В распоряжении The New Times оказались документы по делу об убийстве Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой: протоколы допросов, прослушки, кадры, сделанные камерами видеонаблюдения на Пречистенке, а также нотариально заверенный отказ от показаний одного из главных свидетелей стороны гособвинения, лидера "Русского образа" Ильи Горячева: он утверждает, что оговорил Тихонова под давлением сотрудников ФСБ.

Одно из доказательств, по мнению следствия, вины Тихонова и Хасис — «прослушка» их съемной квартиры, начатая ФСБ 23 октября 2009 года, и законченная в день задержания подозреваемых, 3 ноября. Десять дней разговоров между «убийцами», из которых мы узнаем не только о том, что Хасис «не завтракает с утра», но и о том, что российские «Бонни и Клайд» по части конспирации дадут фору американским. «Осмотрелась вокруг дома, вроде все нормально», — говорит женский голос. «Зая, я положу туда ствол», — это уже мужской. «Короче, если идем на прорыв, то забираем красную сумку, которая здесь, и валим через окно».

Далее — калейдоскоп кличек и прозвищ: Эд, Чех (про которого Тихонов говорит «наш фашист»), Шульц, Опер, Гуру, Бородатый. Нет сомнений: это именно то, что в прессе называют «фашистским подпольем». При этом о Маркелове в разговорах — буквально два слова. Хасис: «Ты объясни от обратного, как они на Опера по делу Маркелова могли выйти?». Никаких признаний. По мнению защиты, тема убийства Маркелова в кухонных беседах всплыла потому, что 27 октября брат погибшего адвоката — Михаил Маркелов — дал интервью интернет-газете «Взгляд», в котором рассказал, что знает кто убил Стаса. По данным The New Times, интервью было санкционировано следствием и было частью оперативной игры — по сути, ловлей на живца. «Эти люди (убийцы — The New Times) тесно связаны с рядом неформальных организаций, — сказал тогда Михаил Маркелов. — Мои выводы совпадают с выводами следователей. Сейчас я точно могу сказать, что эти люди вряд ли смогут уйти от ответственности. Они больше не смогут покинуть Россию. И убийство никак не связано с Кавказом». Тихонов и Хасис, прочитав интервью, строят предположения о том, что оно может означать. По версии их защиты, Никита понимает, что дело могут свалить на него, так как он давно находился на нелегальном положении и скрывался как подозреваемый в убийстве антифашиста Рюхина (сейчас все обвинения по этому делу с него сняты).

По сути прослушка в очередной доказывает, что и доказывать не надо: Тихонов и Хасис — активные участники националистического подполья. Но их причастность к убийству не ясна: за 10 дней прослушки, о которой обвиняемые не знали, они умудрились не проболтаться ни разу даже при том, что их провоцировали признаниями Маркелова-старшего. Зато из их разговоров можно сделать вывод, что Тихонов — не простак. Он меняет пароли и явки, уходит от сотрудников ФСБ, как от мальчишек. Из чего косвенное доказательство его вины в убийстве Маркелова превращается фактически в аргумент защиты: можно ли представить, что такой глубоко законсперированный агент совершает преступление среди бела дня в центре Москвы, а после этого несет орудие убийства домой, где хранит его 11 месяцев вплоть до задержания и обыска? 

Открой личико 

Вглядитесь в это лицо. По версии следствия — это Евгения Хасис возле дома 20 по улице Пречистенка, дожидающаяся выхода из пресс-центра Маркелова и Бабуровой для того, чтобы подать сигнал Тихонову, который уже как час шатается по окрестностям с пистолетом. Это самый «четкий» кадр, который есть в деле. С видео, на котором появляется якобы Тихонов, все еще хуже: на Пречистенке киллера нет вовсе, а в метро его лицо ни разу не попадет в объективы — он умело прикрывает его то шарфом, то белым платком. По камерам с Пречистенки можно сказать одно: девушка стоит там не просто так. Она полностью закутана, притом что на улице не так уж и холодно (некоторые прохожие, попавшие в кадр, без шапок и в расстегнутых куртках). Она явно хочет остаться незамеченной. При этом стоит на месте больше сорока минут, но предположить что она ждет в таком странном месте и в странное время, допустим, молодого человека — трудно. Вывод один: у убийцы действительно была сообщница. Но Хасис ли это?

