Демографический спад —  одна из глобальных проблем на сегодня. Наш собеседник – директор Института демографических исследований Игорь Белобородов. Он принадлежит к «молодым консерваторам», убежденным, что спасти народы России от вымирания способно только возвращение к традиционным человеческим ценностям, прежде всего – семейным.

- Игорь Иванович, о том, что Россия страдает от недостатка и старения населения, сегодня знают все. Как и о том, что такое же положение переживает и Запад. Но вы, пожалуй, удивляете неискушенного читателя, когда вообще отрицаете угрозу перенаселения Земли в целом. Давайте уточним: рождаемость сегодня во всем мире падает?

- Рождаемость падает по всему миру без исключения. Единственное исключение – может быть, Нигерия, где есть колебания в рождаемости, но вектор везде один и тот же.

- Если взять Европу – где положение хуже всего, и где оно относительно неплохое?

- В Европе положение хуже всего в странах бывшего соцлагеря и в Германии. Вот,  Германия, Болгария, страны Балтии и Россия – это страны с самой низкой рождаемостью. В целом, если не учитывать мигрантов, то вся Европа за исключением Ирландии, Мальты и Албании, имеет нарастающий «депопуляционный тренд», то есть, сокращается или находится на грани депопуляции. В Ирландии рождаемость повыше благодаря приверженности католичеству – в Албании – благодаря остаточному влиянию мусульманской традиции.

- А США?

- В этом смысле – получше. Америка – страна, где в значительной степени сохранился консервативный дух, хотя и он подвергается социальной коррозии. Но все-таки, религиозные основы США – а половина населения США еженедельно посещает церковь —  распространенное проживание в пригородах, где условия для рождения детей более благоприятные, и политическая платформа партии республиканцев – все это пока делает Америку демографически более благополучной.

- Процент афро-американского населения растет?

- В настоящее время перестал активно расти. Зато растет процент латиноамериканского населения.  

- Как себя чувствуют в демографическом плане Индия и Китай?

- Пока хорошо: постепенно занимаются демографической экспансией, и мир все больше считается с ними. Китайская община в каждой стране достаточно влиятельна. Плотность населения в приграничных с Россией районах в Северном Китае — 100-300 человек на 1 кв. км, тогда как у нас – менее одного человека на 1 кв. км. При этом, в самом Китае масса неосвоенных земель, и плотность населения гораздо ниже, чем в Европе. Пекин и Шанхай здесь в расчет не берем, как и Москву.

- Вот как? А зачем же тогда в КНР проводили сокращение рождаемости, «Одна семья – один ребенок»?

- Это было сделано под огромным дипломатическим давлением: под предлогом — предоставления кредитов и т.д. Большую растущую страну начали бояться. Так что на сегодня Китай – тоже зона латентной депопуляции. К 2030-2038 году население Китая начнет сокращаться. И в очень болезненном виде: численность пенсионеров там резко возрастает, а перевес мужского населения в результате селективных абортов уже достигает 40 млн человек. Чем это грозит, пока трудно сказать. Или расцвет гомосексуальности, или брачная миграция и похищение невест из соседних стран – или война.

Рождаемость в КНР упала в 4 раза с 1970 года и составляет, как и в России, 1,5 ребенка на женщину. В Индии – 2,5 – 3, а было 5-6. Отмирание норм многодетности происходит и в Индии.

- А в Латинской Америке?

- То же самое. Почти нет стран, где рождаемость превышала бы 3 детей на одну женщину. В Латинской Америке произошла очень серьезная либерализация. Еще недавно там были просто немыслимы аборты – сегодня в Мексике легализованы аборты и гомосексуальные браки. «Инерционный рост населения» на этом континенте будет идти еще несколько десятилетий. Как, это было, кстати, и у нас: в СССР рождаемость еще в 1965 году опустилась ниже простого воспроизводства, а сокращение населения началось лишь в 1992-м.

- Хорошо. Но есть еще Африка – уж она-то точно страдает от перенаселения и голода?

- Для начала о голоде: уже чуть более половины населения Африки имеют лишний вес. И лишь 10% реально страдают от недоедания. Африка очень разнообразна: скажем, ЮАР – это вполне благополучная страна. Нигерия, Мозамбик, Замбия – да, это государства, беднейшие в мире, и там рожают больше всех.

Африку совершенно оправданно боятся, потому что растущее африканское население будет постепенно захватывать бывшую метрополию. И страна, которая хочет защититься от мигрантов, должна озаботиться ростом собственного населения.

Но те африканцы, которые переселились в Европу и США, принимают европейские демографические нормы и несут их на родину. А Северная Африка – Алжир, Тунис, Марокко  — это уже совершенно другие демографические процессы. Приметы будущего обвала рождаемости в Африке уже налицо, и относительно скоро мы будем говорить о ней, как о Китае – былое величие уходит.

- Что ж, вернемся в родные пенаты. Как себя в демографическом отношении ощущает Москва?

