Мало кого у нас еще не убедили, что России позарез нужны иммигранты. Что если не принять срочные меры по организованному переселению на наши просторы миллионов людей из СНГ и третьего мира, нам конец. При этом обсуждение стараются сразу переключить на вопросы вроде: как бороться с «мигрантофобией» в российском обществе; как сделать страну привлекательной для зарубежных мигрантов. Или: стоит ли приглашать китайцев и корейцев, не лучше ли импортировать людей из стран, не граничащих с Россией — например, вьетнамцев, африканцев. Вопрос о том, нужны ли нам эти люди вообще, стараются изобразить уже решённым.

     Оказывается, 143-миллионное собственное население — это очень мало. Оказывается, 90,4 милионов россиян в трудоспособном возрасте (больше, чем когда-либо в нашей истории) — катастрофа для нашей экономики. Что же у нас за экономика такая?

     В Канаде и Австралии развитая экономика, а плотность населения много ниже, чем в России, но там на это не смотрят как на катастрофу.

     В Японии 127 миллионов человек, экономика 2,5 раза превышает нашу — по крайней мере, без учёта теневой. При этом возрастная структура населения ощутимо хуже (доля стариков выше, доля детей меньше), коэффициент рождаемости ниже российского, но иммигрантам путь в страну закрыт. И обходятся. Едва об этом напомнишь, звучит возражение: если бы у нас была такая производительность труда, как в Японии, и мы бы обходились. Так вот: если Россия не прекратит закачку иммигрантов, ей не достичь японской производительности труда.

     Нехватка рабочей силы в России — злонамеренный вымысел

     Давайте вдумаемся как в первый раз: почему 143 миллиона — мало? В 1979 году население РСФСР составляло 137 миллионов, в 1959 — 117 миллионов, в 1926 — 93 миллиона. И мало не было. Вспомним: в 1928 году начался страшный по напряжению сил мобилизационный рывок под названием «индустриализация». Максимально трудозатратно, почти вручную строились сотни мощных заводов, рудников, шахт, и на них потом кто-то должен был работать, да еще в три смены. А каналы, железные дороги, метро, а неслыханная в мировой истории программа вооружений! И что же? Населения, не достигавшего в то время, в рамках РСФСР, даже ста миллионов человек, оказалось достаточно. Надо еще отдавать себе отчет в следующем: когда индустриализация начиналась, подавляющее большинство трудоспособного населения РСФСР представляло из себя аграрную рабочую силу. Благодаря коллективизации, переселениям, а главное, благодаря царь-голоду немалая часть этих людей рассталась с селом, приняла участие в великих и малых стройках, влилась в ряды рабочего класса, но даже к началу войны две трети трудоспособного населения РСФСР не участвовали в промышленном строительстве и производстве, т.к. оставались сельскими жителями.

     После войны, несмотря на огромные потери людей самых производительных возрастов, почему-то хватило рабочих рук на «великие стройки коммунизма», на освоение целины, строительство сибирских ГЭС, прокладку БАМа, а главное — на продолжение исполинских усилий по созданию и функционированию беспримерного военно-промышленного комплекса и обслуживающей инфраструктуры, включая научную. Почему же сегодня, когда гонка вооружений осталась в прошлом, когда новые могучие проекты даже не обсуждаются, нам говорят о «совершенно катастрофической» и даже «угрожающей национальной безопасности» нехватке рабочих рук? В этом есть что-то подозрительное. Взглянем на таблицу:
 

    
                                            1926    1939    1959    1970    1979    1989    2002    Конец 2005

Население России /

РСФСР (млн)                         93,2    108,8    117,2    129,9    137,4    147,0    145,2    143,0
В том числе

в трудоспособном

возрасте (млн.)                       48,5      58,0      67,3       70,5       83,0      83,7      88,9       90,4
Соотношение городского

и сельского населения (%)      18       33         52           62          69         73          73          73
Потенциал трудоспособного

городского населения (млн.)      8,7      19,1      35,0       43,7       57,3      61,1      64,9       66,0
 
     Сегодня в стране, повторюсь, небывалое количество собственного населения в трудоспособном возрасте, 90,4 миллионов человек. Сравнив две крайние цифры в нижней строке таблицы, мы увидим: на конец 2005 года потенциал городского трудоспособного населения России почти в восемь раз выше, чем к началу индустриализации.

     (На это порой можно услышать, что разрыв вряд ли так велик: ведь сегодня далеко не все лица трудоспособного возраста работают, тогда как раньше, мол, работали практически все. Это не так. В том же 1926 г. в «цензовой» городской промышленности РСФСР (государственной и частной) было занято 2 млн. 11 тыс. человек, служащих госучреждений насчитывалось 1 млн. 49 тысяч. Прочее занятое городское население — работники «нецензовой» (мелкой и кустарной) промышленности, ремесленники, прислуга, лица свободных профессий, «помогающие члены семьи» и т.д. — в сумме приближалось к 1,2 миллионам. Безработных было порядка 750 тысяч. Таким образом, экономически активное население городов составляло порядка 5 млн, чел., 57-58% от трудоспособного. С учетом того, что в эти 5 миллионов заведомо входило немало лиц выше и ниже трудоспособного возраста, можно смело утверждать, что иждивенцы составляли в то время почти половину трудоспособных горожан).

     Если сравнивать не потенциалы трудоспособного населения, а численность экономически активного населения конца 20-х и наших дней, разрыв окажется еще более разительным. Экономически активное население сегодняшней России составляет, согласно Росстату, 74,2 миллиона, из них 67,4 млн. чел. в трудоспособном возрасте, остальные — работающие пенсионеры. Т.е., можно констатировать: процент неработающих в наши дни много ниже, чем восемь десятилетий назад.

     При соотношении между городским и сельским населением 73 : 27 (см. таблицу) оказывается, что экономически активное городское население составляет сегодня около 54 млн чел. — почти в 11 (!) раз больше, чем к началу индустриализации.

     Но и это еще не все. Сегодняшнюю цифру следовало бы дополнительно увеличить за счет гастарбайтеров. Мы не знаем, сколько их, но заведомо миллионы. В советское время этот фактор отсутствовал либо был незначителен.

     Присовокупим сюда совершенно иную производительность и энерговооруженность труда наших дней по сравнению с былыми временами и придем к неизбежному выводу: проблемы нашей демографии (бесспорные!) на этом фоне вполне решаемы, и запас времени на их решение есть.

     Одну из этих проблем министр здравоохранения и социального развития М.Ю. Зурабов обрисовал так: «В настоящий момент в России нет демографического кризиса, до периода 2008 и даже 2009 года число трудоспособного населения будет даже увеличиваться. Однако после 2009 года число трудоспособного населения может начать снижаться. Снижение численности трудоспособного населения может негативно отразиться на экономике после 2015 года».

     (Кстати, не всем понятно, как может расти число трудоспособных в условиях «демографического сжатия». Это происходит за счет вхождения в трудоспособный возраст более многочисленных поколений 1977-89 годов рождения после «ямы» рождаемости в 1965-1976 годах.)