По протоколу допросов, находящихся в распоряжении The New Times, Евгению опознают трое ее бывших сослуживцев: это некто Табаченкова, исполнительный директор ООО «Фальком Сити», Дьяконов, заместитель генерального директора ООО «Атлетика-Альянс», и еще один замгендир «Атлетики» Глова (сама Хасис работала там руководителем интернет-магазина). Все они подтверждают, что подсудимая была националисткой, характеризуют ее как девушку «взрывную и агрессивную», к тому же имевшую на работе «большие проблемы с недостачей и финансовой отчетностью». Глова говорит, что «Хасис никогда не скрывала своих взглядов, в разговорах упоминала, что „Россия — для русских“, в интернете читала статьи на эту тему, мы с ней спорили до крика и хрипоты». И все трое коллег, кто «безошибочно», кто с «полной уверенностью», опознают Евгению на кадрах с уличных камер, на которых даже по признанию прокуроров «ничего не видно». Опознают даже не по одежде, а «по манере двигаться», «движению рук и ног». Возникает вопрос: возможно ли это с учетом того, что люди на кадрах двигаются рывками и больше похожи на роботов? Сама Хасис про своих сослуживцев говорит: «Руководство фирмы несколько раз пытались привлечь за контрабанду запрещенных к обороту в России спортивных препаратов. Однако уголовные дела закрывались по просьбе покровителей из ФСБ. В самой фирме это все знали». 

Что касается непосредственно убийцы, то он, совершив преступление, спускается в метро «Кропоткинская», доезжает до «Библиотеки имени Ленина», переходит на «Боровицкую» и садится в поезд в сторону метро «Полянка». Все это время он периодически попадает в поле зрения камер, однако лица его не видно. А вот дальше след убийцы теряется. Когда Тихонов давал признательные показания (по его версии — под давлением), он говорил, что доехал до станции «Каховская», вышел на улицу, сел в автобус или маршрутку и добрался до улицы маршала Захарова, где снимал в то время квартиру. Удивительно, что в деле нет ни одного видео с камер, подтверждающего этот маршрут. Вдруг убийца где-нибудь открыл лицо? Это значительно помогло бы следствию. Но даже без этого в деле есть кадр, где предполагаемый преступник стоит на фоне колонны на одной из станций. В отличие от остальных кадров, где он запечатлен в динамике, здесь он статичен. Исходя из размера колонны, можно было бы провести экспертизу и точно установить, совпадает ли рост и телосложение преступника с тихоновскими? Такое доказательство было бы куда сильнее, чем показания свидетелей, на секунду увидевших лицо убийцы под шарфом, а через год уверенно его опознавших. 

Далеко гляжу 

Об очевидцах убийства — разговор особый. Их не так много для преступления, совершенного днем в центре Москвы, но и те что есть, вызывают сомнения: многие из них бывшие или действующие сотрудники правоохранительных органов. Читаем по протоколам допросов: Алексей Черешнев, без высшего образования, но при этом инспектор ДПС 1 отдела на спецтрассее ГУВД по г. Москве, младший лейтинант милиции, в органах работает с 22 лет. Спустя две недели после убийства он, давая показания, помнит, что на Пречистенке «посмотрел на часы и время было 14:24». 

Дмитрий Орлов, временно не работающий, холостой, без детей, но имеющий водительское удостоверение штата Калифорния D 306 7853. Он находит важнейшее доказательство — пулю (по версии следствия — выпущенную в Маркелова), но находит ее спустя сутки после убийства, прямо на месте преступления, придя возложить цветы в память о Маркелове. Из протокола от 19 января 2009 года следует, что в ходе осмотра места происшествия, проводившегося с 16 часов 03 минут до 19 часов 15 минут, не было обнаружено ни одной гильзы и ни одной пули. 20 января 2009 года с 12 часов 30 минут до 13 часов 15 минут был произведен дополнительный осмотр места происшествия с использованием металлодетектора. При этом на Пречистенке каждый день производится ночная уборка снега (т. 1, л. д. 193 — 214). Ни спецы, ни снегоуборочная техника, пулю не нашли — повезло одному Орлову. 

Александр Попов, 27 лет, но уже отработал в органах, а сейчас — сотрудник отдела экономической безопасности GE Money Bank. Спустя почти год после убийства, 14 декабря 2009 года, он пишет заявление на имя главы СК Бастрыкина, в котором «желает дать показания по делу». «Я стал оглядываться по сторонам и поймал взглядом девушку, которая быстрым шагом двигалась в строну метро „Кропоткинская“, — говорит свидетель. — Она привлекла мое внимание своим поведением, которое у меня, как убывшего сотрудника милиции, вызвало явное подозрение». Что за поведение — Попов не расшифровывает. Столь позднее желание дать показания он объясняет тем, что «увидел подозреваемую Хасис в новостях, и узнал ее». 

