Прошла еще неделя суда над Никитой Тихоновым и Евгенией Хасис. Наблюдения мало отрадные. По-прежнему удивляет позиция судьи Александра Замашнюка, упорно отклоняющего все ходатайства защиты, включая отвод самому себе. Последнее было бы менее удивительно, если бы поводы для отвода были менее серьезны.

А они, на мой взгляд, – серьезней некуда. Как не заявить отвод судье, если он упорно закрывает глаза на факты, которые кажутся вопиющими даже не имеющему юридического образования человеку? Как адвокатам дальше работать с судьей, методично, как автомат, отметающего в сторону указания на нарушения закона, допущенные в ходе следствия? Перескажу своими словами несколько адвокатских ходатайств, прозвучавших в зале суда. Вникните, читатель.

Вот, например, заявление обвиняемого Тихонова, которое до настоящего времени вообще так и не рассмотрено. А оно, между тем, касается важнейшего обстоятельства, ибо показывает, как следствием добывались «признательные» показания при помощи ангажированного адвоката Евгения Скрипелева.

Дело в том, что в ходе производства предварительного расследования, в самый важный, горячий период с 3 по 10 ноября 2009 г. сразу после ареста Никиты Тихонова «защиту» его интересов осуществлял именно этот адвокат. Откуда он взялся в изоляторе? Его вызвал законным порядком арестованный? Пригласили заботливые родители? Сам пришел по долгу совести, узнав о попавшем в беду юноше?

Никак нет! Он… был по-свойски приглашен следователем Красновым и фактически навязан Тихонову в нарушение требований ч.2 ст. 50 УПК РФ.

Войдя в свою роль, Скрипелев первым делом ввел Тихонова в заблуждение относительно обстоятельств своего появления на мрачной тюремной сцене. Он заявил Никите, что сделал это по приглашению его родителей. А для пущей убедительности предъявил юноше ордер, где было написано: основание-де вступления адвоката Скрипелева в дело – некое «приглашение». От кого – там, естественно, было скрыто. Следствие и «защитник» слаженно сыграли в свою игру, легко купив доверие неопытного подследственного.

Результат известен. В дальнейшем адвокат, действуя вопреки воли и интересам своего подзащитного, обманом склонил его к признанию вины в совершении убийства граждан Маркелова и Бабуровой и самооговору. При этом адвокат Скрипелев в ходе защиты обвиняемого Тихонова Н.А. фактически его интересов не защищал, на многочисленные нарушения процессуальных норм при проведении следственных действий с Тихоновым Н.А. не реагировал, ходатайств и жалоб не заявлял. В заявлении Никиты следуют многочисленные примеры, подтверждающие сказанное.

Хорошенькое дело!.. Ответьте мне, читатель: где тут кончается следствие и начинается обычная полицейская провокация? Не вижу границы…

Поставьте-ка себя в положение юноши, не судимого, не проходившего «тюремных университетов», которому не кто-нибудь, а сам «адвокат, нанятый любящими родителями», советует, предположим, так: «Ты сейчас возьми на себя вину, чтобы следствие твою любимую не прессовало, они успокоятся, а я тебя потом отмажу!». Знать бы, что под маской тех «любящих родителей» – сам следователь Краснов!

Ровно через неделю отец обвиняемого, узнав об этом трюке, немедленно избавился от такого защитничка, но поздно: черное дело было сделано.

Отсюда совершенно обоснованное требование новой, настоящей защиты признать недопустимыми доказательствами:

1) собственноручное признание Тихонова в совершенном им преступлении, сделанное в Протоколе задержания подозреваемого;

2) протоколы следственных действий выполненных с участием адвоката Скрипелева (допросов, проверки показаний на месте происшествия и предъявления Тихонова для опознания).

Понятно, что если рассмотреть данное заяление по существу, то как бы не пришлось отправлять все дело на переследствие. Ведь, кажется, прошли времена, когда с легкой руки главного обвинителя на совполитпроцессах Андрея Януарьевича («Ягуарьевича») Вышинского, признание обвиняемого считалось «царицей доказательств».

