В России неизбежно будут создаваться специализированные образовательные учреждения, где дети мигрантов будут изучать русский язык, русскую культуру и русские традиции. Об этом 20 сентября «Известиям» заявил Уполномоченный по правам ребенка в России Павел Астахов.
По его мнению, целесообразно, чтобы в таких учреждениях дети заканчивали начальную школу, а затем переходили в обычные. Впрочем, в столичном департаменте образования таких планов пока нет. Эксперты считают, что причин тому много — в частности, интеграция детей из других стран во многом зависит от семьи и окружения.
Образовательные учреждения, где учатся ребята, для которых титульный язык государства не является родным, напомнил Астахов, давно существуют в Европе и США, причем американский опыт, по его мнению, значительно успешнее.
— В Москве эта проблема стоит особенно остро: есть классы, где половина детей не говорят по-русски, — отметил детский омбудсмен. — Я в принципе против того, чтобы делить детей на своих и чужих, но систему образования надо выстраивать.
По его мнению, обучать русскому языку и культуре нужно именно детей младших классов, когда еще не возникает устойчивых групп.
— В процесс надо вмешиваться вовремя и брать его в свои руки, — подчеркнул уполномоченный по правам ребенка.
Начальник отдела интеграции государственного бюджетного учреждения «Московский дом национальностей» Алексей Дрожжин считает, что создавать специализированные школы не стоит.
— Это не самый лучший путь консолидации и интеграции — вполне достаточно факультативов по выходным дням, отдельный класс будет детей разобщать, — полагает он. По мнению Дрожжина, процесс интеграции должен начинаться в семье, а также на родине самих мигрантов.
По утверждению председателя комитета «Гражданское содействие» Светланы Ганнушкиной, лучших результатов в адаптации людей различных культур достигли США, где дети и взрослые на протяжении года после приезда в Америку изучают английский язык. В России же решать проблемы интеграции мигрантов должно само общество, убеждена она. С 1996 года в составе комитета существует Центр адаптации и обучения детей беженцев, в котором волонтеры учат русскому языку и культуре детей и взрослых: за год им удается помочь примерно 60 гостям. Например, сейчас на сайте организации есть вакансия волонтера для обучения русскому языку четырех афганских девочек.
Официальной статистики по количеству детей мигрантов, проживающих в Москве, нет. Информация по процентному соотношению школьников-россиян и школьников-иностранцев также отсутствует. Поступить в московские школы они могут, даже если у их родителей нет регистрации по месту жительства. При приеме в школу все дети проходят собеседования, на которых определяется, сможет ли ребенок учится в школе по обычной программе, посещая при этом дополнительные группы изучения русского языка как иностранного. Если знаний оказывается недостаточно, детей направляют в годичные «Школы русского языка», которые работают на базе 12 московских школ во всех округах города.
Кроме того, в Москве есть 26 школ с этнокультурным компонентом образования, где изучают язык, культуру и традиции азербайджанского, грузинского, греческого, дагестанского, еврейского, китайского, литовского, татарского и других народов. Занятия в таких школах ведутся по стандартной программе, а на изучение других культур отводится не более 20% учебного времени.
— В нашей школе учится 498 детей 17 национальностей, причем 68% — это московские россияне, — рассказала директор столичной школы № 223 с грузинским этнокультурным компонентом Дали Макацария. Работа с родителями детей, по ее словам, не ведется, а редко возникающие трения на национальной почве сразу разрешаются психологической службой. Между тем шесть лет назад вокруг этой школы разгорелся скандал: учителя и родители заявили, что после прихода в школу Дали Макацария из нее стали «выдавливать» русских учителей и учеников. В конфликт вмешался депутат Государственной думы РФ Николай Курьянович, который тогда даже требовал уволить директора, однако конфликт удалось разрешить миром.
По его мнению, целесообразно, чтобы в таких учреждениях дети заканчивали начальную школу, а затем переходили в обычные. Впрочем, в столичном департаменте образования таких планов пока нет. Эксперты считают, что причин тому много — в частности, интеграция детей из других стран во многом зависит от семьи и окружения.
Образовательные учреждения, где учатся ребята, для которых титульный язык государства не является родным, напомнил Астахов, давно существуют в Европе и США, причем американский опыт, по его мнению, значительно успешнее.
— В Москве эта проблема стоит особенно остро: есть классы, где половина детей не говорят по-русски, — отметил детский омбудсмен. — Я в принципе против того, чтобы делить детей на своих и чужих, но систему образования надо выстраивать.
По его мнению, обучать русскому языку и культуре нужно именно детей младших классов, когда еще не возникает устойчивых групп.
— В процесс надо вмешиваться вовремя и брать его в свои руки, — подчеркнул уполномоченный по правам ребенка.
Начальник отдела интеграции государственного бюджетного учреждения «Московский дом национальностей» Алексей Дрожжин считает, что создавать специализированные школы не стоит.
— Это не самый лучший путь консолидации и интеграции — вполне достаточно факультативов по выходным дням, отдельный класс будет детей разобщать, — полагает он. По мнению Дрожжина, процесс интеграции должен начинаться в семье, а также на родине самих мигрантов.
По утверждению председателя комитета «Гражданское содействие» Светланы Ганнушкиной, лучших результатов в адаптации людей различных культур достигли США, где дети и взрослые на протяжении года после приезда в Америку изучают английский язык. В России же решать проблемы интеграции мигрантов должно само общество, убеждена она. С 1996 года в составе комитета существует Центр адаптации и обучения детей беженцев, в котором волонтеры учат русскому языку и культуре детей и взрослых: за год им удается помочь примерно 60 гостям. Например, сейчас на сайте организации есть вакансия волонтера для обучения русскому языку четырех афганских девочек.
Официальной статистики по количеству детей мигрантов, проживающих в Москве, нет. Информация по процентному соотношению школьников-россиян и школьников-иностранцев также отсутствует. Поступить в московские школы они могут, даже если у их родителей нет регистрации по месту жительства. При приеме в школу все дети проходят собеседования, на которых определяется, сможет ли ребенок учится в школе по обычной программе, посещая при этом дополнительные группы изучения русского языка как иностранного. Если знаний оказывается недостаточно, детей направляют в годичные «Школы русского языка», которые работают на базе 12 московских школ во всех округах города.
Кроме того, в Москве есть 26 школ с этнокультурным компонентом образования, где изучают язык, культуру и традиции азербайджанского, грузинского, греческого, дагестанского, еврейского, китайского, литовского, татарского и других народов. Занятия в таких школах ведутся по стандартной программе, а на изучение других культур отводится не более 20% учебного времени.
— В нашей школе учится 498 детей 17 национальностей, причем 68% — это московские россияне, — рассказала директор столичной школы № 223 с грузинским этнокультурным компонентом Дали Макацария. Работа с родителями детей, по ее словам, не ведется, а редко возникающие трения на национальной почве сразу разрешаются психологической службой. Между тем шесть лет назад вокруг этой школы разгорелся скандал: учителя и родители заявили, что после прихода в школу Дали Макацария из нее стали «выдавливать» русских учителей и учеников. В конфликт вмешался депутат Государственной думы РФ Николай Курьянович, который тогда даже требовал уволить директора, однако конфликт удалось разрешить миром.
хорошо
