Обсуждение любого вопроса, в том числе и касающегося общественной жизни, должно быть конкретным. То есть опираться на факты, а не на мнения, чьи-то желания или теоретические соображения. Разумеется, фактов не всегда хватает для объяснения, и тогда приходится заполнять пустоты умозрительными конструкциями. Но это всё времянки: если какая-то конструкция противоречит фактам, то она безжалостно выбрасывается на помойку, где ей и место.

 

К сожалению, так происходит не всегда. Иной раз теоретическая конструкция до того удобно заполняет пространство между ушами, что, даже когда предъявляются явно противоречащие ей факты, человек предпочитает выкинуть не конструкцию, а закрыть глаза на факт. Который как-нибудь рассосётся сам, если на него не обращать внимания.

Например. Существует теоретическая проблема — почему в России так плохо обстоит дело с законностью и правопорядком? Есть простое тому объяснение: русские люди неполноценны в этой области, они не хотят и не умеют соблюдать законы и правила, они природные анархисты, и только палка и кнут могут удержать это стадо в повиновении. Из чего делается вывод: в России возможна либо тирания, либо беспредел, и третьего не дано.

Есть, однако, факты, опровергающие это очень удобное (во всех смыслах) воззрение. Например, поведение русского человека в метро. До самого последнего времени русские крайне аккуратно платили за проезд, в метро не курили, не мусорили, и вообще вели себя на редкость пристойно. Заметим, что на Западе дело обстояло и обстоит иначе: там правила не соблюдались очень многими. В России только в самое последнее время стало можно видеть людей, пытающихся перескочить через турникет или курящих в вагоне. И большинство из них — совсем не славянской наружности^[1].

Разумеется, этим фактом можно пренебречь: в конце концов, его всегда можно объявить мелким и незначительным. Однако он наглядно демонстрирует: русские могут и хотят соблюдать правила, если эти правила кажутся им разумными. Метро — «транспортное средство, сопряжённое с повышенной опасностью», и всем понятно, что в нём надо вести себя достаточно осторожно.

Из этого, в свою очередь, следует, что российское отношение к законам связано не с тем, что русские никак не могут понять важность их соблюдения. Скорее, дело в самих законах, которые вызывают массовое отторжение… Впрочем, я хотела поговорить не об этом.

Существует и активно пропагандируется — в основном в патриотической и националистической среде — тезис об отсутствии у русских развитого национального чувства. Русские, дескать, совершенно не способны защищать свои интересы перед лицом других народов, и даже не видят в этом необходимости. Напротив, они нуждаются в инородцах и некомфортно чувствуют себя наедине с собой. Чем больше инородцев, тем лучше русским. Если бы не кучка ксенофобов, мутящих воду, в России восторжествовал бы национальный мир.

Этот тезис по-разному воспринимается в среде проправительственных чиновников, их подпевал из числа «патриотов-имперцев», и собственно националистов. Первые молча подписывают документы о завозе всё новых и новых орд мигрантов, вторые этому радуются, а третьи скрежещут зубами, но соглашаются с тем, что русские не способны, не могут, не хотят жить без инородцев. Именно в среде националистов можно встретить особую разновидность русофобии — а именно, русофобию националистическую, клеймящую русский народ как «народ-терпилу», не видящего разницы между своими единокровниками и чужаками.

И опять же, существует факт, опровергающий эти построения. А именно — есть сфера, где русские могут (в смысле — имеют техническую возможность) принимать во внимание свои интересы. Посмотрим, пользуются ли они этой возможностью.

Я имею в виду ситуацию на рынке съёмного жилья.

Все прекрасно знают, что объявления о сдаче или съёме жилья в Москве и, наверное, в большинстве городов России уже много лет содержат один непременный атрибут — сдающие прямо указывают на то, что жильё сдаётся русским. Если это не пишется прямо, то подразумевается (есть даже набор соответствующих эвфемизмов, например — «славянская семья»). Наниматели, со своей стороны, (если могут) прямо подчёркивают, что они — русские.