     Спорить с Зурабовым трудно: снижение числа трудоспособных и впрямь должно, по логике вещей, «негативно отразиться» на экономике. Но лишь в том случае, если к обозначенной министром дате всё у нас останется без перемен. Однако такое немыслимо, и запас времени у нас (в том, что касается трудовых ресурсов) даже не десять лет, а существенно больше. Не забудем и про вполне традиционный резерв. В развитой стране не может быть 27-процентного сельского населения. По крайней мере, половина его в ближайшие 15-20 лет станет городским. Для того, чтобы земля у нас давала втрое больше, на ней должно (и будет) работать минимум вдвое меньше людей. Правда, работать по-другому, чем сегодня.

     Истерики искренние и притворные

     Слова Зурабова разумно контрастируют с уверениями, что в России уже сегодня некому работать. К примеру, другой министр заявляет (если верить пересказу газет) совершенно иное, цитирую: «Россия умирает. Об этом сообщил в четверг, 21 апреля, министр по региональному развитию В. Яковлев. Он рассказал, что в прошлом году россиян стало меньше на 1,7 млн. человек. До 60% граждан — старики, дети и инвалиды. Из 20 млн. работоспособных мужчин 1 млн. — в тюрьме, 4 млн. — под ружьем, 5 млн. — безработные, 4 млн. — хронические алкоголики, 1 млн. — наркоманы, — заявил Яковлев, не уточнив, чем занимаются оставшиеся 5 миллионов. По словам Яковлева, потери здоровых мужчин сейчас сравнимы с потерями СССР в годы Великой Отечественной войны. Во всей этой безрадостной картине есть светлое для граждан пятно. Дожившим до 2010 г. молодым россиянам для поступления в вуз уже не придется платить взятки — конкурс через пять лет благополучно снизится до одного человека на место».

     Здесь неверно все от начала до конца. Помощник, подсунувший шефу такое, либо очень глуп, либо, наоборот, очень умен. Если верно второе, расчет делался на то, что эти слова будут бесконечно цитироваться.

     И действительно, их обильно и с восторгом воспроизвели все кому не лень под заголовками вроде «В стране со 144-миллионным населением скоро некому будет работать», «Большинство работоспособных россиян сидят в тюрьме или спиваются» и т.п., они до сих пор всплывают в текстах, которые неустанно поставляют в Сеть первокурсницы журналистских ПТУ, готовые за крошечные деньги осветить любой вопрос. Уже перестаешь удивляться, встречая в одной фразе, через запятую, два таких утверждения: люди у нас не доживают до пенсионного возраста, Россия скоро станет страной стариков.

     Некоторые заявления СМИ просто ставят в тупик. Скажем, газета «Труд» пишет (13.10.2004): «За последние 12 лет число трудоспособных жителей страны уменьшилось на 12 миллионов». А ведь на самом деле оно за эти 12 лет увеличилось (см. таблицу). Добро бы подобные глупости писала газета «Завтра». Но «Труд» вроде бы обязан знать динамику трудоспособного населения страны!

     Боюсь, мы имеем дело с обычным «шоковым» способом внушить обществу, что обсуждать вопрос уже поздно, остается лишь капитулировать перед неизбежным. Кто же заинтересован в этой капитуляции? Давайте посмотрим.

     5-6 декабря 2005 г. Международная ассоциация «Трудовая миграция» провела в Москве «Первую международную Ярмарку работодателей, привлекающих иностранную и российскую рабочую силу». В информации о ярмарке говорилось: «Предполагается сформировать базу данных о работодателях, заинтересованных в привлечении рабочей силы из-за рубежа и регионов России. Участники ярмарки: работодатели, испытывающие потребность в кадрах из регионов России и в иностранных рабочих и специалистах, а также в услугах по содействию в оформлении необходимых разрешительных документов, предусмотренных российским законодательством; кадровые агентства, центры занятости, службы по трудоустройству из России и зарубежных стран; российские и зарубежные организации, оказывающие различные услуги работодателям и трудящимся-мигрантам (страхового, банковского, правового и иного характера); международные организации».

     Вот вам и заинтересованные. Народу, как видим, кормится туча — российские и зарубежные организации, центры, службы, агентства, банкиры, страхователи, юристы, кадровики, рекрутеры, посредники. Но над всеми возвышаются две мощные категории выгодополучателей: первая — это выдаватели всяческих разрешений, вторая (и главная) — работодатели, обожающие дешевый труд. В их числе разное муниципальное начальство.

     Да, на словах речь идет о рабочей силе «из-за рубежа и регионов России». Но «регионы России» — это ритуальный оборот, не более. Как происходит на деле, с очаровательной простотой объяснила глава Истринского района Анна Щерба: «Гастарбайтеров из Таджикистана мы используем для уборки территории. После зимы, когда сошел снег, мусора было очень много, особенно вдоль дорог, поэтому рабочая сила мигрантов пригодилась. Заплатили им официально, и хотя сумма вылилась приличная, это все равно вышло дешевле, чем если бы оформлять местных рабочих». Областное начальство в восторге. «Правительство Московской области начало разработку миграционной программы. В нее входит и такой пункт, как создание жилищного фонда для гастарбайтеров, который будет возводиться за счет инвесторов» («Московский комсомолец», 18.5.2005).

     Вокруг мигрантов из-за рубежа сложился огромный бизнес. Этот бизнес сильно озабочен тем, чтобы истерики об «умирающей России» не стихали. И когда реальность не выглядит пугающей, в ход идут выдумки (пополам с журналистской халтурой). К примеру, Правда.Ру (2004-06-11) уверяла: «Проведенная в 2002 году перепись выявила, что население России за 12 лет уменьшилось на 10 млн чел. [на самом деле, на 1,8 млн, см. таблицу], но от вымирания её спасут китайцы, индусы, вьетнамцы и афганцы». Еще цитаты: «По последним данным, численность населения России с 1990 года сократилась на 11 миллионов человек... Как считают авторитетные демографы [взглянуть бы на этих авторитетных демографов!], лет через 20 — 30 в стране будет проживать всего 60 — 70 миллионов человек» («Российские вести», 6.10.2005). "Численность населения России к 2010(!) году может упасть до 94 млн. человек." «В середине XXI века население России сократится до 40 млн. человек, считает член Совета по реализации национальных проектов в области демографической политики при президенте РФ (!) Анатолий Антонов» («НГ», 12.07.2007). И, как венец: «Россия умирает» (Газета.Ру, с цветным фото, изображающим груду сосновых гробов).