- Не лучшим образом, скажем прямо. Москва имеет наиболее низкую в России рождаемость после Санкт-Петербурга. Эти два города являются «черными демографическими дырами». Все, кто сюда приезжает жить, имеют меньше детей, чем их земляки в провинции. Скученность населения, стрессовый образ жизни, более циничные взгляды в целом. Коэффициент рождаемости по Москве – менее одного ребенка на одну женщину. В целом по России, с конца 90-х – от 1,2 до 1,5.

Около 50% детей в Москве рождается у мигрантов. Если их вычесть – мы смогли бы конкурировать по низкой рождаемости с такими городами, как Макао и Гонконг.

Что особенно опасно:  Москва является культурным, деловым и жизненным ориентиром для всей остальной России. Все нормы во многом завязаны на Москву. Остальной народ смотрит, сколько детей имеют московские знаменитости, как часто они разводятся, как относятся к своим родителям.  Москва демонстрирует очень негативные поведенческие модели.

По своему типу Москва антисемейна. Эти высотные и многоэтажные дома с бетонными дворами и площадками, с отсутствием условий для досуга с детьми – все это очень сильно корректирует репродуктивные планы даже у «своих», московских семей. Потребность в детях немножко выше реальной рождаемости: средняя российская семья хочет около двух детей. Но это программа-максимум, в которую жизнь вносит хорошо известные нам коррективы.

- Что же следует делать? Вы надеетесь на возрождение традиций?

- Вы знаете, я бы начал с научного обеспечения всего, что делается в семейной политике. У нас в стране нет ни одного государственного демографического института. Одно время, при Сталине, их было два: в Ленинграде и в Киеве. Первый закрыт в 1935 году, второй – в 1939-м. А сегодня то, что в МГУ и Высшей школе экономики – это подразделения, лаборатории, кафедры. В Москве их 4-5, что-то есть в Петербурге, в Екатеринбурге.

А надо бы, с учетом нашего трагического положения – чтобы демографический институт был в каждом крупном городе, а в столицах – десятки. Кадровая база отсутствует. Занятие наукой, как вы знаете, в наши дни непопулярно. Те, кто выучивается на демографа – потом уезжают. На моих глазах несколько молодых демографов уехали. Нас держит некая идейность, материальных стимулов нет.

Необходимо адекватное финансирование. Те развитые страны, которым удавалось порой достичь относительно приличных показателей рождаемости – Скандинавия в начале 1990-х, Западная Европа в середине 1970-х, в соцлагере в начале 1980-х – тратили на поддержку семьи по 2-4% ВВП. Во Франции еще раньше Шарль де Голль своим личным указом создал институт демографических исследований, провел программу репатриации французов из бывших колоний.

А сегодняшняя Россия тратит на эти цели, — учитывая даже материнский капитал, — всего-навсего 0,9% ВВП, еще недавно было 0,6%. Должны быть жилищная программа, пособия – сегодня у нас лишь благие намерения.

И нужна институциональная структура для ведения такой политики. Министерства, ответственного за демографическую политику, в России нет. Компетенция возложена на Минздравсоцразвития, но там нет даже профильной подструктуры. А проблема требует министерства с разветвлением в регионах.

И, наконец, важно, чтобы эта политика проводилась не к предвыборному периоду, а на очень долгую перспективу. 4-8 лет – это не те сроки, в которые решается демографическая проблема. Демографы даже шутят, что для повышения рождаемости нужна монархия, где отцу наследует сын. А то, вот в США, к примеру, выиграл Обама – и реализуется совершенно другой курс.

Депопуляция в принципе может быть остановлена не раньше, чем к 2060-65 году. При максимальной репатриации соотечественников – пораньше. Но это в любом случае, не годы, а десятилетия.

- Допустим, что институты появились. Что конкретно вы предлагаете?

- Прежде всего: нельзя одновременно призывать к рождению детей и закрывать глаза на аборты. Это управленческая эклектика. 

И дело здесь не в запрете – это всего лишь полумера. Важно добиться не только правовых ограничений, которые безусловно назрели, но  основная цель – добиться прекращения абортивной практики.  В обществе слишком серьезный протестный потенциал, и слишком низка ответственность государства, чтобы одним махом что-то запрещать. Здесь важно действовать очень продуманно и комплексно. 

Я бы начал с таких принятых в Европе и США мер, как «информированное согласие». У нас в массах аборт все еще воспринимается, как стрижка ногтей, а не как прекращение жизни уникального человеческого создания.

«Информированное согласие» должно формироваться еще в школе. Но и медики могут продемонстрировать наглядный материал. Дать возможность женщине увидеть своего ребенка в трехмерном изображении – современное оборудование это позволяет — и услышать его сердцебиение. Нужна, как минимум, недельная пауза для принятия решения.

У врача должно быть право на отказ от абортов по убеждениям. Сейчас ведь студент-медик может состояться как гинеколог, только если он практикует аборты. Нельзя допускать, чтобы аборты финансировались из госбюджета – а сейчас на это в год расходуется около 5 млрд рублей из фонда обязательного медицинского страхования.