Еще два непосредственных свидетеля, Мурашкин и Ермакова, работающие в швейцарской фирме «Зульцер», офис которой находится на Пречистенке, дают совершенно иные показания, нежели другие свидетели и сам Тихонов, когда признавался в убийстве. Оба утверждают, что убегая к метро убийца «держит пистолет в руке, размахивая им» — мол, разойдитесь. Сам же Никита на допросе «сразу кладет пистолет в карман» и единственный, кто их подтверждает — свидетель Черешнев. Еще одна странность: свидетель Мурашкин, давая показания 21 января 2009 года, то есть по свежей памяти, говорит о Тихонове как о человеке «худощавого телосложения, так как я обратил внимание, что одежда на нем была свободна». То, что он описывает оружие в руках у убийцы как пистолет Макарова, а не Браунниг — это еще ерунда. Но назвать Тихонова худым не поворачивается язык. Версия о том, что он набрал вес позже, не выдерживает критики: в интернете есть видео Тихонова на пикнике в лесу задолго до его ареста, на котором он такой же «боров», как и сейчас. Свои показания Мурашкин повторяет и на допросе 27 января. 

Загнанный суд 

За комментариями The New Times обратился к адвокату Роману Карпинскому, представляющему на суде интересы вдовы Станислава Маркелова и его родного брата Михаила. Адвокат сообщил, что не имеет права комментировать доказательства, которые еще не были предъявлены в суде, однако подчеркнул: «Я дорожу своей репутацией и не стал бы входить в дело, если бы не был убежден, что арестованные причастны к преступлению. Я часто выступаю защитником обвиняемых в политически мотивированных делах, со всевозможными фальсификациями, с полученными в результате угроз признаниями. Соответственно и по этому делу я первоначально испытывал сомнения: не является ли оно таким же? Но, изучив дело, пришел к выводу, что это не тот случай. Мне тоже сначала показалось странным, что Тихонов не избавился от орудия убийства. Но судить надо по совокупности всех доказательств, а не выдергивая их по одному. В суде Тихонов признал, что Браунинг, являющийся орудием убийства, действительно изъят у него в ходе обыска, но выдвинул в свою защиту версию о том, что пистолет был передан ему знакомым для ремонта. Сейчас в судебном процессе исследована лишь часть доказательств. Будут и еще, прямо доказывающие виновность подсудимых. Убежден, что когда все доказательства обвинения будут представлены в суде, то „мозаика“ сложится окончательно».

Адвокат подсудимых Александр Васильев, в свою очередь, о невинности Тихонова говорит следующее: «На сто процентов может быть уверен только всеведующий господь бог, я уверен процентов на девяносто пять. В деле об убийстве я считаю наиболее вероятной версии „чеченского следа“ и участие Маркелова в деле об избиении жителей Благовещенска. В обоих случаях были затронуты интересы тех, кто имел возможность, а главное, навык совершения подобных преступлений». По нынешнему суду Васильев проходится крайне жестко: «Если бы российская судебная система была лошадью, ее следовало бы пристрелить»

Отказу — верить?

The New Times уже писал о том, что одним из главных фигурантов дела является Илья Горячев, лидер националистического движения «Русский образ». Его неожиданные показания против своего друга Тихонова — главная интрига в процессе. На допросах Горячев рассказывает, что Тихонов и Хасис лично признались ему в совершенном преступлении, описав его детали. Глава организации «Русский вердикт» Алексей Барановский считает, что «это вообще единственное прямое доказательство вины подсудимых в деле». После слива допросов в сеть за месяц до начала слушаний в Мосгорсуде, Горячев уехал из России в одну из стран Восточной Европы, где находится до сих пор, как думают многие — опасаясь мести националистов за предательство.

