доходов и богатства практически наверняка существенно занизили степень концентрации капитала в России. По той простой причине, что не учитывали доходы и состояние российских коррумпированных чиновников, превратившихся в нарост на теле отечественной экономики и общества.

В условиях, когда до 50% экономики находится в теневом секторе, а норма нецелевого использования бюджетных средств (проще говоря, разворовывания) варьирует от 20% до 60% в зависимости от бюджетных статей, это является критически значимым допущением. Судя по всему, вкупе с российскими чиновниками российские миллиардеры, в большинстве своем появившиеся на свет благодаря сращиванию с компрадорской властной элитой в 1990-е года, контролируют не менее 50–60% национального богатства.

Но даже при всех несовершенствах методики Credit Suisse получается, что если по миру в целом 1% самых богатых жителей планеты контролирует свыше 46% всех активов, то в России на долю 1% самых богатых приходится 71% всех личных активов россиян.

Также в глаза бросается еще одна закономерность — несмотря на то что Россия занимает 3-е место в мире по количеству долларовых миллиардеров (уступая только США и Китаю), контролирующих все наиболее высокорентабельные секторы экономики (за исключением ВПК и отчасти нефтегазовой промышленности и банковского сектора), наша страна не входит даже в первую двадцатку стран по числу долларовых миллионеров. То есть тех людей, которые сделали свое состояние не на разворовывании бюджетных средств и незаконном присвоении наиболее лакомых кусков государственной собственности в ходе незаконных кредитно-залоговых аукционов и ваучерной приватизации, а преимущественно благодаря созидательной деятельности во благо страны.

Если на США приходится 39% численности всех миллионеров, на Японию — порядка 13%, на Францию — 8%, на Великобританию — 6%, а на Китай — 3%, то на Россию — меньше 1%. Это еще раз наглядно свидетельствует как о характере построенного в России олигархического капитализма, так и о масштабах имущественной пропасти между не только богатыми и бедными слоями населения, но также между богатыми и сверхбогатыми.

Цена вопроса преодоления нищеты:

На самом деле поразительно не только само по себе наличие столь большой доли нищего и социально обездоленного населения в самой богатой природными ресурсами стране на планете. Откровенное недоумение вызывает тот факт, что российские чиновники наотрез отказываются решать проблему нищеты, застойной бедности и имущественной пропасти между бедными и богатыми россиянами, несмотря на то что для этого имеются все необходимые предпосылки и финансовые ресурсы.

Единственное, чего, насколько можно судить, не хватает, так это политической воли властей отойти от людоедских и откровенно антинаучных представлений ультралиберальной концепции «Вашингтонского консенсуса» о политике государственного невмешательства. Не секрет, что идейные последователи концепции «рыночного фундаментализма», извратившие либеральные догмы экономически развитых стран в угоду своим шкурным интересам и интересам крупного капитала, рассматривают любое даже минимально необходимое вмешательство государства в общественную жизнь в качестве проявления «экономического сатанизма».

Для того чтобы по минимуму решить проблему нищеты и отчитаться перед населением о преодолении социального неблагополучия, чиновникам требуется откровенно мизерная по меркам масштабов российской экономики и размера бюджетной системы сумма средств. Уже сегодня совершенно без всяких трудностей правительство могло бы наконец-то повысить уровень оплаты труда практически двух десятков миллионов россиян до прожиточного минимума. Одновременно с этим повысив МРОТ до величины прожиточного минимума.

По официальным оценкам Росстата, в 2008 году речь шла приблизительно о 325 млрд рублей, в 2011 году — о 426,9 млрд, а по состоянию на конец 2012 года размер так называемого дефицита денежного дохода составлял менее 550 млрд рублей. Именно такова цена преодоления нищеты в России. Это эквивалентно приблизительно 1,2% совокупного объема денежных доходов россиян, порядка 5% федерального бюджета России в 2012 году и менее 0,8% ВВП.