     Когда люди почти ежедневно слышат и читают подобное, им, видимо, ничего не остается, как принять выводы вроде нижеследующих - «Московская промышленная газета»: «Россия могла бы ежегодно принимать до 200 тыс. человек из Китая, Северной Кореи, Вьетнама, до 400 тыс. из Индии, до 80 тыс. из исламских стран, 20 тыс. из Африки». «Московские новости»: «Нужно думать о квотированном привлечении людей из таких регионов дальнего зарубежья, как Средний и Дальний Восток, Юго-Восточная Азия». Директор Института социальной политики ГУ ВШЭ С. Смирнов: «Китайцы и среднеазиаты легко могут смягчить эффект вымирания». Депутат Госдумы В. А. Рыжков тоже уверен, что «несколько миллионов китайцев России не помешали бы». А руководитель Росстата В. Соколин считает, по сообщению Ленты.Ру, что «важную роль в деле воспроизводства населения России могут сыграть мигранты-мусульмане, способные обеспечивать повышенную рождаемость». Новость так и озаглавлена: «От вымирания Россию спасут мигранты-мусульмане». Спасение России заботит и первого заместителя министра экономического развития и торговли М. Дмитриева. По его словам, «уровень привлечения мигрантов должен приближаться к миллиону в год, России придется искать дополнительные источники за пределами бывшего СССР, в странах третьего мира». Лента.Ру снабдила соображения г-на Дмитриева заголовком «Минэкономразвития: только мигранты спасут Россию».

     Спасут, понимаете? В наше сознание внедряют мысль, что обсуждать, нуждается ли Россия в спасении, не надо, все обсуждено без нас, и решение принято.

     Ж. Зайончковская, зав. лабораторией анализа и прогнозирования миграции Центра демографии РАН полагает, что численность китайцев в России достигнет к середине ХХI века 10-20 млн. человек. И подсказывает, как этого добиться: «Ставится вопрос о создании единого социально-экономического пространства на границе с Китаем, о перспективе единого рынка труда». Как говорится, конец цитаты.

     Допустим, однако, что скрытая цель всей этой кампании не в том, чтобы гарантировать бизнесу рабочую силу по дешевке, а чиновникам — бесперебойную торговлю видами на жительство. Допустим, скрытой цели нет вообще, и авторами движет исключительно забота о благе России. Тогда приходится заключить, что они строят свои выводы на ложных предпосылках и непрофессионально.

     В России много больше жителей (и граждан), чем насчитывает Росстат

     Свидетельства тому всплывают постоянно. В ноябре 2004 года, в ходе составления регистра льготников вдруг обнаружилось, что их на 3 миллиона больше. Считалось (и было заложено в бюджет), что компенсации положены 12 269 тысячам льготников, но еще до конца подсчетов выяснилось, что их число уже перевалило за 15 миллионов. Промахнулись со льготниками — могли промахнуться и с другими категориями. Ниже у нас ещё пойдет речь о необъяснимо большом числе абитуриентов российских вузов.

     Росстат уже вынужден был признать, что в своем текущем учёте недооценил население России к моменту переписи в октябре 2002 года. Комментируя её первые итоги, заместитель председателя Росстата С. Колесников говорил: «Народа оказалось примерно на два миллиона больше, чем фиксировала текущая статистика». Было бы ошибкой заключить из этого признания, что уж в октябре-то 2002-го все подсчитано без пропусков. Свои сомнения в этом выражали буквально все. На многочисленные вопросы подобного рода глава Росстата В. Соколин отвечал: «Перепись — не милицейское мероприятие, а мероприятие с целью выявления тенденций. И мы их все выявили». Тенденции выявили, а население? Я ещё не встретил человека, к которому во время этой переписи приходили бы переписчики, хотя расспрашивал довольно усердно. Ко мне тоже не приходили. Но дело не только в переписчиках, но и в переписываемых. Как верно заметил В. И. Данилов-Данильян, у населения сегодня гораздо больше, чем когда-либо, мотивов врать или вообще «активно уходить» от переписи.

     По словам главы Росстата, число не прошедших перепись составило около 7 миллионов человек, «но их все равно включили в перепись». О том, что включили всех, не может быть речи, обсуждению подлежит лишь число пропущенных.

     А пропущен не один миллион законных российских граждан. Обсуждая итоги переписи, директор Института этнологии и антропологии В. А. Тишков говорит о «7% недоучёта населения» (То есть, учтено не 100, а 93 процента населения. Это значит, что недоучёт составил 10,9 млн. человек!). Член-корреспондент РАН В. А. Тишков — слишком уважаемый учёный, чтобы отнестись к его цифрам без внимания.

     Международная организация миграции (МОМ) довольна Россией. По данным МОМ, для 192 миллионов мигрантов мира Россия, принявшая 8% всей мигрантской массы, т.е. 15,4 млн. чел. — вторая по популярности страна после США, куда внедрилось 20% всех мигрантов. Как раз в дни «мигрантского бунта» во Франции глава Управления внешней трудовой миграции ФМС Вячеслав Поставнин, сообщая о намерении своего ведомства амнистировать миллион «нелегалов», заявил, что «в России сейчас работает до 15 миллионов иностранцев из ближнего зарубежья [а сколько из дальнего? — А.Г.], и большинство из них — незаконные мигранты». Объявляя всех их работающими, г-н Поставнин, конечно, погорячился. Правильнее было бы сказать, что «многие из них» работают. И не ко всем этим людям приложимо слово «иностранцы». Значительная часть из них — по факту, репатрианты. Но, увы, Россия пока не удосужилась принять закон о репатриации.

     Есть и другие компетентные оценки, достаточно близкие. Глава Федеральной миграционной службы (ФМС) К. Ромодановский заявил в Госдуме 15 марта с.г., что в Россию ежегодно приезжают более 20 миллионов мигрантов, около 10 млн. находятся в стране нелегально.

     Как бы то ни было, в свете приведенных цифр никто не дерзнет сказать, что зарубежные мигранты у нас в громадном дефиците, а посему срочно нужны новые. Репатрианты — другое дело.

     Текущий учет искажает и статистику смертности, порождая несмолкающие разговоры о «сверхсмертности россиян». Дело в том, что в эту статистику попадают все умершие в границах России. Но если количество одних лишь «нелегалов» (и только из СНГ), более или менее постоянно находящихся на её территории, достигает 15 миллионов, а на ограниченный срок (сезонные работы, лечение, личные — добрые и недобрые — дела и т.п.) к нам постоянно въезжают дополнительные миллионы людей, то какая-то доля этой человеческой громады (условно 20 миллионов человек единовременно, две современных Югославии), увы, неизбежно заканчивает здесь свою жизнь, пополняя статистику российской смертности.

     В акте о смерти предусмотрена графа «место жительства», но в дальнейшей схеме регистрации умерших и обработке данных эта информация не кодируется и не принимается во внимание, что перекашивает все показатели российской демографии. Три года назад группа московских ученых проделала эксперимент («Известия», 15.5.2003), отделив, на примере Москвы, умерших нерезидентов от резидентов. Полученные данные потрясают. Среди молодых людей (15-34 лет) доля нерезидентов, умерших в Москве и учтённых в официальной статистике российской смертности, составила в 2001 году 29,5% для мужчин и 27,2% для женщин. Среди лиц зрелого возраста она составила 13,1% для мужчин и 7,2% для женщин. Выяснилось, что возникающая систематическая ошибка сильнее всего снижала так называемую «ожидаемую продолжительность жизни» российского населения, а ведь именно этот показатель порождает самые громкие политические спекуляции. В 2001 г. он равнялся в действительности 64,7 лет у мужчин и 75 лет у женщин — т.е. был выше, чем в якобы благополучном советском 1971 году.

