Первое, что я увидел, идя на митинг – это изображения детей, которыми был украшен забор, преграждающий путь на площадь. В детях я увидел глубокий символизм. По-моему, это аллегорическое изображение наших рабов на галерах. Какой-то мальчик, с забрызганным грязью лбом, сидит на корточках, будто срет – однозначно Дима. Девочка с очаровательно бессмысленным глазами, напоминала Набиуллину. Еще какой-то мальчик рассматривает лягушку – это явно Христенко, который ее потом поцеловал, и сделал из нее министра здравоохранения. Такая фигня, короче.

Отряд милиции охраны негодяев

Через несколько минут после начала митинга, началась провокация. Несколько человек с закрытыми шарфами лицами развернули баннер, уж не знаю, что там было написано. Я их заметил, когда в толпе закричали «Провокаторы!», и чуваки оперативно свернули свою агитацию. Поскольку на сцене в это время стоял Немцов, думаю, что там были очередные бессмертные слова о процедуре опускания.

- Вот они! Провокаторы! – обличал Немцов, когда подкремлевские упырьки линяли из толпы.

Перед входом на площадь стояли рамки, а за рамками – кордон. Всех желающих покинуть площадь, менты направляли под арку – типа, вход здесь, выход – там. Однако, когда упырьки прибежали к кордону, и что-то пошуршали мусору в ухо, они были пропущены к рамкам. Где и стояли несколько минут.

Рядом с кордоном стоял Виктор Бирюков.

- Товарищ полковник, - говорю. – А почему никого через вход формально не пускают, но только что молодого человека милиционер пропустил?

- Где? – у Бирюкова стало очень честное лицо.

- Ну вон стоит, - я показал на упырька.

- Кордоны нужны, чтобы граждане, которые пришли на согласованный митинг, могли пройти. А радикально настроенных лимоновцев милиционеры отсекают до входа на площадь, чтобы не допустить провокаций.

- Да нет, почему никого, по идее, не выпускают, а молодого человека выпустили?

- Где? – лицо у Бирюкова стало еще честнее.

Упырек уже свалил, кстати. Сообразил через пять минут, что линять надо оперативно.

- Ну ушел уже, я же пару минут назад его вам показывал.

Бирюков опять спел мне оду о кровавых лимоновцах, от которых граждан спасают только специально обученные сотрудники милиции. Да чего я от него хотел, в самом деле. Он с Арзуманяном ручкался, и ничего, не кашляет.

В общем, надоел мне согласованный митинг, и я пошел к Тверской, там как раз начала выть сирена.

На Тверской было веселее. Проезжую часть отделял от тротуара частокол пативэнов. Один из них набивали революционерами. Менты начали оттеснять толпу от входа на площадь в сторону Белорусской. Оттеснили, потом им надоело, и они отошли на прежние позиции. К этому времени еще один автобус открылся, и в него начали паковать новую группу кровавых лимоновцев.

Кстати, в ходе процесса оттеснения туда-сюда, я видел пару ментов – 2 спецполк, если что – в масках. Ну куда, куда смотрит Дима? В масках же ходят одни экстремисты. Если бы Дмитрий Анатольевич увидел этих фантомасов, он бы им показал. В твиттере бы написал что-нибудь умное, я не знаю. В Давос бы улетел, как-то так.

Считается, что мусоршмидты винтят самых активных и крикливых. Обычно это так, но отдельные категории граждан могут орать все, что заблагорассудится. Во время прессовки по тротуару носилась экзальтированная тетка, и крыла ментов трехэтажным матом.

- ОМОН – Отряд милиции охраны негодяев! – заорала тетка.

Менты не обратили внимания, так как запихивали кого-то а автобус.

«Журналисты снимают ГУВД, ГУВД снимает журналистов»

За первым рядом автобусов стоял еще один пативэн. Когда я к нему подошел, в салон начали паковать какую-то пару, мужчину с девушкой. Мужик оттолкнул космонавта, крикнул девушке, чтобы она убегала, что она и сделала.

Стою рядом, смотрю.

Возле входа в автобус торчал какой-то мудвин в штатском и с камерой.

- Вы кто, - обернулся мужик ко мне, и прицелившись камерой.

- Пресса.

- А документы есть?

- А у вас? – я помахал ксивой. Ублюдок потерял ко мне всякий интерес, и отвернулся.

