Нам еще очень далеко до победы. И уж во всяком случае наивно рассчитывать, что победа может быть достижима силами какой-либо одной, даже самой правильной и замечательной организации. Совершенно очевидно, что необходимо объединяться (не сливаться, а именно объединяться), причем как можно более широким фронтом — учитывая и то, в частности, что все оппозиционные патриотические организации малочисленны и не обладают какими-либо существенными ресурсами.

Мы, русские православные монархисты, можем объединяться только на основе национализма, Православия и монархизма. По совокупности этих признаков близких нам организаций в стране — раз-два, и обчелся. Для полноценного, хоть сколько-нибудь значимого, существенного объединения этого явно недостаточно. Так мы не расширим ни своего влияния, ни социальную базу, ни другие ресурсы.

Значит, сейчас надо объединяться на основе отдельных признаков.

На основе Православия объединиться нельзя. Это понимают все, кто посещает храмы Московского Патриархата и знает, что такое прихожане МП, не говоря уже об иерархах. Православные организации, как правило, аполитичны, при этом для их членов и президент православный, и даже иногда Сталин.

Объединяться с теми, кто объявляет себя монархистами, — Боже упаси! Это сборище болтунов, провокаторов, полукровок и кириллистов можно объединить только в рамках психиатрической лечебницы. Во всяком случае, эта публика просто недееспособна, объединяться с ними не имеет практического смысла.

А вот дееспособность националистов не вызывает сомнений. Кроме того, именно национализм сейчас наиболее способен стать движущей силой русского освобождения, русской контрреволюции. Национализм пассионарен, национализм понятен молодежи, национализм, в конце концов, органичен, естественен для любого психически здорового человека. Национализм не рассудочен, он чувственен и реактивен в современных условиях эрефовской русофобии.

И национализм — это единственная в своем роде реальность, оставшаяся у русских.

Нашу Веру растоптали и извратили, разогнав по катакомбам и зарубежью. Наша Самодержавная монархия физически уничтожена, а территория захвачена. У нас пытаются отнять и уничтожить нашу национальность, и только национализм, активный и безкомпромиссный, может этому воспрепятствовать, сохранить нашу этническую идентичность, не дать уничтожить русский народ как субъект истории.

Сохранится русский народ — возродим и Веру и Царство. Не сохранится — наступит конец Истории.

В семье могут быть люди разных убеждений и привычек, между ними могут быть разногласия и неприязнь. Но они родственники и при пожаре или нападении грабителей действуют сообща.

Кому-то из наших соратников не нравятся Демушкин или Белов, кому-то — Квачков или Миронов. Кому-то мы сами не нравимся. С кем-то мы не сходимся в очень принципиальных вопросах.

Но сейчас главным стоит вопрос не сохранения русского народа такого-то или иного, соответствующего нашим предпочтениям или пожеланиям, а сохранения русского народа вообще, в принципе, какого ни есть.

Особо разборчивым. Скажите, разве «зигующие» скинхеды приближают царство антихриста, а не официозные МП-шные экуменисты и респектабельные и «рукопожатные» масоны-кириллисты? Не дойдем ли мы до такого же маразма, как в Европе и Америке, где из витрин поубирали фигурки Санта-Клауса с поднятой правой рукой?

Русский национализм — это реакция на русофобию. Реакция подчас сумбурная, пылкая, нецивилизованная, но естественная и закономерная. Но невежество преодолимо, характер воспитуем, а вот безчувственность и теплохладность — это навсегда.

Смею предположить, что многие наши соратники, как и я сам, сначала осознали себя националистами, а уж потом пришли к Вере и монархическим убеждениям. Наоборот, космополит или интернационалист, даже шибко «воцерковленный» или присягнувший какой-то «государыне-императрице», почти никогда не станет русским националистом и будет для России по крайней мере безполезен. Т.е. движение умов националистов идет только в нашу сторону.

В том числе и из этих соображений мы должны объединяться с самыми разными группами русских националистов. Мы все равно образованнее и мудрее многих из них и в силах сделать так, чтобы дрейф умов в нашу сторону только усилился.

Мы говорим о русском сопротивлении и о русском движении. Никто не говорит о православном или просто монархическом движении, таких на самом деле нет.

И мы должны понимать, что русское движение может быть сложным, составным, а не таким, как нам хотелось  бы. Оно не может быть даже просто однородным. Но в то же время в нем участвует множество людей, чья энергия и воля, совесть и разум, готовность к самопожертвованию должны приносить пользу движению в целом, главное направление которого — сохранение русской идентичности, русской нации как основы будущего возрождения Веры и Царства.

Люди могут менять веру и убеждения, гражданство, внешность, но не в силах изменить свою национальность. И если у русского человека есть национальное чувство, то он уже во всяком случае наш.

Отдельно замечу тем, кто процесс мышления подменяет повторением эффектных словесных конструкций. Мол, «кто не православный — тот и не русский». (Достоевский, на самом деле, высказывался несколько иначе, но главное, что он жил в то время, когда Православие было государственной религией Российской Империи. Русский неправославный в то время был, мягко говоря, странен.) Скажите, уважаемые, откуда тогда вообще берутся русские? Они что, рождаются православными? Не соглашусь. Я, например, родился русским, воспитывался как русский, потому и стал православным на 29 году жизни. Конечно, плохо, что не раньше, но и за то слава Богу. А у кого-то это еще впереди.

Так можно докатиться до споров о том, кто более русский — старообрядец или никонианин, МП-шник или зарубежник.

Объединяться надо со всеми русскими националистами, даже с теми, кто пока еще читает «не ту» литературу.

Наша главная задача сейчас — спасение русской нации. Наш главный и единственно действенный «инструмент» на этом этапе — русский национализм.