Приезжие из СНГ все хуже знают русский. Только 50% респондентов Центра миграционных исследований в состоянии заполнить официальные документы. А 15-20% даже не говорят на государственном языке страны, которая дает им возможность заработать.

«Пицца заказывали? Я пришла» - из-за двери покорно рапортует голос с характерным для многих работников сферы услуг акцентом. Ситуация анекдотичная, но подтекст настораживает. Трудяги из СНГ все хуже знают русский. Только 50% иностранных работников, опрошенных специалистами Центра миграционных исследований, в состоянии заполнить официальные документы. А 15-20% на государственном языке страны, которая, пусть и временно, но предоставляет им возможность прокормить семьи, даже не говорят. По прогнозам социологов, если в современной миграционной политике ничего не изменится, лет через десять этот показатель приблизится к 40-50%.

«Мы регулярно проводим мониторинговые опросы. И если пять лет назад группа респондентов, не владеющих русским языком, составляла 3% (речь идет о мигрантах из СНГ: Китай, Вьетнам, Корею мы, понятно, в расчет не берем), то сейчас она расширилась до 15-20%», - говорит директор Центра миграционных исследований, ведущий научный сотрудник Института социально-экономических проблем народонаселения РАН Елена Тюрюканова.

«Тенденция к увеличению этого показателя характерна как для России в целом, так и для Москвы в частности, поскольку она оттягивает большую часть миграционного потока (почти половина респондентов при формировании выборки приходится на столицу), - продолжает Тюрюканова. - Но есть один воодушевляющий момент. Он не выходит за рамки статистической погрешности и все же: когда мы проводим локальные опросы по Москве, уровень знания языка среди мигрантов оказывается чуть выше: те, кто не говорит по-русски, часто останавливаются поближе к границе - например, в Астрахани».

Пять-десять лет назад на заработки в Россию приезжали жители традиционно славянских республик - Украины и Белоруссии. В последнее время их карьерные ожидания все больше связаны со странами ЕС. Сегодня основной поток иностранных трудящихся идет из Средней Азии. Запас работников-полиглотов там иссяк, когда в школах независимых государств перестали преподавать русский, а воспитанные в советском духе ученики в силу возраста охладели к российскому рублю, переложив бремя кормильцев на сыновей.

Для третьего поколения мигрантов в Москве открыто 38 школ с этнокультурным компонентом и десять школ русского языка - по одной в каждом округе. На базе общеобразовательных учатся дети от 7 до 14 лет. В вечерние направляют подростков и молодых людей от 14 до 25. Как уточнил в разговоре с «Росбалтом» заместитель руководителя департамента образования города Юрий Ермаченко, 1 сентября 2010-го в ШРЯ зачислили 450 человек.

В центре образования №1429 в этом году набралось три группы иностранных учеников: из Эквадора, Вьетнама, Киргизии, Канады, Таджикистана, Азербайджана и других стран. Понимание друг друга пока минимальное. Зато настрой - оптимистично-глобалистский.

Каждый день маленьких мигрантов делится на два блока: теоретический и практический. С 8.30 до обеда они заняты речевой практикой, которая перемежается с фонетикой, грамматикой, логоритмикой (произношение слов, положенных на музыку, дается проще), физкультурой, уроками труда и информатики. С 15.00 до 18.00 - блок дополнительного образования. Вышивая салфетку за одним столом или стоя на сцене музыкального театра бок о бок с носителями языка, иностранцы быстрее улавливают особенности разговорной речи. Помимо кружков художественно-эстетической направленности полуденный блок включает занятия с логопедом и психологом, которые вместе с педагогами «расчерчивают» для школьников индивидуальные образовательные маршруты.

Еще во второй половине дня ребят частенько возят на экскурсии или устраивают для них практико-ориентированные прогулки по окрестностям. Дипломированные наставники могут попросить зайти в аптеку и повторить не раз разыгранную на уроках сценку «я покупаю». Здесь учат не только читать, писать и говорить, но еще понимать и слушать. Если процесс затягивается, его ускоряют искусственно. Так турчанка Мелисса, едва отличавшая мяч от меча, очутилась в гуще российских восьмиклассников, от которых наскоро переняла азы разговорной культуры.

«Язык давался ей с трудом, но все-таки мы стали ее на некоторые уроки (математики, биологии, географии) сажать к русскоговорящим сверстникам, чтобы она постоянно слышала речь, училась ее понимать, вливалась в коллектив», - объясняет заместитель директора ЦО №1429 по учебно-воспитательной работе Лариса Буртная.

Интенсивный курс освоения русского как иностранного, разработанный сотрудниками кафедры ЮНЕСКО Московского института открытого образования (МИОО), рассчитан на год. После итогового тестирования школьникам вручают свидетельство, которое дает право продолжить обучение в России. По той же схеме азы великого и могучего постигают мигранты постарше. За исключением того только, что в их расписании предусмотрены «окна» для консультаций по правовым и социальным аспектам пребывания в стране.

Вечерняя школа №185 в этом году начала сотрудничать с комитетом «Гражданское содействие». Дело в том, что, по словам замдиректора школы по УВР Марины Кодатенко, большинство здешних учеников имеют статус беженцев. Есть среди них и дети трудовых мигрантов. Но вот самих трудовых мигрантов, которым, согласно опросам, и надо бы подтягивать знания по русскому, нет. Москва не оказывает бесплатные услуги тем, кто приехал зарабатывать ее деньги.