     Про эксперимент тут же забыли, система учёта смертности в России остается прежней. Сколько лишних смертей записала на свой счет Россия за последние 15 лет? Два миллиона? Три? Больше? Возможно, та ошибка в два миллиона, которую признал Росстат (см. выше), набежала благодаря этому фактору.

   Подытоживая, можно смело утверждать, что только постоянное население России сегодня превышает 150 миллионов человек.

     От демпинга дешевой рабочей силы стране только вред

   Почему-то не обсуждается вопрос о последствиях того, что гастарбайтеры сбивают цены на российском рынке труда. И даже подразумевается, что это хорошо. В печати и в Сети не раз мелькали ссылки на Г.О. Грефа, будто бы верящего в то, что низкие зарплаты дают России фору в борьбе за место среди развитых стран. Большинство же экономистов с цифрами в руках доказывают, что низкая оплата труда это: (а) препятствие на пути формирования полноценного внутреннего рынка — единственно надежного стимула для роста отечественной экономики; (б) главный фактор «утечки мозгов»; (в) главное препятствие к проведению реформ — пенсионной, монетизации, ЖКХ, медицинской, образовательной; (г) дополнительный фактор мелкой коррупции и воровства; (д) приглашение к уходу экономики в тень и гарантия ее неостановимого разрастания там; (е) главный источник социального раздражения и неприязни к власти. Сохранению всех этих негативных тенденций активно (хоть и невольно) помогают зарубежные трудовые мигранты.

     Пока они преобладают в строительстве, в городском транспорте, в торговле, в коммунальных службах, никуда не денется нынешний низкий уровень строительных работ, будут и дальше биться маршрутки, не сократится отравление подделками, зимние тротуары останутся обледенелыми. Дешевая рабочая сила - это не только низкий уровень производительности труда, но и низкое его качество.

     Есть еще одно важное обстоятельство, о котором часто забывают. Мигрантов всё шире привлекают к промышленному производству, и это, быть может, самое опасное — даже если они работают вполне добросовестно. Технологии бывают трудоёмкими и капиталоёмкими. Многие виды продукции можно производить на устаревшем оборудовании, применяя простые и трудоёмкие технологии, а можно потратиться на передовые технологии, экономящие труд. Там, где рабочая сила дорога, владелец поневоле вынужден постоянно обновлять оборудование и совершенствовать производство. Там, где рабочая сила стоит гроши, никакие рассуждения об инновациях не заставят владельца обновлять технику и технологии. Рынок толкает только по пути выгоды (для важности именуемой эффективностью). Пока рабочая сила дешева, покупать новое оборудование невыгодно. А она дешева не только благодаря картельным сговорам работодателей (хотя эти сговоры не подлежат сомнению), не только благодаря отсутствию у нас настоящих профсоюзов (вы слышали про серьезные забастовки с целью повысить оплату труда на мощном предприятии или в отрасли?), но и благодаря присутствию на рынке труда огромной армии гастарбайтеров. Они активно содействуют нашему техническому отставанию.

     Историки подтвердят: Европа не совершила бы рывок второй половины XIV — начала XV вв., ставший поворотом от Средневековья к Новому времени, если бы не резкий дефицит рабочих рук (и, соответственно, резкий рост их стоимости), вызванный «Черной смертью» — великой чумой середины XIV века, когда во многих странах Западной и Центральной Европы вымерло до половины населения. Высокая стоимость труда в конечном счете всегда оборачивается благом.

     Еще один пример. Армия Израиля стала одной из самых эффективных в мире благодаря тому, что с самого начала формировалась в условиях жесточайшей нехватки людей.

     Заведомая ошибка в расчётах, теневая демография

   Среди немногих попыток оценить перспективы трудовых ресурсов России без демагогических заклинаний, с помощью лишь математического инструментария, наилучшее впечатление оставляет работа Е. Л. Юрьева, сопредседателя «Деловой России» на сайте Демография.Ру. Но даже эта добросовестная работа обнаруживает ограниченность метода. Главный вывод Юрьева таков: чтобы Россия поддерживала свое население на уровне 144 млн. чел. при стабильных трудовых ресурсах, нужно, чтобы в течение 2006–2025 гг. среднегодовые величины переселений к нам на постоянное жительство из-за рубежа составляли бы 490 тыс. человек. Однако даже из графика в статье видно, что процесс мог бы стартовать и позже, в 2009 году. К тому же, составитель графика оценивал экономически активное население России по состоянию на 2005 год в 72 млн. чел., тогда как Росстат дает другую, уже цитировавшуюся цифру, 74,2 млн чел. — притом лишь работающих «по-белому». С этой поправкой Е.Л. Юрьев может спокойно отодвинуть срок начала миграционных «вливаний» еще на 2-3 года. А если добавить всех фактически работающих, но не «оформленных» правильным образом? Таких в России сегодня миллионы.

     Ну, а представим себе, что никаких человеческих «вливаний» отныне не будет и к 2016 году действительно произойдет, как предрекает Росстат, снижение численности трудоспособного населения до 80,8 млн. человек (сколько при этом будет экономически активного населения, никто сказать не возьмется). Какие последствия это будет иметь? А вот какие: это «будет стоить экономике не менее полутора-двух лет роста» («Ведомости», 18.10.2005). Прямо скажем, не слишком высокая плата за отказ от чреватых величайшими рисками переселенческих проектов.

     Однако и такое замедление экономики крайне сомнительно. Математические модели вообще мало убеждают без учета теневой составляющей. К примеру, по данным Юрьева, опирающегося на официальные источники, число занятых в строительстве снизилось между 1990 и 2003 гг. почти вдвое (в 1,8 раз), чего просто не может быть, судя по необъяснимо огромным количествам производимого и потребляемого в России кирпича, потребляемой напольной плитки (раз в 5-6 больше, чем требуется при тех объёмах строительства, которые учитывает Росстат) и прочих стройматериалов (потребляемых открыто, а сколько их потребляется «в тени»!).

     Если верить регулярным выборочным обследованиям Росстата, доля занятых в неформальном секторе (или секторе «некорпорированных предприятий») российской экономики равна 13% занятых, т.е. примерно 10 млн. чел. Можно предположить, что их число выше: Росстат получает свои цифры на основе опросов, но, как подмечено в росстатовских же «Основных методологических положениях по оценке скрытой (неформальной) экономики», «если экономические единицы скрывают параметры своей деятельности, они скорее всего откажутся принимать участие в опросах либо намеренно исказят предоставляемую информацию». По данным Всемирного банка, доля неформального сектора в России составляет около 40% и превышает аналогичный показатель в славящейся тем же Мексике в полтора раза («Финансовые Известия», 21.10.2004). Конечно, неформальный сектор и теневая экономика — не синонимы, но корреляция между ними не подлежит сомнению.

