На прошлой неделе в Туве временно прекращалась свободная продажа бензина. По талонам могли заправляться экстренные службы и муниципальный автотранспорт. В виде исключения в перечень структур жизнеобеспечения включили 250 маршрутных такси — согласно спискам, составленным мэрией Кызыла.

Обращение за помощью к федеральным властям и поставки топлива из соседней Хакасии позволили несколько сгладить острую фазу кризиса: уже в четверг бензин появился в продаже за деньги на четырех АЗС Кызыла. Неясно, надолго ли. К ним выстраиваются невиданные очереди.

Ранее, до полного прекращения свободной продажи бензина, его отпуск автолюбителям ограничили 20 литрами в день на всей территории Тувы, за исключением Каа-Хемского кожууна. На АЗС Александра Петрова литр АИ- 92 продавался за 27,5 руб., на АЗС Владимира Васильева — за 28,5 руб. А на АЗС Вячеслава Клюева еще 8—9 мая литр 92-го стоил 50 руб. В отношении этого бизнесмена местным УФАС ведется проверка. Ценники последних дней: от 29 руб. до 45.

Речь о легальном рынке, но за месяц кризиса сложился и теневой. Власти Тувы опровергают информацию о 70 руб. за литр 92-го, однако на совещаниях сами министры рассказывают о торговле из-под полы: дескать, объявив о своем закрытии, некоторые АЗС продолжают торговать топливом, но уже без выдачи товарных чеков и по спекулятивным ценам. Таким образом, вина возложена на продавцов: ими искусственно создается дефицит. Замечу сразу, что и Минэнерго РФ, судя по пресс-релизам, тоже придерживается той же точки зрения.

В реальности дело, разумеется, далеко не в алчности нескольких бизнесменов, держащих АЗС.

Чем бензин в Туве отличается от бензина в других регионах? Тем, что в Туве нет железных дорог, и весь транспорт — или гужевой, или на углеводородах. И вот — притом что Тува, как никакая другая территория, завязана на бензин, — он весь, попадая в нее, реализуется независимыми операторами. Глобализация Туву тронула пока в меньшей степени, крупные корпорации к ней только присматриваются, и весь бензиновый рынок поделен малым бизнесом. Все эти маленькие АЗС выходят на производителей через четырех посредников второго, а то и третьего уровня из соседней Хакасии. Напрямую с ними никто и разговаривать не будет: минимальный объем оптовых продаж с НПЗ начинается с 500 тонн, что «мелочи» не переварить.

Тем не менее в конце апреля на совещании в правительстве Тувы премьер Шолбан Кара-оол назвал «неприемлемой» ситуацию полной зависимости автомобильного региона от нескольких «инорегиональных фирм-посредников».

Поставками топлива в Центральной Сибири заведуют «Роснефть» и «Газпромнефть-Кузбасс». Кара-оол пожаловался федеральному центру, что с двумя этими могущественными структурами «не удается решить вопрос централизованного фиксированного объема поставок ГСМ для нужд республики, разовые поставки по 100—300 тонн за неделю не решают сложившуюся проблему». Сейчас под гарантии республиканского правительства «Газпромнефть-Кузбасс» начала давать Туве бензин. Подключились и хакасские подразделения «Роснефти».

Ранее у «Газпромнефти-Кузбасс» с Тувой не складывалось: по информации из ФАС России, еще в 2009 году нефтяники попытались изменить условия госконтракта на отпуск нефтепродуктов по талонам для транспорта водного управления в Кызыле и всей Туве. На основании чего Енисейское бассейновое водное управление направило в адрес красноярского УФАС обращение о включении «Газпромнефти-Кузбасс» в реестр недобросовестных поставщиков. Что и было сделано. Исходя из закона, тогда, в августе 2009 года, это означало, что «Газпромнефть-Кузбасс» в течение двух лет не сможет принимать участие в размещении заказов для государственных и муниципальных нужд на территории РФ.

Нынешние поставки в Туву бензина «Газпромнефти» и «Роснефти» — не гуманитарные. Кто и как будет рассчитываться? Часть АЗС Тувы закрыта. Те владельцы АЗС, что договорились с властями, вынуждены теперь торговать по талонам, по заниженным ценам и занимаются не столько бизнесом, сколько распределением. Вполне вероятно, по итогам кризиса задача снабжения Тувы топливом отойдет ко все тем же «Роснефти» и «Газпромнефти».

Кажется, что в тувинском топливном голоде почти ничего типичного нет. Однако это то своеобразие, которое лишь акцентирует проблемы многих других сибирских регионов. Бензиновый кризис, напомню, начался с Алтая, где «Газпромнефть» и «Роснефть», в отличие от Тувы, представлены своими сбытовыми сетями. Эти два гиганта перестали поставлять мелким АЗС топливо в нужных объемах, тем самым, хотели они того или нет, начав их вытеснять с рынка. Затем тот же нехитрый сценарий начали ставить в других регионах.