Не, в самом деле. Я вам не скажу за всю Одессу, но у меня ощущение, что половина всяких недовольных-несогласных – журналисты. И отличаются от чуваков, которых пакуют по автобусам только наличием ксивы. Со мной это точно так. Если какие проблемы, можно сразу начинать верещать про свободу слова и грозить 144 статьей УК. Иногда помогает. В конце концов, должна же быть хоть какая-то компенсация за то, что даже друзья, иначе, кроме как «журнашлюхой», называют только по праздникам. И зарплату из Госдепа США задерживают, опять же.

Ментов с камерами и типов в штатском с камерами и фотоаппаратами я насчитал штук десять.

Глас народа

Систематически то к метро, то от него по тротуару проходили люди, бывшие не в теме. Одна дама прошла, рассказывая в телефон, что тут, мол, какой-то митинг. Какой-то. За вашу и нашу свободу, блин.

По направлению от Белорусской пыталась пройти пара чуваков, явно поддатых. Но из-за ментов, к метро им попасть не удалось. Один из пары, когда его оттесняли космонавты, спрашивал – почему он не может пройти к метро? Менты застенчиво молчали.

Мужик очень хотел к метро, но его не пускали. Он залез на карниз одного из зданий, и начал вещать про то, что хочет жить в России, и ходить куда хочет. Золотые слова, конечно. Наконец он увидел мента с камерой, который снимал присутствовавших для своей базы данных.

Мужик встал перед камерой, и разразился речью.

- Ребята, я нормальный русский человек, - обратился мужик к оператору в погонах. – Я адекватный, ничего там, не пьяный, не наркоман, не экстремист там. Но почему я не могу пройти к метро? Вот что мне делать?

Все эти сентенции он повторил раза три, и менты смекнули, что перед ними просто прохожий. Поэтому ему вежливо сообщили, что проще будет дойти до Белорусской, и не искать себе проблемы на задницу. И даже рукой показали, куда идти – прямо.

Рядом со мной в толпе оказался солидного вида мужчина, переговаривавшийся с приятелем. У мужчины с собой был сын.

- Не, я не понимаю, почему нельзя провести митинг в другом месте? – вопрошал собеседник у счастливого отца. – Тут понятно, все заблокировано, а вот там подальше можно было бы все нормально провести. А здесь сейчас ловить нечего.

- Простите, - обратился я к мужчине с ребенком. – А вы на митинг шли, или мимо проходили?

Отец сделал суровое лицо, и посмотрел вдаль.

- Ни то, ни другое.

- Да не, я в том смысле, что если вы шли на митинг – вам не страшно было с собой сына брать?

- Страшно, но мне его оставить не с кем. Четырнадцать раз один ходил, а сегодня оставить не с кем, поэтому взял его с собой, и теперь осторожничаю.

Мужчина поднял сына, чтобы он видел, как кого-то запихивают в автобус.

Северная Нигерия

У нас очень любят приводить всякую статистики – вот, типа, Россия коррумпированней, чем Зимбабве. Что Верхняя Вольта с ракетами, что уровень жизни как в Африке, что вместо Норвегии живем в Северной Нигерии. А дикие африканские арапы взяли, да и погнали своих местных туркменбаши, что в Египте, что в Тунисе. Так что мы уже и от Африки отстаем. Приехали.

Вот не знаю, что делать. Либо валить из страны в принципе, либо брать автомат, и ехать в Сибирь, копать гнездо параноика. Потому что, судя по происходящему, выгнать нашу плесень нам удастся еще не скоро. Очень не скоро.

Сейчас все правильные оппозиционеры сидят в Тверском ОВД, и в других отделениях, где прошли акции Стратегии-31. Те, что не сидят, носят соратникам мандарины и шерстяные носки. Однако же в интернетах сидят не только соратники. Интернеты читают и другие люди.

Пользуясь случаем, хочу послать свой маленький лучик добра.

Дорогие младогады, подкремлевские клоуны, социальные группы «чиновники», «сотрудники правоохранительных органов», депутаты обеих палат парламента федерального и региональных заксобраний, кабинет министров и лично Бэтмен с Робином. Идите на хуй, мрази.

Известно, что в России нужно жить долго. Я надеюсь, что протяну еще несколько десятков лет, чтобы прийти и станцевать джигу на ваших могилах.