По самым скромным прикидкам, 90% собственников жилья — квартир или комнат — хотели бы сдать свою жилплощадь исключительно русским. Риэлтеры тоже не рвуться работать с нерусскими съёмщиками, если речь не идёт о рынке супердорогого жилья.

Мотивы, которыми руководствуются люди, сдающие жильё, вполне ясны и свободны от «иррациональной ксенофобии». Самый обычный, практический опыт показывает, что, конечно, среди приезжих нерусских из Средней Азии, Закавказья и с Кавказа есть очень много добропорядочных, чистоплотных, законопослушных и интеллигентных во всех отношениях людей, — но на квартиросдатчиков, почему-то, наносит всегда не их, а, наоборот, лиц, наделённый абсолютно противоположными качествами. Возможно, чистоплотные, добропорядочные и интеллигентные мигранты не нуждаются в съёме жилья в России.

Бывает так, что мигрант, сняв жильё, может так к нему привязаться, что в один замечательный день начать считать жильё своим со всеми вытекающими последствиями — отказом и выезжать, и платить деньги за проживание. В лучшем случае, выезжая, он снимет в квартире всё ценное в компенсацию за понесённые расходы в виде арендной платы и за понесённый моральный ущерб вследствие душевной чёрствости хозяев. А такие пустяки, как вселение целого аула вместо трёх-четырёх предъявленных собственнику квартиры «членов семьи» нанимателя, вообще, можно проблемой не считать — не разгромят квартиру, и то славно… И тот же опыт подсказывает, что «русская семья» может быть нечистоплотной, недобропорядочной и неинтеллигентной, но, снимая жильё, она обычно всё-таки стремится содержать жильё в чистоте и не создавать проблем хозяевам и окружающим.

Таким образом, «национальные предпочтения» владельцев квартир имеют вполне рациональное «бытовое» обоснование. И эти люди очень удивились бы, узнав, что их решили записать в «ксенофобы и пещерные националисты». Речь идёт всего лишь о защите своих материальных интересов.

Интересно отметить, до какой степени идеологов тотальной толерантности раздражают именно это – и как они пытаются выдать защиту своей собственности за «ксенофобию».

Приведём только один пример. 4 января небезызвестный либеральный публицист Яков Кротов, которому почему-то нравится именовать себя «православным священником», разместил в своём ЖЖ маленькое сообщение под названием «Нацизм и жилье»:

«Разница между «русский» и «российский» лучше всего видна по объявлениям о наёме жилья. Говорят о себе как о «русской семье». «Российская семья» (никто не решится так написать) будет именно означать «нерусская семья», «семья из тех, кто завоёван русскими и должен знать своё место — у параши».

Вот и вся цена «российской всеотзывчивости».

Попытки нескольких ЖЖ-писателей, откликнувшихся на крик души отца Якова, вернуть обсуждение вопроса в рациональное русло и объяснить, что личным делом граждан являются их предпочтения при сдаче в наём собственности, при выборе таксиста, услугами которого воспользоваться или, например, при выборе человека, с которым вступить в интимные отношения, успеха иметь не могли, потому что самого отца Якова, похоже, интересовал сам «вброс», а не мнения оппонентов.

То, что известного толерантного священника и защитника русофобов Кротова возмущает нежелание собственников жилья от сдачи жилья получить не деньги, а проблемы, вполне понятно. Толерантный гражданин всегда готов поступиться личными интересами во имя торжества толерантности, особенно если это личные интересы других людей. И, разумеется, любой идеолог толерантности всегда рад указать согражданам на нетолерантное поведение. Непонятно другое — не за несколько же дней до наступления нового года отец Яков научился читать и открыл для себя богатство текстов объявлений? Или он ни разу не слышал о данных «национальных предпочтениях» на рынке жилья в России?

Есть основания предположить, что запись в интернет-журнале Кротова явилась одновременно и пробным вбросом информации по «бытовому национализму» и вынужденным ответом на заполнившие интернет в первые новогодние дни сообщения о толпах мигрантов на улицах российских городов, среди которых коренные жители просто терялись. Причём терялись как в прямом смысле слова — были слишком малы числом по сравнению с мигрантами, так и в смысле слова переносном — многие впервые осознали, что оказались среди толпы чужих людей, возможно, не враждебных, но чужих.

