Трагические новости из Ставрополя, где в конце мая – начале июня было убито три человека, постепенно исчезли из поля внимания СМИ. Как по мановению волшебной палочки закулисного дирижера, тема Ставрополя разом оказалась неинтересной. После выступления министра внутренних дел Рашида Нургалиева о том, что в деле нет межнациональной розни, возникло такое ощущение, что приговор делу вынесен. На самом же деле мощная информационная волна, несущая в себе этническую тему, только набирает силу в эту нелегкую для страны избирательную эпоху.
24 мая в результате массовой драки в Ставрополе между местными и приезжими с Кавказа был убит чеченский студент Гилани Атаев. По некоторым сведениям, убийство чеченца совершили милиционеры после его нападения на сотрудников милиции. По тем же данным, в драку с милицией вмешались другие представители кавказской стороны, несмотря на предупреждения и выстрелы в воздух. Есть данные, что в результате столкновения милиционеры серьезно пострадали.
После массового побоища начали распространяться слухи о готовящейся мести. Как ни странно, именно с этого момента информация стала частично просачиваться в СМИ. 3 июня около местной медакадемии были найдены тела двух русских студентов – Виктора Чадина и Павла Блохина. В результате экспертизы выяснилось, что они были зарезаны, причем у одного из них перерезано горло. Этого, естественно, оказалось достаточно, чтобы версия о мести стала превалирующей. Как только данные о происшествии стали известны, они были подхвачены почти всеми СМИ. Началась целая информационная кампания, в фарватере которой речь упорно шла о межнациональных разборках.
После похорон местные жители провели митинг, на котором потребовали от властей более внятной и адекватной миграционной политики. Не обошлось и без массового шествия, однако никаких беспорядков, судя по поступившим сообщениям, не было. Впрочем, к митингу власть уже подготовилась и по привычке запустила информацию об угрозе межнациональных столкновений. В результате было арестовано несколько десятков людей (около 50 человек), хотя почти все были отпущены. Однако одного все же оставили – видимо, в надежде «принести его в жертву», обвинив по 282-й статье (разжигание розни).
Тут на сцену выступила и федеральная власть в лице министра внутренних дел, полномочного представителя президента в Южном федеральном округе, депутатов и сенаторов. Рашид Нургалиев прибыл в Ставрополь, что странно для такого, казалось бы, незначительного инцидента, и заявил, что в результате проверки никаких этнических недовольств не выявлено. Повторил тезис и Дмитрий Козак. Но пока министр решал вопросы на местах, депутаты успели на этом деле потрафить русскому населению. Так, один депутат от «Единой России» потребовал организовать в городе добровольные дружины (предложение, которое не может быть встречено отрицательно в принципе). Вместе с предвыборным ходом это предложение также сильно задевало губернатора края Александра Черногорова, который не смог обеспечить победу «ЕР» на местных выборах в марте этого года. Регион, где даже админресурс не позволил «ЕР» победить, должен вызывать у партии живейший интерес. И теперь, когда проштрафившийся губернатор оказался заложником ситуации, партия решила немного ему отомстить.
Увы, масштабного пиара не получилось – как только Нургалиев заявил, что розни нет, то же самое повторил и Борис Грызлов. При этом было заявлено о создании депутатской комиссии по расследованию, которая разобралась в конфликте достаточно быстро, признав его чисто бытовым, однако критику на местную власть парламентарии все же навели.
Что касается СМИ, то они также в промежуток между дракой и последующим заявлением министра успели создать мощный информационный фон.
Сразу после визита Нургалиева и Козака в Ставрополь все затихло. Был задержан подозреваемый в убийстве, который оказался лицом славянской национальности. Очевидно, что после такого и речи не может быть о «разжигании». По сути, дело закрыто – некоторые участники драки 24 мая задержаны, подозреваемый в убийстве задержан, следовательно, инцидент исчерпан. Но сколько за эти две недели развернулось интересных и нетривиальных сценариев, сколько судеб было вовлечено в процесс! Однако обо всем по порядку.