Сторона обвинения, по нашей информации, до прошлой среды была уверена, что Горячев вскоре придет на суд и свои показания подтвердит лично. The New Times связался с Ильей, он дал интервью, а после прислал на редакционную почту письменный отказ от всех своих показаний. Горячев подчеркнул: «Отказ написал давно, еще в августе 2010 года. Тогда еще никому, кроме ФСБ, не было известно о моих показаниях против Тихонова, так что ни о каком давлении на меня со стороны националистов не может быть и речи. Давила на меня только ФСБ. Почему не написал сразу? В тех условиях я не мог этого сделать». На вопрос почему он рассказывает об этом только сейчас, Илья говорит: «В истории уголовных дел часто бывает, что человек в чем-то признается, потом отказывается, потом опять признается. Учитывая высокий уровень квалификации сотрудников ФСБ в области давления на людей, я не хотел ни о чем говорить до того момента, пока не уеду из страны, не отберут присяжных, и не начнется суд. При этом подчеркну, что мой отказ написан в присутствии моего адвоката и заверен нотариусом. Это не какая-то филькина грамота». 

По словам Горячева, 5 ноября 2009 года, спустя двое суток после ареста Тихонова, в его квартиру ворвалась группа захвата. «Меня отвезли на Петровку, там со мной разговаривал сотрудник ФСБ, который знал всю мою жизнь за последние два года в мельчайших подробностях. Еще два допроса состоялись через пять дней и в апреле. Все это время за мной велась слежка, все мои разговоры прослушивались. 20 апреля меня взяли прямо в кафе на Чистых прудах в присутствии огромного количества свидетелей. Отвезли в следственный комитет, допрашивали всю ночь. Это было не утром, как указано в протоколе и видно на видеозаписи — перед допросом часы перевел следователь Краснов. Допросу предшествовали 8 часов беседы обо всех аспектах моей жизни, тем более что при обыске в ноябре у меня из дома был изъят личный компьютер, там было предостаточно всякой разной информации». Что за информация, Горячев не уточнил, сказав лишь: «Никакого адского компромата там не было, но к каждому человеку можно подобрать ключик».

Предварительную беседу, по утверждению Ильи, проводил не следователь Краснов, а двое сотрудников ФСБ. «Мне были четко обрисованы две возможные перспективы: дать показания и выйти из кабинета, или отправится в Лефортово, где их даст кто-нибудь на меня. Первоначально по делу Маркелова я проходил как обвиняемый. Также мне предлагался „вариант“ Максима Базылева, который „покончил собой“ на Петровке в СИЗО. Уже после показаний, которые я дал, меня попросили подписать бумагу о том, что на суд я не приеду, ибо опасаюсь расправы, что Никита Тихонов угрожал мне по телефону, и все свои слова я подтверждаю удаленно. Это они делали понимая, что я могу отказаться от оговора Тихонова. Я заявляю: все что я сказал и подписал — не правда. Никита мне никогда не угрожал, никогда не говорил, что убил Макрелова, даже фамилию адвоката мы не обсуждали, хотя действительно встречались регулярно. Угрозы Хасис тоже полная ерунда. Ее фамилию я узнал из новостей после ее задержания. Хочу подчеркнуть, что показания я дал не потому, что меня напугали тюрьмой. Я понимал, какие последствия вызвал бы мой арест для моей организации, сколько бы было необоснованных арестов. ФСБ планировало создать масштабный националистический заговор и спихнуть на нас не только убийство Маркелова, но и многие другие преступления». С самим Тихновым Горячев последний раз общался по телефону в начале октября 2010-года, когда тот сидел в «Матросской тишине». «Я сказал ему, что меня вынудила дать показания ФСБ, что ничего хорошего в них нет. Он ответил: «Я на тебя зла не держу». 

Откровения Горячева оценивайте сами. У The New Times сложилось впечатление, что он сильно нервничает, и знает гораздо больше, чем говорит. При этом искренность Горячева вызывает сомнения даже у части националистов. Многие считают, что Илья сделал финт ушами: одновременно «отбелил» себя перед правым движением, и в то же время ничего не сделал для реального «спасения» Тихонова, так как его письменный отказ юридической силы в суде не имеет. На вопрос «Может ли свидетель сообщить суду о том, что ранее им были даны ложные показания путем направления нотариально заверенного заявления?» адвокат Тихонова Васильев ответил: «Не может, поскольку такого способа общения суда и свидетеля законом не предусмотрено. Более того, ни один нотариус не может заверить подлинность содержания заявления. Он может удостоверить только подлинность подписи». Но The New Times Горячев заявил, что рассматривает возможность приезда на суд. «Да, я действительно не собираюсь возвращаться в Россию, а значит и присутствовать на слушаниях. У меня есть сомнения относительного того, что мне позволят доехать до суда. Но если защите без этого никак нельзя будет обойтись, я, скорее всего, попрошу, чтобы как можно больше адвокатов и журналистов сопроводили меня из аэропорта до суда и обратно, и приеду».