Вот характерное высказывание — опять же чисто житейское.

«Я вчера ехал с женой на новогодний концерт в Большой зал Консерватории и тоже оказался около девяти вечера в центре Москвы. И меня это ПОРАЗИЛО! Азиаты были повсюду. ПОВСЮДУ! В вагонах метро они по несколько человек сидели и развалившись спали, выставив ноги в проход. По улицам они шли плотными группами по 5-6 человек и пили пиво. Да — шапки с надписью Россия, да — черные куртки, да — бессмысленные выражения лиц. Они не понимали где они, зачем они и что здесь происходит. Их было очень много. Настолько много, что это невольно вызвало у меня внутреннее напряжение. Я почему-то подумал, что случись, не дай Бог, инцидент на почве культурного непонимания, и твой крик о помощи, или « наших бьют» никто не услышит... Это ощущение, когда ты в меньшинстве, когда пусть даже и нет никакой явной агрессии, но ты в меньшинстве. Среди чужих, среди тех, кто живет здесь по своим законам и правилам и тебя не понимает...Тут даже не в языке дело, а в ментальности и в ситуации. Какой-то парень, стоявший рядом в вагоне, ехал видимо с Горбушки с подарками и, достав отавшиеся деньгии принялся их пересчитывать... Гастарбайтеры смотрели на десятки и сотки в его руках — неотрывно, завороженно... Они сюда приехали только за этими бумажками и только за ними. Больше ничего им не надо. А значит любой способ хорош, что бы получить эти вожделенные бумажки... Ну, возможно, я уж действительно перегибаю, но это вполне реальный ход развития событий... А вообще, эти люди отсюда никуда не уедут. НИКУДА НЕ УЕДУТ! И в этом весь трагизм происходящего. Все — они уже здесь. Я не знаю кто они — узбеки, таджики, азербайджанцы, но они сюда приехали навсегда. Они будут здесь налаживать свою жизнь.

А я вернувшись домой, успокоился, только закрыв входную дверь. Это — не паранойя!!! Это-ситуационно обусловленная ксенофобия. Я нормальный человек и не могу не реагировать и не пытаться адаптироваться к новым условиям. Вон, динозавры не привыкли по -быстрому и чем это закончилось... Только вот непонятно, как привыкать-то!!! Непонятно! В моем подьезде пятиэтажки на Рублевском шоссе, только в 5 квартирах жильцы говорят и понимают обращенную речь. С остальными контакт на русском затруднен или невозможен. Они не понимают даже таких простых вещей, как, например, почему не нужно выкидывать мусор и бутылки в окна... ИМ нет необходимости понимать того, кто рядом. У НИХ ЗДЕСЬ СВОИ ЦЕЛИ. Им надо выживать. А мне просто жить. Или теперь уже наоборот?»

Вдруг оказалось, что эпизоды бытового непонимания и конфликтов, как мелких, так и значительных — не разрозренные факты. Оказалось, что русские люди теперь находятся в качественно другой общественной среде.

Миграция — не просто завоз рабочей силы из развивающихся стран. Миграция влечёт для коренных жителей качественное изменение среды обитания.

Те люди, для которых этот факт не очевиден сейчас, поймут его очевидность завтра. В постоянном столкновении с носителями чуждой культуры, для которых русское общество тоже — чужеродная среда, русские люди испытывают постоянный психологический стресс. Оттого, что этот стресс часто неосознаваем, он не становится менее травматичным. К рациональным выводам люди также приходят, кто-то быстрее, кто-то медленее, но приходят.

Возможно, власти просто решили сыграть на опережение, объявив всех коренных жителей страны «националистами», сначала на бытовой почве. Это начало новой политики по отношению к коренному населению России. Сложно сказать, в какие конкретные меры выльется эта политика, но можно предположить, что при её реализации власти уже не будут скрывать своих целей по плавной «замене» коренного населения гораздо более «дешёвыми» и, вообще, «удобными» во всех отношениях мигрантами.

Но можно говорить и о реальном росте национализма, о том, что национализм, как отстаивание интересов своей нации, действительно, становится среди русских людей массовым явлением.