Что же мешает судье Замашнюку так и поступить?

Или – вот, другое ходатайство о признании недопустимым доказательством протокола обыска, проведенного, как считает защита, с грубыми нарушениями требований закона. Среди этих нарушений – немаловажные: 1) постановление (судебное решение) о производстве обыска Тихонову и Хасис не предъявлялось; 2) следователь не разъяснил заинтересованным лицам их права; 3) как видно из протокола обыска, Тихонову было предложено выдать неизвестно что (в соответствующей графе вообще ничего не указано!), а Хасис ничего выдать даже и не предлагали.

Таким образом они оба были лишены возможности добровольно выдать интересующие следствие предметы, в частности, оружие, хотя такое намерение у них имелось и – самое главное! – было на это право. Такой поступок освободил бы их от ответственности, но это право у них фактически отняли. Существенный момент, не так ли? Особенно, если в итоге окажется, что кроме хранения оружия, обвиняемому нечего предъявить…

Но судья Замашнюк и это оставляет без последствий. Почему?

Заявляя отвод судье, адвокат Васильев ответил на этот вопрос так: «В конечном счете судья Замашнюк не счел необходимым соблюдать объективность и беспристрастность даже на словах, честно и прямо в присутствии присяжных указав на причину, по которой он закрывает глаза на нарушения, допускаемые стороной обвинения и всеми возможными способами блокирует работу защиты <…> : “Еще раз обращаю внимание присяжных заседаний на то, что предметом доказывания в настоящем процессе является: доказать наличие у Хасис и Тихонова националистических радикальных взглядов на основании нетерпимости и идеологической ненависти и вражды к лицам, в том числе к Маркелову, придерживавшемуся антифашистских взглядов”. То есть, судья Замашнюк прямо и искренне заявил о том, что он целиком и полностью занял сторону обвинения».

Другой адвокат, Алексей Никулочкин, озвучил не менее важное ходатайство об исключении доказательств. Речь в нем идет о таком интересном предмете, как пуля.

Дело в том, что на месте происшествия должны были остаться, исходя из количества ранений, как минимум три гильзы и две пули. Третью судмедэксперт Шигеев С.В. извлек из головы Маркелова. Согласно его заключению, в ходе исследования трупа была обнаружена деформированная, сплющенная у верхушки оболочечная пуля пистолетного патрона. Пистолетная пуля, как понимает читатель, – довольно мягкая, ее деформирует даже однократное прохождение через черепную коробку взрослого человека. Вот такой она и была, пуля №1, изъятая из Маркелова.

Но в самый день убийства, 19 января, как следует из протокола, в ходе пятичасового (!) осмотра места происшествия не было обнаружено ни одной гильзы и ни одной пули. На следующий день был произведен дополнительный осмотр места происшествия с использованием металлодетектора, а 23 января – еще один дополнительный осмотр места происшествия, в ходе которого использовались два металлодетектора и магнитные грабли. Не были, однако, обнаружены не только гильзы и пули, но и вообще ни один металлический предмет.

Поскольку на ул. Пречистенка в городе Москвы каждый день производилась уборка снега, в том числе механическая, следственные органы не поленились искать гильзы и пули даже на снегоплавильном комбинате, но согласно материалам дела – безуспешно.

Итак, ясно: технически супервооруженные следователи за три дня напряженных поисков не обнаружили вообще ни одной пули и ни одной гильзы.

И вдруг 30 сентября 2009 года (через восемь месяцев!) следователем Красновым было вынесено постановление о приобщении к уголовному делу вещественных доказательств: «20 января 2009 г. …у свидетеля Орлова Д.И. была изъята пуля калибра 7,65 мм, обнаруженная им после преступления на месте происшествия у дома № 1 по ул. Пречистенка в г. Москве».

Из показаний названного свидетеля следует, что 20 января 2009 года, то есть на следующий же день после неоднократных многочасовых следовательских разысканий и снегоуборочных работ, он вдруг увидел предмет, похожий на пулю, подняв который, обнаружил, что это таки пуля!