В конфликте было изначально два субъекта – рядовые жители и местная власть. По всей видимости, до определенного момента это нормальное соотношение оставалось в каких-то понятных рамках. Еще памятна трагедия, произошедшая на Ставрополье в феврале, – тогда был убит атаман Андрей Ханин. Серьезные усилия потребовались казакам, чтобы сохранить мир в регионе. Силой и волей казаки устранили угрозу кавказских погромов. Тогда чуть ли не открытым текстом местную власть попросили не вмешиваться. В нынешней ситуации местная власть опять допустила невнимательность: как только рядовые граждане раскололись, а раскололись они во многом из-за отсутствия реальных интеграционных рычагов у власти, распалось и соотношение – местная элита оказалась вне субъектного поля. В итоге вместо политического решения проблемы она была снята побоищем. Говорить сейчас, что в той драке не было этнического момента, – это большая ошибка. Другой вопрос, как власть смогла допустить возникновение такой ситуации.
Естественно, как только легитимная структура теряет основу для действия, она пытается ее вернуть репрессивным аппаратом – в данном случае посредством вмешательства милиции. Примечательно, что в той драке милиция сработала блестяще – данные из разных источников подтверждают, что правоохранительные органы повели себя так, как и должно – только в рамках закона и максимально осторожно.
Местной власти удалось вернуть себе право субъектности, но к конфликту уже подключились другие заинтересованные стороны – СМИ, а затем депутаты. Ряд центральных СМИ выступил со странной позицией, разделившись в своей поддержке разных этнических групп.
Два центральных издания разместили на своих страницах большие репортажи с места событий. Одно из них по традиции заняло откровенно прочеченскую позицию (позже оно же опубликовало большое интервью с Рамзаном Кадыровым, где последний сказал о Путине, что «мы должны его просить, встать на колени, чтобы он правил государством»), другое – ярко прорусскую. Однако бросается в глаза одна немаловажная деталь в описании событий – эпизод с массовой дракой, когда противоборствующие стороны согласились решить исход дела поединком один на один, предшествовавшим общей драке. Так, по версии одного еженедельного издания, озвученной несколькими интервьюируемыми выходцами с Кавказа, в поединке победил их соотечественник, «кто-то из славянской группы кинул в кавказцев бутылку. Началась потасовка». Между прочим, в дальнейшем ежедневная газета этого же медиахолдинга занимала очевидную прорусскую позицию, что для данного издания является фактом из ряда вон выходящим и вызывающим живейшее удивление у постоянных читателей и экспертов.
По версии другого издания, озвученной самим автором, «кавказец явно проигрывал бой, и тогда кто-то из его товарищей ударил куском бруса русского парня по затылку».
При этом очевидно: чью бы сторону ни занимали эти издания, намеренно или нет, но они продолжают разжигать конфликт. Учитывая, кому фактически подконтрольны эти и многие другие российские СМИ, становится ясно, что выхода из сложнейшей ситуации, жертвами которой становятся простые люди, никто не ищет. Похоже, что совсем наоборот.
СМИ сами становятся субъектом политики. При этом их ресурсы и методы работы таковы, что они создают собственное политическое пространство, которое отнюдь не совпадает с реальным. Возникают два мира: наличное бытие, где страдание людей перемешивается со стремлением решить проблему и найти хоть какой-то выход, и информационный мир, где постулируется вечность столкновения этнических групп. В результате такого замещения власть опять оказывается вне политического пространства, что тормозит диалог между ней и местными жителями. Следуя предложенным правилам игры, местная власть начинает возвращать себе субъектность через тиражирование привычных штампов – никакой розни нет, все под контролем и т.д., что еще больше нагнетает напряженность внутри региона. С другой стороны, правильно поданное отождествление власти местной и власти федеральной – «власть ничего не делает» – создает у жителей всей страны убеждение, что ситуация вообще не контролируется на всем пространстве России, то есть идет война. И если об этом не говорится прямо, то только вследствие того, что высшая власть обладает сегодня повышенным доверием граждан. Таким образом, вбивается клин между властью и обществом как на региональном, так и на федеральном уровне. Более того, почти прямо декларируется, что спасение может прийти к жителям только в виде народного ополчения и стихийного выступления. Соответственно, у власти изымается легитимность.