«Мы берем на учебу только незанятых, - подчеркивает Кодатенко. - У них есть мотивация к учебе».

Иными словами, проблемы, обозначенной нами изначально, школы русского языка не решают. Временные работники, то и дело снующие через границу - к семье и обратно, вряд сумеют выкраивать по полдня пять раз в неделю на изучение языка, им, по сути, не нужного. Мигранты же, которые привозят детей в Россию, априори нацелены на долгосрочные отношения. «Им по большому счету не нужны курсы: это не люди из маленького узбекского села, которые вдруг решили сорваться и приехать, - говорит Елена Тюрюканова. - Это категория, как правило, ориентированная на длительное проживание и знающая язык».

Отчасти с мнением Тюрюкановой согласны и в департаменте образования. По словам Юрия Ермаченко, очередей в классы русского языка он на своем веку не наблюдал. «Эти школы, безусловно, нужны. Но не только они, - считает он. - Тут необходим уже целый центр. Желательно, чтобы к его созданию подключилась федеральная миграционная служба, минобрнауки РФ и другие министерства, которые заинтересованы в культурной миграции. В Европе давно действуют комплексные адаптационные центры, в которых приезжие изучают и язык, и законодательную базу стран приема. Со своим уставом в чужой монастырь лезть никому не следует».

Вот только разносчикам пиццы и строителям, как утверждают исследователи миграционных процессов, попросту некогда узнавать, какой такой устав им не полагается нарушать.

Несколько лет назад в Москве открыли специализированный центр социокультурной адаптации для мигрантов. Идея эта принадлежала общественникам - сотрудникам Центра межнационального образования «Этносфера», но ответственность за ее воплощение частично взяли на себя столичные власти. Новое «социально значимое» учреждение было создано распоряжением правительства Москвы. Cообщает Newsland.

«То есть они как бы одобрили это начинание. И даже выделили отдельное помещение (три года назад), которое все никак не достроят, - рассказывает исполнительный директор «Этносферы», доцент кафедры ЮНЕСКО МИОО Елена Омельченко. - Но суть не в этом. На протяжении пяти лет мы реализовывали интенсивные программы обучения русскому языку, проводили всевозможные тренинги по социокультурной адаптации мигрантов, объясняли им нормы этикета, нормы поведения в транспорте, в магазине и других людных местах. Доступным языком говорили о том, что из себя представляет российский менталитет и какие ошибки нельзя совершать при общении с русскими. Одно время на это выделяли гранты международные организации, несколько договоров мы заключили с правительством Москвы».

Более того. Авторы «Московской городской целевой миграционной программы на 2008-2010 годы» предусмотрели в столичном бюджете особую статью расходов на проекты по адаптации иностранцев. Однако уже в 2009-м ее сократили. Как уточнил начальник отдела внешней трудовой миграции департамента труда и занятости Москвы Андрей Кубышкин, случилось это «в связи с кризисом». Бюджет на будущий год уже сформирован, но также не предполагает затрат на обучение мигрантов основам общежития. «Мы исходим из сложившейся ситуации, - комментирует Кубышкин. - Сегодня стоят жесткие рамки по экономии средств».

«Но даже когда у нас были деньги, найти людей, готовых посещать занятия по русскому языку, оказалось довольно сложно, - продолжает очерчивать проблемное поле Омельченко. - Еле-еле мы собрали в классе вьетнамцев. Не считая того, что они сильно уставали, что у них было много работы и что в принципе были снижены образовательные способности (они давным-давно ничего не читали и забыли, как это - учиться), у них - и в этом главная проблема - отсутствовала мотивация. Они, может, и хотели бы учить язык, но закон их к этому не обязывал».

Знать русский сегодня должны только граждане РФ. Согласно указу российского президента от 14 ноября 2002 года «Об утверждении Положения о порядке рассмотрения вопросов гражданства», в перечне необходимых для приема в гражданство документов числится бумага, подтверждающая владение заявителя русским языком «на уровне, достаточном для общения в устной и письменной форме в условиях языковой среды». Его, в частности, может подтвердить «сертификат о прохождении тестирования по русскому языку (в объеме не ниже базового уровня общего владения русским языком), выданным образовательным учреждением (организацией) на территории Российской Федерации или за рубежом, которому (которой) Министерством образования Российской Федерации разрешено проведение государственного тестирования граждан зарубежных стран по русскому языку как иностранному языку».

А это значит, что механизм выявления минимальной способности вести диалог с раздражительными аборигенами страны приема уже существует. Его не нужно заново изобретать, достаточно вовремя применить. Скажем, при выдаче разрешения на работу. «Сейчас, какие бы замечательные мы проекты ни внедряли, мигрантов все равно в них не заманишь: не на что сослаться, - сожалеет Омельченко. - Нет норм, которые бы обязывали человека, приехавшего в Россию на заработки, знать русский язык».

С другой стороны, и для этой по всему здравой мысли у оппонентов нашлись логичные опровержения. Директор центра миграционных исследований опасается, как бы дополнительные требования к иностранцам не стали лишней тропинкой в тень нелегальной занятости. Может поэтому власти предпочитают держать страну на распутье?