Исследовав со всем тщанием показания, защита пришла к убеждению, что в действительности никакой выемки пули № 2 у Орлова Д.И. не производилось, а такие процессуальные документы, как протокол допроса и протокол выемки якобы обнаруженной им пули явно были составлены задним числом.

Но интереснее другое: описание пули № 2 (обе пули были предъявлены и рассматривались воочию присяжными заседателями 17 марта с.г.!) не содержит упоминаний о какой-либо ее деформации. Между тем, поскольку она, теоретически, дважды прошла через человеческий череп, послужив причиной сквозного ранения, она, подобно пуле № 1, никак не могла бы сохранить свою первоначальную форму нетронутой. Загадка? Еще бы!

Откуда же взялась и что это за «заблудившаяся» целехонькая, можно сказать, новенькая пуля № 2, неожиданно найденная на изученном «с пристрастием» пустом месте посторонним (посторонним ли?) лицом?

Для меня это по-прежнему неясно. Адвокат Никулочкин высказал предположение, что пуля могла быть подброшена подставным «свидетелем». По заключению эксперта, пули выпущены из одного ствола. Вопрос, когда… Впрочем, времени для этого было более чем достаточно, ведь по показаниям Тихонова, роковой браунинг ему принесли лишь в октябре, через восемь месяцев после происшествия. Стреляй – не хочу!

Характерная деталь: экспертиза обнаружила на этой целенькой пульке следы кремния. О чем это может говорить? Ну, например, о том, что она была отстреляна в емкость с песком, как это делали в старину при проведении баллистической экспертизы, чтобы обеспечить ее сохранность. Когда отстреляли? Об этом см. выше. Зачем? Чтобы была.

Что же к этому еще добавить? Пожалуй, только одно. Зачитывая протокол осмотра изъятого в квартире Тихонова оружия, прокурор Локтионов указал на «браунинг № 145613, диаметр ствола 7,6 мм». Следствие предполагает, что именно из него были застрелены потерпевшие. В то время как пистолетные патроны, изъятые там же, имеют, согласно протоколам, калибр 7,65 мм. Пули шире ствола? По заключению судебно-баллистической экспертизы, они, однако, подходят, но не только к браунингу разных годов выпуска, а еще и к маузеру, вальтеру, пистолету-пулемету «Скорпион», беретте и еще некоторым видам оружия, не говоря уж о самодельных стволах…

Штатные понятые? «Опознание» силуэта?

Приемчики следствия на примере дела Тихнова-Хасис полезно изучить всем, ведь в России от сумы да тюрьмы никому зарекаться нельзя. О некоторых из них рассказал третий адвокат, Геннадий Небритов в зале суда 15 марта.

Как оказалось, по всем эпизодам следствия, требовавшим присутствия понятых, использовалась одна и та же «сладкая парочка», Быковский и Петухов, в течение более полугода, с ноября 2009 по июль 2010, являвшиеся на следственные мероприятия, как на работу. А может, это и была их настоящая работа? В штатном расписании следственных органов такая должность, как понятой, не предусмотрена, но согласитесь, читатель, что иметь на любой случай жизни своего «карманного», не слишком щепетильного понятого, готового подписать любой протокол с изложением того, что было и чего не было, – очень удобно для следователя!

Что же сказал на это судья Замашнюк? А только то, что законодатель никак не ограничил право граждан выступать в качестве понятых. То есть: вот хочет гражданин хоть сто раз подряд выступить понятым по одном делу – имеет полное право! Пусть выступает! А о том, как выглядит следствие, сто раз подряд злоупотребившее таким «правом», Замашнюк почему-то не сказал ни словечка. Наверное, ему это тоже кажется удобным и нормальным.