При этом надо понимать, что и восприятие событий у федеральной, например, власти или мировой общественности происходит на основе информации, которая, увы, далека от объективной и непредвзятой. И у них создается образ горячего региона, где горит пожар, требующий быстрого тушения. И вот уже вылетают на место высокопоставленные чиновники, создаются комиссии и т.д.
Подливают масла в огонь и депутаты. Вместо того чтобы пытаться разобраться, делаются заявления о создании добровольных дружин, что играет на руку разжигателям пожара. При этом делегитимируется сама идея дружин – идея, при ее правильном использовании могущая стать важнейшим инструментом воспитания местного самоуправления и создания предпосылок для усмирения экстремистов. Как только местная власть пошла на поводу у СМИ и заявила об отсутствии межэтнической проблемы, тут же идея наделить местных жителей полномочиями терпит крах и может быть воспринята уже как экстремистская.
Наконец, наряду с жителями, СМИ и местной властью существует еще один субъект, вовлеченный, или, точнее, самововлеченный, в конфликт, – это часть центральной власти. Представители данной группы являются одними из самых заинтересованных игроков на этом поле – в преддверии выборов 2008 г. у многих из них складывается достаточно ясная картина собственного отстранения от власти. В этой связи вспоминаются слова Владимира Путина на пресс-конференции в России, предшествовавшей саммиту «Большой восьмерки». На вопрос о том, что будет после ухода президента с некоторыми людьми из его администрации, Путин ответил: «Если он честно служил государству, никакой проблемы нет. Это только проблема трудоустройства. Это, конечно, важно для любого человека. Но для честного и порядочного гражданина своей страны, который честно трудился на ее благо, никакой политической проблемы не существует и быть не может».
Из слов президента очевидно, что команда в Кремле поменяется. Другое дело, какова будет дальнейшая судьба некоторых высокопоставленных политиков и стоит ли считать реплику Путина каким-то намеком.
Понятно, что уходить из большой игры и терять влияние для многих политиков, несколько лет руливших страной, является катастрофой. И вряд ли им этого хочется. Вполне возможно, что одним из рычагов стагнации политического процесса является как раз создание очагов напряженности внутри страны. Если ресурсов влиять на решения руководства России во внешней политике у этих людей нет, то во внутренней они как раз могут сказать свое веское слово.
Немаловажный факт: в вышеупомянутых репортажах – где опять же неявно, а где прямым текстом – присутствует «наезд» на спецслужбы. Причины такого отношения не совсем понятны, учитывая, что сами упоминания спецслужб притянуты за уши. Получается, что те же источники и подконтрольные им силы пытаются делегитимировать местную власть, причем указывая не только на слабость региональных элит (та же месть), но и слабость спецслужб. При этом прекрасно понимая, кто является фактическим руководителем спецслужб, кто назначает и снимает губернаторов и кому в конце концов могут предъявить на мировом уровне обвинения в расизме.
По сути, реализуется сценарий, о котором уже было сказано не раз. Группа близких к власти людей пытается перераспределить ресурсы накануне выборов 2008 г. с целью остаться в руководстве. Любая смена в соответствии с законом практически полностью выведет этих людей из политического пространства. Тут еще подоспело заявление помощника президента Игоря Шувалова о том, что «мой президент» готовит сюрприз, то есть может появиться еще один кандидат в преемники помимо «либеральных» Медведева и Иванова.
Соответственно, в интересах этой группы поддерживать напряженность – высшей власти придется искать выходы, что откладывает любую смену личностной конфигурации российской политики на неопределенный срок.