     Можно ли достоверно оценить объём российской теневой экономики? В 2002 г. М.Е. Фрадков, тогда директор Федеральной службы налоговой полиции, оценивал её в 40% ВВП, Министерство финансов США заявляло, что её доля у нас достигает половины ВВП. По оценкам экспертов Высшей школы экономики, Бюро экономического анализа и Всемирного банка, объёмы операций в теневом секторе российской экономики доходят до 50% ВВП («Коммерсантъ», 24.01.2006). Выступая на конференции «Власть и бизнес вместе против коррупции», Г.А. Сатаров высказал следующее убеждение: «Если легализовать все те средства, которые вертятся в теневой экономике, то выяснится, что ВВП России уже давно близок к удвоению и почти догнал ВВП Германии» («Российская газета», 18.10.2005).

     Может ли наше экономически активное население обслуживать, помимо «белой» экономики, ещё и всю теневую? Заведомо нет. Теневой экономике такого объёма нужны многие дополнительные миллионы людей. Но, быть может, их вербуют из среды «экономически неактивного» населения? Его у нас в трудоспособных возрастах 23,2 млн. чел. Это домохозяйки (5 млн.), неработающие студенты (5 млн.), учащиеся (6 млн.), заключенные (1 млн.), переставшие искать работу безработные (1 млн.), неспособные к труду инвалиды, больные, а также лица, не желающие работать и прочие иждивенцы. Едва ли здесь кроется громадный резерв теневой армии труда.

     Остаются нелегальные гастарбайтеры. Сколько их? Вопрос крайне тёмен — гастарбайтеры стараются не попадать в поле зрения органов учета и контроля. О числе гастарбайтеров позволяют судить косвенные данные. Уже цитировавшийся К. Ромодановский, глава ФМС, заявил в Думе: «Переводы, которые осуществляют мигранты в Молдавию, составляют 30% от ВВП страны. Переводы гастарбайтеров из Таджикистана составляют два годовых бюджета этой страны». Он же сказал, что ущерб, который наносят (нелегальные) мигранты, уклоняясь от уплаты налогов, составляет более 200 миллиардов рублей в год. По данным Росстата, в России работает всего 10 с небольшим тысяч граждан Таджикистана. Уж не они ли обеспечивают два бюджета своей страны? Одного этого примера достаточно, чтобы понять: гастарбайтеров-нелегалов многие миллионы.

     Вполне осведомленное лицо, Марина Рахманинова, начальник отдела статистики миграции населения Росстата, утверждает: только в Москве постоянно проживает около двух миллионов неучтённых жителей — нелегальных мигрантов. (Можно, правда, усомниться, что все они занимаются общественно-полезным трудом.)

     Наконец, на «круглом столе» в Госдуме 17 апреля с.г. помощник президента Виктор Иванов огласил такие цифры: в России легально работают 65-75 млн. граждан трудоспособного возраста. Помимо них (а не в том числе!), примерно 15 млн. человек трудятся в России нелегально, причём теневой рынок рабочей силы имеет конкурентное преимущество перед коренным населением.

     Правы ли Иванов и Поставнин с их цифрой 15 миллионов или Ромодановский — с 10-ю миллионами, сказать сложно. Понятие «теневая экономика» полностью распространяется и на демографию: мы не знаем точно, сколько в России своих граждан, сколько «нелегалов», каков трудовой ресурс, сколько и чего производится и каким образом люди умудряются тратить так много при столь низких (якобы) зарплатах.

     Запланированные гастарбайтеры, российские безработные и ВТО

  В России множество депрессивных городов и территорий с миллионами «тяжёлых» (т.е. структурных) безработных. Откуда это все взялось, известно. При обрушении градообразующего предприятия люди попадали в безвыходную ситуацию. Безработица близка к 60% (данные могли устареть) в Кувандыке (Оренбургская область), Железногорске (Курская), Венёве (Тульская), Ключах (Камчатская), Нариманове (Астраханская), Арсеньеве и Дальнегорске (Приморский край), Горняке (Алтайский), Игарке (Красноярский), Амурске (Хабаровский), Алатыре (Чувашия), Давлеканове (Башкирия) — этот список длинен. Всего бедствует не менее ста малых и средних городов и поселков и даже обширные пространства — например, Кизеловский угольный бассейн, зона БАМа, множество сельских районов. И даже целые субъекты федерации — например, Усть-Ордынский Бурятский автономный округ (один человек тратит здесь в месяц в среднем 712 рублей, в 30 раз меньше, чем москвич).

     Сколько у нас такого бедствующего населения? При обсуждении в Госдуме законопроекта о депрессивных территориях не смогли договориться о критериях депрессивности, но вилка получалась такая: от 12 до 30 млн. чел. — цифра по-любому огромная. Причем 63% этого населения (такова общероссийская норма) — люди в трудоспособных возрастах. Как вы думаете, возможно на протяжении нескольких лет вербовать по 490 тыс. человек (поверим в цифру Юрьева) из депрессивных регионов для работы там, где не хватает рабочих рук? Наверняка возможно, и небольшое количество вербуется. Но, с точки зрения работодателей, это целая канитель: подъемные, обустройство, социальные гарантии. С гастарбайтерами же таких хлопот нет. Они уже приехали, они уже здесь — безответные, готовые трудится за скромные деньги. Правда, половина из них очень быстро переключится на (в лучшем случае) изготовление палёной водки или самостроков Гуччи. Либо начнет торговать наркотиками, промышлять кражами и разбоем. Наши выгодополучатели, наверное, ужасно опечалены этим, но барыш дороже.

     Впрочем, нынешние проблемы с иностранными мигрантами могут показаться милой пасторалью после неизбежного (видимо) вступления России в ВТО. С каких бы позиций ни обсуждалось это членство — одобрения или несогласия, — все сходятся в том, что жесткая и полнообъемная перестройка экономики, вызванная этим шагом, сделают у нас безработными порядка 10–12 миллионов человек. В дополнение к имеющимся! Закачивать в этих условиях иноязычных мигрантов — значит направлять их, в два хода, в этнические преступные группировки.

     При знакомстве с рекомендациями по привлечению иммигрантов нельзя не поразиться разнобою касательно того, сколько их требуется России в год. МЭРТу 490 тысяч мало, ему подавай 700 тысяч, Росстат не согласен меньше, чем на миллион, а эксперты Всемирного Банка (хорошо их себе представляю) настаивают на двух миллионах. Уже одно это приводит к убеждению, что надёжной модели нет ни у кого. А если нет, зачем же в омут головой? Разобраться бы с 10-15 миллионами уже находящихся в России.

     Будем помнить старую примету: хорошее медлит и запаздывает, плохое приходит с опережением. Испания совершила свою роковую ошибку, кажется, еще совсем недавно, под давлением Евросоюза. Заведующий кафедрой политэкономии Мадридского университета «Комплутенсе» Хосе Рага говорит: «Все происходит очень быстро. Еще недавно в Испании иностранных рабочих почти не было, и вдруг их стало три с половиной миллиона, то есть 10% населения. В стране значительно больше иммигрантов, чем требует экономика, в Испании множество нелегалов…». И нелегалы, и «легалы» активно перевозят в Испанию свои семьи. Испанская Реконкиста закончилась ровно пять веков назад, в 1502 году, начинается Ре-реконкиста.