Естественно, нельзя прерывать первую беременность. Нельзя прерывать ее в несовершеннолетнем возрасте. И необходим полный запрет абортов в частных клиниках. Государство, коль скоро оно неспособно прекратить аборты, должно сосредоточить их в своих клиниках и отвечать за это перед Богом и людьми.

- Игорь Иванович, многие консерваторы – и, кажется, вы среди них — упорно хотят вместе с абортами запретить и контрацепцию. А как тогда будет жить современная семья? Вы рассчитываете, что у всех будет по десять детей?

- Нет, не рассчитываю. Я уже сказал, что не на запреты должен быть упор. Контрацепция – частное дело семьи, хотя надо понимать, что гормональная контрацепция, как правило, абортивна — то есть, убивает уже зачатый плод. Некоторые из тех гормональных препаратов, что вовсю  используются у нас, в Европе запрещены из-за своего воздействия на организм. И об этом население хотя бы должно знать.

Что касается барьерной и т.д. контрацепции неабортивного характера – то здесь даже религиозная позиция весьма осторожна. Социальная концепция Русской Православной Церкви осуждает использование даже неабортивной контрацепции, но окончательное решение оставляет за самими супругами. 

Но надо запретить любые вмешательства в суверенитет нашего государства. Международные программы планирования семьи – это идеальные курсы снижения рождаемости. Детям вручаются презервативы в таком возрасте, когда они еще не знают, что с ними делать. А поскольку что-то делать надо – начинается с раннего возраста вовлечение в добрачные половые связи. В США и Европе это все прошли и занялись обратной, семейной пропагандой.

- Что нужно в сфере образования?

- Здесь все должно быть пропитано с детского сада семейными ценностями: семья – это главная человеческая цель и приоритет, и только она дает благополучие. Супружеская верность является ответственной моделью поведения, а все остальные модели деструктивны.  

Образовательный компонент должен включать апелляцию к лидерам мнений. Надо показывать, что наши отечественные знаменитости имели много детей или сами родились третьими и более в семье. Должен быть позитивный ориентир.

Нужно, кстати, раздельное обучение в школе. Девочки быстрее взрослеют года на два, и если к этому добавить, что подавляющее большинство учителей – женщины, то получается, что будущим отцам создается  атмосфера матриархата.

- А что в экономике?

- Весь наш социально-экономический блок должен быть адаптирован к наступающей демографической трагедии. Мы предлагаем расширение политических прав родителей. Они голосуют за будущее государства, в котором будут жить их дети. Должен быть избирательный ценз: чем больше у тебя детей – тем больше голосов на выборах.

Должна быть «семейная зарплата», как это было на заводах Форда. Начисление зарплаты с учетом количества иждивенцев – не только детей, но и пожилых родителей.    

И нужно ввести понятие надомного репродуктивного труда. По данным ряда опросов,  около 20% женщин хотели бы находиться в отпуске по уходу за ребенком как минимум до семи лет. Впрочем, ведь и работать при современной технике и средствах связи можно вне офиса. Я лично знаю деловых молодых женщин, у которых получается работать на двух работах на дому – и, проживая, например, в, Прибалтике работать в английских фирмах. Вот это веяние Россия должна максимально подхватить.

Необходимо изменить систему пенсионного обеспечения – в зависимости от числа детей. Но – при условии их благополучной социализации. Если ребенок вырос уголовником, пенсия у его родителей должна быть снижена. Бездетным гражданам нужно предоставить полную возможность усыновить детей — или оказывать какую-то помощь детским домам, волонтерскую, например.

Наконец, необходимо привлечение общественных сил: это ассоциации родителей, традиционные конфессии. Они должны быть представлены в качестве экспертных групп, способных влиять на принятие законов. Многие решения, которые принимает президент и правительство – хорошие. Даже материнский капитал интересен, хотя больше как сигнал – что государство поддерживает рождаемость (в практическом плане – меньше). Но все-таки, у нас во власти очень мало многодетных отцов и матерей. А многодетные родители лучше знают, что надо для семьи и повышения рождаемости.

- К чему бы вы хотели обязать «нашего брата», СМИ?

- Для всех рекламщиков и продюсеров трехдетная модель должна выступать образцом. Двое родителей и как минимум трое детей. А пока 97% изображений семьи в рекламе трех государственных телеканалах – это сплошная малодетность.

- Рекламщиков, может быть, не худо бы ограничить в фантазиях. Но если всех режиссеров обязать к пропаганде семейных ценностей – то у нас большая часть произведений мировой литературы окажется запрещенной к экранизации. У писателей были очень разные взгляды на семью и на любовь.

- Не надо корректировать классику — но вы знаете, доля классики в современном телеэфире составляет хорошо, если 0,5%. А сам по себе телеэфир абсолютно антисемеен.

Сегодня у нашего населения нет потребности даже в троих детях. Если ее удастся сформировать – роль запретов будет минимальной. Если не удастся – все наше выживание под большим вопросом.

Беседовал Леонид Смирнов