Под покровом этой большой игры судьбы людей, живущих в Ставрополе, да и в любом другом регионе России, оказываются вновь вне поля зрения. Между тем этнический момент зачастую существует и играет не последнюю роль, что связано с несколькими факторами. Прежде всего это наличие своеобразного кодекса взаимоотношений местной власти и этнических диаспор. Такой кодекс заменяет собой закон и лишает политической субъектности как местную власть, так и жителей, ибо они распадаются на диаспору и на коренных жителей. Ответственность за такое положение дел лежит в большой степени на местной власти. Помимо коррупции и других сопутствующих ей факторов, она не может или не хочет следовать закону. Подчас куда проще решить вопрос на уровне устных договоренностей, нежели исполнять законные предписания. Диаспоры, в свою очередь, вместо плавной интеграции в рамки закона, чувствуя податливость власти, остаются жить в рамках собственного мировоззрения. Между тем оно зачастую противоречит не только УК РФ, но и мировоззрению других этносов, прежде всего русского. Местная власть, таким образом, санкционируя отмену закона, лишает всю российскую государственность легитимной силы для диаспор, особенно для кавказских народностей. Получается, что итоги войны в Чечне и наведение порядка в прилегающих субъектах Федерации оказываются проигнорированными и невостребованными в отдельно взятых регионах России.
В своем специальном послании в дни конфликта епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан обращался к людям: «Дорогие мои, еще и еще раз прошу: не поддавайтесь на провокации. Ибо мы еще ничего не сделали, а многие, предвкушая задуманное, уже говорят о нас как о погромщиках, об обществе, способном на необдуманные действия. Пусть разум, а не эмоции ведет нас. Да хранит нас всех Господь в эти трудные дни».
Владыка буквально в нескольких словах выстраивает единственно возможную стратегию развития самоуправления на нынешнем этапе.
Во-первых, он обращается к коренным жителям, ибо говорит о «нашем Ставрополье». Во-вторых, почитая хозяевами земли своих адресатов, владыка призывает к действию в рамках закона «во всех институтах нашего общества». Одним из таких институтов, кстати, является самоуправление, то есть способность людей сплачиваться в рамках закона – например, народного схода – для отстаивания собственных интересов. В-третьих, говоря о том, что люди должны отстаивать право, владыка фактически признает силу местного населения, его волю и разум. Это очень важно – в послании епископа общество становится сообществом личностей, каждая из которых является частью и смыслом Ставрополья. Это подлинные хозяева региона. И если они принимают на себя бремя закона, то они вправе потребовать того же от мигрантов, ибо, следуя закону, и русские жители региона, и приезжие с Кавказа являются гражданами одной страны. Ведь получается, что именно русское население оказывается главным страдальцем – сами русские соблюдают закон, тогда как приезжие его игнорируют. И властные институты не могут сами по себе оказать влияние на процесс размежевания. А в проигрыше оказываются именно русские.
Видимо, необходимо срочное вмешательство руководства страны. Более того, нельзя ни один из межэтнических конфликтов оставлять без внимания, ибо каждый из них действует против самого руководства. В этой связи нельзя не напомнить, что президент все чаще вводит в свою лексику понятие «русский». Действительно, только обозначение особой роли русского народа, первенства чести может наконец позволить местному самоуправлению по праву закона, а не из-за безысходности осуществлять правильную политику. Необходимо, чтобы коренные жители почувствовали себя защищенными, ибо быть хозяевами на собственной земле невозможно, если это право постоянно оспаривается вне правовой сферы. В конце концов, слова о «русском мире», о «русской культуре», о «роли русского языка», не единожды произнесенные президентом, должны иметь субъекта. И, видимо, президент это прекрасно понимает.
И еще на одну инициативу стоит обратить внимание. На днях был принят закон об оседлости сенаторов, то есть человек не может быть избран в Совет Федерации от региона, если он не прожил в нем хотя бы 10 лет. Этот закон очевидным образом возвращает ценности «русской политики» – только подлинный хозяин может давать отчет за свою землю и свои поступки. Да и само слово «оседлость» возвращается в общественный оборот.
Перемены очевидны – только вот еще достаточно много заинтересованных лиц, пытающихся сорвать дальнейшее движение вперед из-за боязни оказаться лишенными власти. Значит, развитие страны должно идти чуть быстрее и, главное, решительнее.
Алексей Чесноков
хорошо