       Конкурсы в вузы в ближайшие 15 лет не снизятся

     Депутат Государственной Думы Владимир Рыжков несколько раз менял заявку. В одном случае он говорил, что России нужен миллион переселенцев в год, в другом — что 1 миллион 200 тысяч, много раз повторял, что «жизненно необходимы» 1,5 — 2 милиона, а как-то сказал про 2-3 миллиона. В год! Какое применение он думает им найти? Уж не направлять ли в депрессивные старопромышленные регионы, где своих нечем занять? Будучи правым, он, наверное, мечтает, чтобы Россия шла по западному пути, чтобы у нас развивалась постиндустриальная экономика, она же информационная. Чтобы достичь этой цели, нужно готовить тех, кто станет кадрами новой экономики, а это требует самых серьезных усилий в образовательной сфере.

     Если В. А. Рыжков, имея в виду постиндустриальную модель, все же настаивает на мощном импорте малообразованных (других межстрановая конъюнктура в серьезных объёмах не предлагает) иноэтничных масс, безработных у себя на родине именно в силу своей малообразованности, то тут какая-то загадка. Или прав В.А.Яковлев, предрекающий, что конкурсы в вузы уже через пять лет снизятся до одного человека на место, и к этому времени надо будет радоваться любым абитуриентам, даже чужим и полуграмотным? Эти страхи совершенно напрасны.

     Но нередко приходится слышать: начиная с 2008 года численность возрастных групп студенческого возраста у нас ощутимо снизится и число студентов обязательно сократится. Этот вывод принимается на веру без обсуждения. Давайте разберемся.

     Наиболее авторитетным выглядит аналитический доклад группы В. Л. Глазычева «Высшее образование в России» (2004). Цитата: «На фоне общего демографического сжатия России в перспективе 15 — 20 лет и принимая во внимание тот безусловный факт, что начиная с 2008 г. общее число выпускников школ сократится в полтора раза, мы имеем дело с острой проблемой. При замораживании нынешней ситуации в ряде регионов избыточность предложения на рынке образовательных услуг уже через два-три года приведёт к полному исчезновению конкурсного начала при приеме в вуз». Заметим: эти «два-три года» уже прошли, а конкурсы никуда не делись.

     При всем уважении к В. Л. Глазычеву, приходится со всей определенностью заявить: «в перспективе 15 — 20 лет» опасность «полного исчезновения конкурсного начала» для бюджетных форм обучения отсутствует. Вместе с тем, вопрос не назовёшь надуманным.

     Общее число студентов в России по сравнению с максимальным показателем советского времени возросло в 2,5 раза. Рост произошел в основном за счет платных мест, хотя количество бесплатных тоже несколько выросло. Сегодня в стране 7 млн. 67 тысяч студентов, из них порядка 52% платят за своё обучение. Вопреки ходячему мифу, на долю негосударственных вузов приходится всего 13% студентов. Число людей, выбирающих платные формы обучения, не надеясь одолеть экзаменационный барьер, растет вместе с ростом покупательной способности населения. В отличие от советских времен, спрос ныне порождает достаточно оперативное предложение, притом не только со стороны «частников». (Вопреки ходячему мифу, на долю негосударственных вузов приходится сегодня всего 13% студентов.)

     Действительно ли, как утверждает В. Л. Глазычев, начиная с 2008 г. число студентов обязательно сократится вследствие «сжатия» контингента возрастных групп студенческого возраста? Возрастная группа 18-25 лет (основные студенческие возрасты) насчитывала в России 2006 года 20,4 млн чел., из которых 7 млн приходилось на студентов. Каждый год из этой группы возрастов выбывает один старший возраст и добавляется один младший. Данные Росстата о возрастной структуре населения показывают, что 2007 году выбытие составит 2 млн. 320 тыс. человек, приток — 2 млн. 240 тыс., в 2008-м — соответственно 2 млн. 520 тыс. и 2 млн. 120 тыс. и т.д. Когда названная возрастная группа целиком обновится, ее численность составит всего 14 миллионов человек. «Сжатие», замедляясь, продлится до 2020 г., когда численность населения в возрастном диапазоне 18-25 лет опустится до 10,4 млн. чел., но уже в 2021 г. она возрастет на 110 тыс. чел., в 2022 — на 200 тыс. чел. и т.д.

     Что же ждет наше вузовское образование? Не удивляйтесь, его ждет продолжение роста — по крайней мере, в течение ближайших 10-15 лет. Правда, этот рост будет заметно скромнее, чем в 1997-2005 гг., но он неизбежен. И драматического снижения конкурсов ждать не приходится. Это требует пояснения.

     Взглянем на нынешние конкурсы и зададимся вопросом: откуда берутся абитуриенты? Доклад рабочей группы Совета по науке, технологиям и образованию при президенте РФ (октябрь 2005 г.) содержит такие данные: конкурс абитуриентов в 2004 г. достиг по вузам, подведомственным Рособразованию, 380 заявлений на 100 мест, а набор в эти вузы составил 995 тысяч человек. Значит, было подано 3,78 млн. заявлений. Средние общеобразовательные школы России выпустили в том году 1 млн. 546 тыс. человек. Понятно, что в вузы устремились далеко не все из них. Даже допуская, что абитуриентами стали миллион выпускников школ (заведомое преувеличение), все равно выходит, что для 2,78 млн. чел. попытка поступить в вузы системы Рособразования оказалась безуспешной. (Не более 10% цифры абитуриентов можно отнести на счет того, что некоторые поступающие подавали документы более чем в один вуз.) А ведь есть еще ведомственные и негосударственные вузы, не входящие в систему Рособразования, и даже МГУ в него не входит. Они приняли в 2004 г. в сумме 664 тыс. студентов, там были свои конкурсы, хотя и поменьше, в среднем около 2,5 человек на место (один МГУ погоды не сделает). Это дает еще 1 млн. 660 тыс. абитуриентов, из которых без малого миллион остался «за бортом».

     Выходит, что в 2004 г. попытку поступить в вузы предприняли в России в общей сложности около 5,5 млн. чел., среди которых «свежих» выпускников школ было менее 20%. Поступили в вузы 1 млн. 659 тыс. чел. (995 тыс. + 664 тыс.). Не сумевшие поступить составили резерв в 3,84 млн. чел. Эта величина резерва мало меняется от года к году. Откуда столько? Данные о возрастной структуре населения вроде бы не допускают таких цифр.

     Причин больших конкурсов, видимо, много. Высшее образование стремятся получить всё больше тех, кто по разным причинам не мог себе его позволить раньше, особенно в 90-е годы. Растет число желающих получить второе образование, а также абитуриентов из СНГ (таких мигрантов мы приветствуем). Не надо забывать и про недоучёт Росстатом населения страны в целом: выше уже приводились данные о том, что этот недоучёт составил в ходе переписи 2002 года почти 11 млн. человек, и это «невидимое население» даёт ощутимый прирост абитуриентов. «Учёт недоучёта», если бы он был возможен, мог бы вообще очень сильно поменять все наши расчёты в оптимистическую сторону. Тем не менее, самый главный фактор, который будет поддерживать высокое давление на образовательном рынке в ближайшие, минимум, 15-20 лет — «массовизация» высшего образования.