Складывается парадоксальная ситуация. Государство захлебывается от притока нефтедолларов, нефтегазовые гиганты и госбанки отчитываются о рекордных прибылях, бюджет сводится с профицитом, а неиспользуемый остаток средств Минфина на счетах в Банке России и коммерческих банках превышает 7,2 трлн рублей. И при всем при этом каждый восьмой житель России, являющийся, согласно действующей Конституции, не только источником власти, но также владельцем несметных природных богатств, живет в нищете.

Если для отдельно взятого обывателя сумма в полтриллиона рублей выглядит чем-то из области фантастики, то для российской экономики и бюджетной системы это сущие копейки, которые можно было бы изыскать практически без всяких усилий при минимальном напряжении.

Например, проблему нищеты можно было бы решить только за счет ограничения масштабов незаконного вывоза капитала из России — его объемы многократно превышают необходимые для преодоления нищеты финансовые ресурсы.

Или только за счет повышения степени эффективности уже существующей налоговой системы и увеличения уровня собираемости налогов с сегодняшних 70% до среднеевропейских 85% можно было бы дополнительно изыскать как минимум 1,3– 1,5 трлн рублей. Этих средств с лихвой хватило бы не только для того, чтобы вывести два десятка миллионов россиян из позорного для такой богатой страны, как Россия, состояния нищеты, но также в два раза нарастить расходы федерального бюджета на науку, образование и здравоохранение.

Колоссальный финансовый ресурс сокрыт в усилении контроля за целевым использованием выделяемых государством финансовых ресурсов и ограничении масштабов коррупции.

Нефтедоллары утекают к коррупционерам и монополистам:

Оценивая степень неравенства и асоциальность построенной в России экономики, следует учесть, что стремительный рост цен на услуги естественных монополий и жилищно-коммунальной мафии, поборы которой были, по сути дела, легитимизированы и узаконены после приватизации системы ЖКХ в начале 2000-х годов, не мог не сказаться на уровне жизни населения и качественной структуре потребительской корзины.

Правительство упорно отказывается переходить от плоской шкалы налогообложения личных доходов к прогрессивной. Правда, как было показано выше, даже без этого можно было бы решить наиболее острые проблемы неравенства и нищеты. Однако на фоне отсутствия пресловутой активной перераспределительной государственной политики, направленной на выравнивание доходов, в реальности наблюдается ускоренное перераспределение доходов россиян в карманы монополистов.

Если прекратить суммировать доходы российских сырьевых олигархов, монополистов и коррумпированных чиновников с доходами 70% бедного населения, то получится, что на долю затрат на продукты питания, услуги естественных монополий, ЖКХ и транспорта у последних приходится свыше 60–70% расходной части бюджета.

В результате у российских граждан просто не остается средств на приобретение бытовой техники и предметов домашнего обихода. Неудивительно, что, согласно социологическим опросам, порядка 60% россиян просто не в силах позволить себе купить крупную бытовую технику и товары длительного пользования (холодильник, телевизор и т.д.) без потребительского кредита. По европейским меркам это также расценивается как индикатор бедности.

В силу того, что в составе потребительской корзины малоимущих слоев, то есть двух третей населения России, как минимум 60–70% приходится на продукты питания, оплату услуг ЖКХ, естественных монополий и транспорта, растущих в цене в 1,5–2 раза быстрее общей официальной инфляции, логично предположить, что «социальная инфляция» для большинства населения превышает 15–20%.

Это означает, что реально плодами экономического роста в России может пользоваться лишь незначительное меньшинство населения. Только к меньшинству может быть применен термин «рост благосостояния». При этом практически целиком и полностью номинальный рост доходов большинства населения был съеден скачком цен на товары и услуги, спровоцированным произволом монополий, задиранием цен со стороны торговых перекупщиков, коррупционными поборами и непозволительно дорогими кредитами.

Из всего этого явственно виден характер сложившихся экономических отношений и целеполагание элит. Российские «капиталисты», дорвавшиеся до крупной государственной собственности в ходе незаконной кредитно-залоговой приватизации, равно как «государственные» олигархи и коррупционеры, насколько можно судить, рассматривают Россию как трофейное пространство, из которого они перекачивают нефтедоллары в фешенебельные страны.