Не хочу бросить тени на парижскую полицию: невзирая на все палки в колеса, которые ей энергически вставляет либеральная общественность, по поджогам арестованы за праздничные дни около пяти сотен человек. Избежали ареста, конечно, на порядок больше. Цифры эти имеет смысл удержать в голове, чтобы представить масштаб явления в мирную праздничную ночь. Но пока преступление безмятежно называют «новогодней традицией», труды полицейских практически бесполезны. Впрочем, и по другой причине тоже.

Ровнехонько 31 декабря, как раз в канун праздника, нелегалы захватили церковь святой Клотильды в седьмом округе Парижа. Насколько мне известно, это вторая подобная акция. Но есть и любопытный нюанс. Несколько лет назад захвачена была церковь Сен-Николя дю Шардоне, и выбор нелегалов представляется не случайным. Сен-Николя — церковь лефевристская, то есть в ней окормляются католики, не признавшие Второго Ватиканского собора. В тот момент — при прежнем Папе — лефевристы находились по отношению к Ватикану в состоянии «раскола». И тогдашний епископ Парижский почти прямым текстом прокомментировал, что католической Церкви от этого захвата ни тепло, ни холодно. Что и прогнозировалось заранее. Другой вопрос, могли ли полуграмотные мигранты сами понять, что уязвим именно этот храм, кто такие лефевристы и что такое Второй Ватиканский собор? Ох, едва ли. Зато это очень хорошо понимает крышующая нелегалов левая общественность, люто ненавидящая правых лефевристов. Несомненно, леваки и дали подобную наводку. Но теперь захвачена уже «обычная» католическая церквушка. Еще один шажок сделан. И ведь от Ватикана отнюдь не последовало категорического требования, чтобы французские власти немедленно положили конец безобразию. Значит, захваты храмов будут и дальше.

Чего требуют засевшие в Сен-Клотильд нелегалы? Немедленной себя легализации, каковую почитают своим «правом». Почему? Откуда может взяться такое странное право — сначала незаконно поселиться в чужой стране, а потом настаивать, чтобы тебя в ней же и прописали? Вероятно, это право силы, в том числе право совокупности левых сил, опять-таки «традиционно» выступающих за мигрантские права, каким бы ущемлением прав коренных жителей сие ни было чревато. Словом, все как у нас.

Отличие России от Франции в вопросах миграционной политики в действительности только одно: у нас много хуже социальная сфера, следовательно, наши нелегалы менее амбициозны. Африканцы хотят иметь в придачу к наркодоходам твердое пособие и муниципальное жилье, наши таджики согласны пока обойтись одними наркодоходами. Все остальное — ровно то же самое, левые силы в такой же точно мере прогрессивны и готовы идти в последний решительный бой за их «права».

Никогда, кроме последних нескольких десятилетий, Европа не выравнивала себя линейкой противоестественного отбора, никогда не выступала против интересов своих коренных жителей. Двойной стандарт тоже давно уже стал «традицией». Убийство коренных жителей всегда «бытовая почва», убийство приезжих всегда «ксенофобия». Мы просто тихо закрываем глаза на то, что нас с нашими бедами в случае чего никто не станет поднимать на щит. Весь пыл правозащитных снегурочек (надо думать, горячо благодарных за мощную рекламу тем, кто их от большого ума арестовывает) направлен всегда против наших интересов, никогда «за». Опять же все, мягко скажем, неудобства, вызванные миграционными процессами, терпят на себе не знаменитые своим человеколюбием либералы, а рядовые жители мегаполисов. У французов есть меткий термин — «левая черная икра», gauche-caviar. Как раз о тех, кто, будучи блаженно оторван от реальных жизненных проблем, занимается утопическим проектированием. (Типичный пример gauche-caviar — наши «яблочники»).

Часть нынешних сен-клотильдских сидельцев, безусловно, чего-то и добьется, не мытьем так катаньем. Добившись же, они получат муниципальное жилье и сядут на социальное пособие, выплачиваемое, понятное дело, из кармана коренного француза. А когда покажется, что это пособие слишком мало, дружно пополнят ряды «традиционных» новогодних погромщиков. Круг замкнулся. А как его размыкать — вопрос уже другой и весьма неприятный. Однако карман налогоплательщика не бездонен, и неприятное размыкание неизбежно. Сколь бы ни убеждал нас велеречивый демограф А. Вишневский, что «поставить стену» на пути желающих приобщиться к европейским материальным и социальным благам все равно невозможно, предел миграционных потоков очевиден: они приостановятся, когда Европа сделается привлекательным для проживания местом не в большей степени, чем, например, Сомали.

Но до этого все же еще далеко. Старый континент постепенно отвращается от опасных социальных экспериментов. Вечером 3 января в Париже прошло факельное шествие в честь святой Геновефы — покровительницы города от нашествий иноплеменных. Парижане прошли от собора Парижской Богоматери до церкви Сен-Этьен дю Мон (храме, где хранятся обломки раки святой, чьи мощи были сожжены в XVIII веке революционерами). Автора этих строк тоже, кстати, приглашали пройтись. Очень, конечно, нетолерантно звучит — факельное шествие. Факелы из автомобилей в новогодней ночи — это, конечно, много толерантнее. Но выбор большинства пока еще не предрешен. Рядовые католики настроены, несомненно, более решительно, нежели Ватикан.

А я все пытаюсь и все не могу понять, какой суицидальный инстинкт движет нашими и французскими gauche-caviar, паразитирующими на разрушении породившей их цивилизации?

Елена Чудинова, Мон Сен-Мишель — Фужер