     Этот процесс начался во всех развитых странах в 70-80 годы ХХ века. Разрушаются былые социальные стереотипы и институты социальной мобильности, высшее образование открывает путь к качественно иной профессиональной и социальной карьере. Стремительно растёт число рабочих мест, требующих более сложной подготовки, чем общеобразовательное (полное среднее) образование. Подсчитано, что в Германии к 2010 году свыше 40% рабочих мест потребуют привлечения специалистов с высшим образованием. С лагом в несколько лет к тому же придет и Россия.

     По степени охвата молодежи внутри возрастных групп от 18 до 25 лет можно различать «массовое» (25%) и «всеобщее» (50% и выше) высшее образование. Установка на высшее образование, как выявили опросы ВЦИОМ, стала в России общепринятой нормой, практически не зависящей от социального слоя, к которому принадлежит респондент. Если уж говорить совсем прямо, высшее образование стало модой, а противостоять моде невозможно. Да и не нужно. Данная мода во благо стране.

     Цитировавшийся выше В. Л. Глазычев считает даже, что готовность учить и учиться приносит прямую экономическую пользу тем регионам, чьё положение особенно сложно. Дословно: «Какие бы вливания средств ни производились в депрессивные регионы, реально нет иного средства ослабления неравномерности развития регионов России, чем развитие региональных вузовских систем как учебно-научных».

     У России ежегодный резерв для общественно обоснованного роста числа студентов (можно называть это движением ко «всеобщему» высшему образованию, а можно и не называть) на всё обозримое будущее вполне достаточен, несмотря на демографическое сжатие. Даже около 2020 года, когда возрастная группа 18-25 лет достигнет у нас, как упоминалось выше, своей нижней отметки 10,4 млн. чел., диапазон возрастов от 16 до 29 лет, тоже вполне «студенческий», будет охватывать около 22 млн. чел., без учёта «невидимого населения». Пусть число студентов составит у нас в это время 8 млн. и даже чуть выше (будем надеяться, в России не будет повторен путь тотальной коммерциализации западных университетов, увеличивающих число студентов сверх всякой меры, включая возможности профессорско-преподавательского состава), всё равно вне высшего образования будет оставаться порядка 65% российской молодежи до 29 лет. По меркам вчерашнего дня — это необычно мало, по меркам постиндустриального общества — многовато. В ближайшие годы в России вместо убогого МРОТ неизбежно будет введена минимальная почасовая оплата труда на приличном уровне (что обещают все партии), и тогда разговоры типа: «Все получат высшее образование, а кто работать станет?» будут оставаться беспочвенными вплоть до демографической стабилизации, которая возможна и реальна.

     Демографическое сжатие и как его победить

    Почему в советское время хватило рабочих рук на все проекты? Не только благодаря тоталитарному строю. Были вынуждены обходиться тем, что имелось — вот главная причина. Если бы тогда существовал легкий внешний источник, рабочих рук не хватило бы ни на что.

     Почему планировщики МЭРТа и других ведомств уверяют, что России необходима миграционная подпитка? Только от лени. Они видят лёгкие внешние источники такой подпитки, и идут по пути наименьшего сопротивления. Скажите им, чтобы они забыли даже думать об этих источниках, и они вам прекрасно все спланируют с опорой на внутренние трудовые ресурсы, и покажут как это сделать. Пусть используют опыт Японии и Греции — стран исключивших для себя лёгкий путь миграционной подпитки. И, главное, на круг всё обойдется нам неизмеримо дешевле, ибо подстегнет инновационную экономику и позволит избежать громадных социальных издержек.

     Но как быть с демографическим сжатием? Ведь оно не выдумка, ведь население России реально сокращается. К счастью, и по трудовым, и по молодежным ресурсам у нас есть минимум 15-летний запас времени. Это большой запас, и его достаточно, чтобы переломить ситуацию с деторождением.

     Известно, что рост населения начинается, когда детей больше, чем родителей. Как поощрить людей к этому? Экономический способ — возрастающая «премия» за каждого следующего ребёнка — испробован в ряде стран, но везде маргинальная часть населения превращала эти премии в источник существования. А среди нормальных семей премия привлекала немногих, будучи недостаточной. Но есть выход: премировать, притом щедро, только за третьего ребёнка. Не за первого, не за второго и не за четвертого.

     Если бы молодая семья, имеющая двух детей, знала, что за третьего ребёнка она получит, скажем, 300 тысяч рублей, стало бы это для нее убедительным стимулом? Пусть не для каждой такой семьи, пусть для половины, но стало бы. Расчёты (несколько устаревшие, правда) показывают, что при выходе на необходимое стране количество детей это обходилось бы ей в 250 миллиардов рублей (не долларов!) в год. Притом не завтра, а через несколько лет. Для сравнения: Стабфонд уже на конец 2006 года запланирован в объеме 2 триллионов. Непозволительно низкая рождаемость является проблемой, перед которой остальные проблемы страны меркнут. Это государственный вопрос, и средства на его решение государство обязано найти.

     При кажущемся сходстве, это предложение принципиально отличается от замысла вице-спикера Бабурина, который предложил Думе такой вариант: премировать по 200 тысяч рублей за третьего, четвертого, пятого и так далее ребёнка. Дивный был бы промысел для алкоголичек! На этом основании законопроект Бабурина и был отвергнут. При обсуждении вопроса никто, увы, не озвучил идею «за третьего и только за третьего», пояснив при этом для непонятливых, что третьего ребёнка можно родить только один раз и что нельзя родить сразу третьего, минуя первого и второго.

     Б.В.Грызлов довольно близко подошел к идее «третьего ребенка» в своем докладе на V съезде «Единой России» в 2004 году, сказав: «родилась новая идея: «премировать» за второго и третьего ребёнка. Не за первого и не за четвертого. Лишь в этом случае государству по силам установить такую «премию», которая станет достаточным стимулом к прибавлению семейства. Правда, немедленные законодательные инициативы за этим не последовали, но делегаты съезда разнесли идею по стране, и вот уже в Белгородской области каждой семье, родившей третьего ребёнка, начали выдавать по 100 тысяч рублей. Может быть, не только в Белгородской, может быть, не только по 100 тысяч.

     Благодаря чему удалось создать швейную машину? Благодаря мелочи: игольное ушко было перенесено от толстой стороны иглы к ее острию. Не будь этой мелочи, шили бы по сей день вручную. «За третьего и только за третьего» — мелочь того же рода. Она снимает все обычные и возможные сомнения. Эта схема не будет работать в стране с богатым, забалованным населением. Она для нынешней России, особенно провинциальной.

     Молодых семей, возраст супругов в которых не превышает 30 лет, в стране около 10 миллионов, из них более половины нуждается в улучшении жилищных условий. Когда молодая пара обдумывает, заводить ли ребёнка (а до того: пожениться или нет), решающий фактор для них — жильё. Где сегодня жильё дешевле всего? В пустеющих регионах. Там за названную сумму можно приобрести первое жильё или заметно улучшить свои жилищные условия. То есть, реализация данного предложения будет стимулировать деторождение именно там, где оно нужнее всего! Дешевое жильё есть даже на просторах российского Юга; почти везде решающий фактор — размер и тип населенного пункта.

