Страну всерьез качнуло от недолго партизанской истории в Приморье. И сразу прояснилась правда, усиленно скрываемая закулисными махинаторами как от народа, так и от высшей власти. Никаких заоблачный рейтингов у этой власти никогда не было, никто за «партию власти» так дружно, как показывали результаты выборов, не голосовал. Нет и не было ни у президента, ни у премьера не только 70% поддержи, но и до 50% далеко.

По любым опросам, кто бы их ни проводил по горячим следам, партизанам сочувствуют около 80% граждан. Это значит, что на долю власти остается не более 20%. Скорее всего и этой цифры уровень доверия не достигает, потому что многих в партизанской истории отталкивает убийство. Но в подавляющем большинстве в действиях партизан видят радикальный протест, а вовсе не уголовщину. Причем это не идиотская охота на инородцев-гастарбайтеров, это объявление войны власти. Не всякий готов взяться за оружие, будучи зверски избит в отделении милиции. Не всякий готов ответить на оскорбление своей семьи пулей. Но подавляющее большинство мечтает о том, чтобы кто-то отомстил мучителям – власти, терзающей страну и каждого из нас.

Вопрос решен обществом однозначно. Бандиты – это сотрудники милиции, терроризирующие граждан. Приморские повстанцы – это партизаны. Что бы там ни рекомендовали из администрации президента, люди будут назвать группу, объявившую войну милицейскому беспределу «партизанами».

Нам попытаются доказать, что террор неприемлем с нравственной точки зрения. С этой целью показали семью убитого партизанами милиционера. Обычная русская семья, оплакивающая потерю кормильца. Заметим, что это уникальный случай. При том что милиционеры гибнут ежегодно сотнями, пропагандистская машина только в данном случае демонстрирует душещипательный сюжет.  Почему? Да потому что партизанская тема всколыхнула всю страну! И теперь настрой, направленный против власти, надо срочно гасить.

Нет, это не террор. Террористы действуют иначе. Они не выпускают деклараций с объявлением войны. Они убивают случайно подвернувшихся под руку людей, не способных оказать сопротивление. В случае с приморскими партизанами все было наоборот. Война объявлена, нападение на милиционеров были акциями этой войны, и направлены они были на вооруженных людей.
Мы должны отнестись к событиям в Приморье как к национальной трагедии, виновником которой является русофобская власть. Именно эта власть привела к тому, что русские люди превратились в палачей для своего народа. А в этом народе нашлись мстители, которые захотели рассчитаться с палачами. Хватило их лишь на малое. Если бы они уничтожили несколько десятков милиционеров, никому и в голову не пришло называть их «бандой». Это была бы уже повстанческая армия. Наверняка к ней присоединились бы десятки людей. Возможно, такой замысел и был в закулисной политике: если Дальний Восток из Москвы контролировать не удается, то стоит подвигнуть людей к сепаратизма: пусть хоть с китайцами, лишь бы не с этими!

У замечательного американского писателя Теодора Драйзера есть роман "Американская трагедия", повествующий о том, как молодой карьерист убил девушку "как бы машинально", чтобы быть успешным и богатым. Русская трагедия – это история о том, как повстанцы, разослав воззвание, выступили против несправедливости, а в итоге убили одного и ранили нескольких милиционеров. Огромные надежды и трагически ничтожные результаты. Примерно как в военной повести Василя Быкова "Дожить до рассвета": молодой герой с диверсионной группой надеялся взорвать армейские склады, но в итоге едва смог взорвать гранату и убить вместе с собой немца-ездового. В приморском случае трагизм ситуации и в такой же малозначительности результата, в в том, что воевать-то пришлось не против немцев. Хотя и против оккупантов.

Было ли тут соображение выгоды? Нет, не было. Была ли здесь психическая аномалия – садизм? Нет, ни в малейшей степени. Было ли здесь желание разрушить государство и основы жизни народа? Нет, заведомо не было. Народ себе подобные вопросы не задает, но он чувствует, что правда на стороне партизан, а не на стороне власти, а тем более – милицейских чинов.
Вставать за власть против партизан невозможно. Поэтому такой широкой поддержки не имеет ни одна партия. И нельзя предъявлять претензии народу, который что-то там «не понял». Народ как раз все понял. И поддерживает он не убийство отдельного милиционера, а жертвенность восстания. Это же были не убийства из-за угла, это не террор. Это восстание – пусть и в самом крошечном масштабе. И это не восстание против России. Террор был причиной восстания. Власть нас терроризирует беспрерывно. Милиция стала средством подавления нашего протеста и разветвленной бандой, пронизанной криминальными отношениями снизу доверху. Как же можно называть восстание против этой системы террором?  Это были ответные действия, и люди это хорошо понимают.

Не нам ли в порядке «хроники» постоянно рассказывают о терроризме со стороны милиции – то ребенка насмерть собьют, то безвинного в тюрьме замучают, то пытками выбьют признание в несовершенном преступлении, а то и просто из развлечения убьют кого-то. Стрельба майора Евсюкова надолго сохранится в сознании народом в качестве символа полного разложения милиции и полного непротивления власти этому процессу. Приморские повстанцы - это жертвы запредельной распущенности людей в погонах, жертвы порочной и бесчеловечной системы, получившей черты оккупационной. Не удивительно, что против оккупантов появляются партизаны. Скорее удивительно, что они появились так поздно.

Нет, в действиях партизан не было ничего аномального, ненормального. Партизаны полностью адекватны ситуации. Напротив, власть сошла с ума. Сначала от безнаказанности и невероятного обогащения, теперь – от ужаса, что всему этому придет конец и настанет время отвечать за свои деяния: разграбление страны и измену. Пораженная русофобией власть еще прольет реки крови, прежде чем ее удастся уничтожить. Мы уже теперь не сочтем потерь от ее войны против нас. Зверь еще не загнан – он охотится избирательно. Нет сомнений, что загнанный в угол, он будет убивать все живое вокруг.