В России много говорят о враждебности государства к бизнесу. Проблема не в этом, эти субъекты и должны жить как кошка с собакой, проблема в том, что в России они слились. У нас вышел кентавр, котопёс, порой покусывающий сам себя. Крупные нефтяные компании, контролируемые государством, продают бензин сами себе и устанавливают цены, исходя из собственных соображений. Это бензиновая вертикаль. И никакая самодеятельность на этом поле не допускается. Вот, например, тувинский премьер мечтает, чтобы тувинские АЗС получали топливо напрямую с Ачинского НПЗ (Красноярский край). Однако этот нефтеперерабатывающий завод, доставшийся от ЮКОСа «Роснефти», не имеет никакого отношения к бензину, им выпускаемому. Он работает на условиях процессинга, просто перерабатывая давальческое сырье «Роснефти». Бензином как товаром распоряжаются люди, далекие от Сибири. И в сам Красноярск, и в Абакан, и в Кызыл, и в Новосибирск этот бензин поступает как бы через Москву, хотя может идти и напрямую. А может и не пойти.

В 90-х по подобной схеме работали бандиты и вышедшие из подполья цеховики. При поддержке первого вице-премьера Олега Сосковца они внедрили на алюминиевых комбинатах толлинг: те лишь перерабатывали давальческое сырье. Сырье и конечный металл принадлежали не сибирским заводам. Им оставались отходы и яды из плавильных печей. В нулевые столь эффективную схему работы с сибирской колонией у бандитов переняло государство. Точнее, контролируемые им нефтяные компании.

Были периоды в 90-х, когда находившийся забор к забору с Красноярским алюминиевым Красноярский металлургический завод (по-строен был в СССР как звено второго передела алюминия, для выпуска продукции из него) не мог получить от соседа и пары чушек. Их гнали на экспорт. Подобное происходит теперь и в нефтянке. В Красноярском крае не зависимые от крупных сетей АЗС или уже «завязали пистолеты» (особенно это наглядно в закрытых городах Железногорске и Зеленогорске, Курагинском районе, Березовке и самом Красноярске), или готовятся: оптового бензина для них либо нет, либо он есть далеко не в требуемых объемах. Некоммерческая организация «Союз владельцев АЗС» проводит пикеты, пишет заявления в УФАС и письма властям, полагая, что «Роснефть» и «Газпромнефть» «уничтожают цивилизованный рынок нефтепродуктов на территории края».

Гнев независимых операторов можно понять. Крупные нефтяные компании ведут себя в Сибири совсем не так, как в европейской части России. Если в Москве и Питере цены на их АЗС на 1—2 рубля выше, чем на мелких АЗС (плата за бренд, гарантированное качество, все логично), то в Красноярске, на Алтае и т.д. зачастую наблюдается обратная картина. Понятно почему. Крупные компании в наших условиях розничный бизнес не интересует. У нас и народа меньше, и сети у «Роснефти» и «Газпромнефти» куда слабее, а значит, погоня за прибылью в рознице неактуальна.

Между тем разница между оптовой ценой, по которой независимые операторы покупают топливо у крупных компаний, и выставляемой ими же розничной ценой незначительна. Если б это была стандартная наценка  15—20%, жить можно было бы, однако малый бизнес, по утверждениям его представителей, вынужден работать на 7%, подстраиваясь под «Роснефть».

Мелкие операторы называют это ценовой дискриминацией. Крупные компании, наверное, такого побочного эффекта своей деятельности и не замечают. У них здесь пока совершенно другие задачи. Здесь нефть добывают и перерабатывают, отсюда ее везут в метрополию, на Запад и Восток и там продают, исходя из рыночных запросов. А для малонаселенной Сибири рынка нет. Вот когда снижение поставок посторонним структурам приведет к очистке поля от них, тогда можно будет розницей и вплотную заинтересоваться.

Год — предвыборный, и это еще больше усиливает политический фактор, который всегда присутствует в обороте углеводородов. Не буду упоминать очевидное: цены на бензин традиционно опускает на радость массам Владимир Путин. Притом что к нынешнему бензиновому кризису это и привело — его февральское распоряжение понизить цены.

Есть и другие способы набирать политические очки с помощью подконтрольной нефтянки. Например. Почему на красноярских АЗС цена произведенного в крае же бензина на рубль-два-три выше цены этого же красноярского бензина, только доставленного в Кемеровскую область или вовсе в европейскую часть России? Об этом не раз говорил замруководителя красноярского УФАС Олег Харченко: «Из цены каждого литра 92-го бензина, который заливается на красноярских заправках «Газпромнефть-Кузбасс», 2 рубля уходят в Кемерово, а на заправках «РН-Красноярскнефтепродукт» — в помощь «голодающим» Москве и Питеру».

Это экономически ничем не обосновано. Обосновано было бы наоборот, поскольку «Газпромнефть-Кузбасс» частично покупает бензин и на Ачинском НПЗ в Красноярском крае, а «Роснефть» вывозит в Европейскую Россию ачинско-красноярский бензин, а не везет нам московский.

Заниматься риторикой, почему так обстоят дела, излишне. Губернатор Кузбасса гордится своими социально ориентированными ценами на бензин. А в Москве и Питере сосредоточена основная масса избирателей.