     Честь и слава белгородскому руководству, но программа «Третий ребёнок» должна быть федеральной. Переложить её на регионы — значит, обречь на провал. Молодым семьям, которым она адресована, необходима твердая уверенность, что программу вдруг не отменят, не урежут, что объявленная сумма не будет обложена налогами, что её не обкорнает инфляция (а значит, должно быть предусмотрено индексирование). Может выйти и так, что успех программы превзойдёт, как говорится, все ожидания. Но если такое случится, это не вызовет недовольство в обществе, наоборот — породит радость во всех разумных людях.

     Еще одна серьезная надежда повысить рождаемость в России связана с инициативой депутата Госдумы А.Е. Лебедева. Её суть понятна из заглавия статьи в «Известиях» (11.8.2005) «Малоэтажные дома как архимедова точка опоры». Минимум половина населения нашей страны охотно переселилась бы из депрессивных спальных районов «на землю», в свой дом, и эта цель может быть достигнута всего за (те же) 15 лет. Против спальных районов, где людей не тянет к размножению, давно выступают социологи, педагоги, психологи, медики.

     В свое время предпринимателя Уильяма Билла Левитта, построившего (в 1947 году и на одолженные деньги) городок Левитт-таун в 50 км от Нью-Йорка, никто не принимал всерьёз. Его проект висел на волоске, власти были настроены скептически, но дело спасла вырвавшаяся у Левитта фраза: «Если у человека есть дом, он никогда не станет коммунистом». К концу жизни Левитта называли «строителем американской мечты», «изобретателем американского пригорода». В США массовое переселение в пригороды породило «бэби-бум», длившийся 20 лет. Обзаведясь недвижимостью, люди всегда хотят обзавестись наследниками. Сегодня провинциальная Россия, совершив прорыв в автомобилизации, дозрела до повторения американского опыта. Или до возвращения к своему — историческая Россия всегда была 1-2-этажной.

     Именно потому, что продажная стоимость 1 кв. м при малоэтажной застройке будет низкой — не свыше 300 долларов («ОАО Стройиндустрия-3000» настаивает даже на 3 тысячах рублей за 1 кв. м, отсюда и цифра 3000 в её названии), осуществить задуманное будет сложно, ибо под ударом окажутся интересы огромного строительного бизнеса, заточенного на максимально дорогие бетонные многоэтажки. Переломить ситуацию удастся лишь при наличии твёрдой политической воли на самом верху.

     Ещё одна мера по повышению рождаемости такова: услуги по лечению бесплодия следует сделать бесплатными, это должно стать темой тщательно прописанного федерального закона. Сегодня лечение бесплодия не по карману большинству. Между тем, у нас 15% бесплодных семей и в каждой из этих семей хотят иметь ребенка — иначе кто бы знал об их бесплодии?

  Необходимо облегчать репатриацию, приняв специальный Закон о возвращении, подобный израильскому закону 1952 года. Право на переезд в Россию следует признать за всяким, кто принадлежит к российскому суперэтносу. К этому суперэтносу, помимо титульных народов России (т.е. русских, карел, якутов, мордвы, кабардинцев, бурят и т.д.), должны быть отнесены украинцы и белорусы, потому что сегодня среди граждан России их вместе почти 4 миллиона; должен быть отнесен такой «бывший титульный» народ, как немцы, имевшие свою автономию на Волге и не по своей вине её лишившиеся; отнесены потомки эмигрантов времен гражданской войны и «перемещеных лиц» Второй мировой. Возможны ещё несколько небольших категорий — например, выпускники российских вузов. Во всех остальных случаях переселение может быть разрешено лишь «особо ценным лицам» — разумная практика, принятая в ряде стран.

     В борьбе с депопуляцией нет неважных шагов. В августе 2003 года был резко сокращен перечень социальных показаний для производства оплачиваемого государством(!) аборта. Социальные аборты — это наше, российское изобретение. Почти нигде в развитых странах такого нет. Хочешь прервать беременность — плати.

     Надо ли запретить аборты вообще? Миллионы людей, родившихся между 1936 и 1954 годами, когда аборты в СССР были запрещены, не появились бы на свет, если бы не тот запрет. В Ирландии абортов нет — и налицо прирост населения (единственный пример в Евросоюзе).

     Должен сыграть свою роль и перелом настроений в стране. За истекшие 15 лет миллионы пар в России не родили ребёнка (или еще одного ребёнка) не потому, что не могли себе это позволить или не хотели, а потому, что ТВ без устали запугивало аудиторию обещаниями катастроф, нагнетая страх перед будущим. На людей обрушивались пророчества о неминуемом распаде страны, «социальном взрыве», ползучей китайской аннексии, русских фашистах, новом противостоянии с Западом, новых Чернобылях («проблема 2003 года», если кто помнит), террористических актах, далее везде. Но в конце минувшего года вдруг повеяло чем-то иным. Историки США описали феномен «перелома настроений 1935 года» после шести лет жесточайшего кризиса. Боюсь сглазить, но, кажется, в России начинается что-то подобное: ныть, выть и причитать наконец-то становится стыдно.

     Люди внушаемы, это вам скажет любой специалист по рекламе. Люди склонны выполнять то, что предписывает мода, особенно если это совпадает с их латентными внутренними установками. Надо сделать модными детей, деторождение и беременность. Талантливо снятые дети, от которых невозможно отвести взгляд (Гумилев: «Такие дети в ночь под Рождество наверно снятся женщинам бесплодным»), и талантливо снятые несчастные бездетные пары могут перепрограммировать поведение и планы сотен тысяч людей. Мы зря недооцениваем возможности социальной рекламы. Если для усиления её роли требуются какие-то законодательные решения, они должны быть разработаны и приняты.

     Наконец, будем надеяться, что в новом законе о призыве сохранится пункт, освобождающий от службы в армии молодого человека, успевшего настрогать двух детей. Такой способ уклонения от армии, ей-Богу, можно простить. И даже негласно приветствовать.

     Так, шаг за шагом убыль населения России будет остановлена, а безумные планы импорта иноязычных иммигрантов отправятся в корзину.

     Но пока происходит иное. В недрах Федеральной миграционной службы (главного разрешительного ведомства) готовится опаснейший закон. Вот что говорит член комитета по безопасности Госдумы О.И.Аршба: «В легализации мигрантов, которую предлагает ФМС, настораживает пункт, разрешающий мигрантам выписывать в Россию семью... Наряду с одним миллионом амнистированных мигрантов у нас в стране появится 5, а то и 10 млн. человек с не вполне определенным статусом, с неясными перспективами найти работу, жилье». Это не единственный взрывоопасный пункт в проекте нового закона о миграции.

     И мы пока вынуждены слышать и читать невежественные истерики об умирающей России да внимать человеку, похожему на оперного дьявола (может быть, не только на оперного), который внушает нам с экрана, что мы должны смириться с мыслью о неизбежности заселения пустеющей России трудолюбивыми азиатскими народами.