Далее. В ходе расследования следствием допрашивались свидетели Дьяконов, Табаченков, Табаченкова и Голова. Целью их допроса было опознание Евгении Хасис как того самого «человека, похожего на женщину» (как выразился прокурор), который, якобы, следил за перемещениями Маркелова и Бабуровой по Пречистенке. Казалось бы, надо в таком случае предъявить свидетелям саму Хасис и спросить, эта ли женщина встретилась (или не встретилась) им на улице в тот день. Однако, вместо этого им демонстрировали видеозапись с камер наблюдения (о том, что на этих записях не разобрать ровным счетом ничего, расскажу ниже). После чего они, уже многократно видевшие Евгению на газетных фотографиях, на телеэкранах и в интернете (но не вживую!), заявили что «эта девушка очень похожа на Евгению Хасис».

Таким образом, вместо опознания живой Хасис, свидетели на самом деле лишь освидетельствовали видеозапись чудовищно скверного качества, на которой видны одни силуэты. Одно следственное действие (действительно необходимое) оказалось, по мнению защиты, подменено другим, нисколько не приближающим нас к истине.

Все дело в том, что 17 марта всем присутствующим в зале и коллегии присяжных были показаны подлинные видеозаписи, на которых можно видеть фрагменты улицы Пречистенка в часы, предшествующие роковому событию, а также вход в метро на станции «Кропоткинская» и переход со станции «Библиотека им. Ленина» на станцию «Боровицкая». Эти замечательные записи можно охарактеризовать кратко: «Отлично видно, что ничего не видно». Во всяком случае, не видно никого из обвиняемых.

Именно такую оценку видеозаписей, вокруг которых прокуратура исполняет ритуальные танцы, представляя их как важное доказательство, разделяют все, кто их видел, включая, на самом деле, ту же прокуратуру и даже присяжных заседателей.

Так, 15 марта, зачитывая один за другим все протоколы выемки видеозаписей с видеокамер, прокурор Локтионов раз десять повторил одну и ту же примечательную фразу: «Рассмотреть лица прохожих не представляется возможным из-за низкого качества видеозаписи». И так по поводу всех (!) записей кряду. Надеюсь, это фраза врезалась в мозги присяжных до конца суда, по крайней мере.

Когда на следующем заседании вышеописанные видеозаписи были продемонстрированы суду на большом экране, все убедились в том, что слова прокурора о невозможности рассмотреть лица – святая правда. И не только лица. Цитируя один из тех самых протоколов, в один из моментов по улице «проходит человек, похожий на женщину». На нем, как там же отмечено, куртка с капюшоном, из-под которого временами виден козырек бейсболки с тремя белыми косыми полосами, а также черные, плотно облегающие ноги штаны и высокие армейские берцы на шнуровке. Следствие особо заострило внимание суда на этом человеке, пытаясь создать впечатление, что это была Хасис.

Что ж, куртку, козырек бейсболки, брюки и берцы мы действительно все видели. Когда фигура стояла в профиль, были даже видны торчащие концы шнуровок, завязанные бантом. Но с каких это пор человека, одетого подобным образом (а других примет нет), следует считать «похожим на женщину»?! Разве бейсболки и берцы – характерные предметы женского гардероба?

«Человек, по телосложению похожий на женщину»… Так можно сказать о ком угодно, только не о Хасис, чью гендерную принадлежность спутать невозможно, во что бы ее ни одеть. А вот мужчин подобного телосложения в наше время развелось – хоть отбавляй! К тому же, судя по движениям рук и головы повернутой в профиль фигуры, можно заключить, что человек курил. Курила до ареста и Хасис (бросила уже в Лефортово). Однако слюна на подобранных с того места окурках, как было установлено, ей не принадлежит. Возможно поэтому следствие пытается трактовать эти движения как «прикрывает лицо рукой».

Более того. В одном из протоколов было сказано: «Разглядеть лицо женщины и детали одежды не представляется возможным». Не знаю, как при описании возникла такая гендерная определенность вместо куда более объективного «человек, похожий на женщину». Однако я твердо знаю другое. Когда в одном-единственном кадре фигура пошла на зрителя и на экране на мгновение мелькнул размытый, нечеткий анфас (а нам этот кадр прокрутили не единожды), я лично ясно увидел на лице темную поперечную полоску усов. «Похожих на мужские».

Как можно было в этом усатом и сутулом, щуплом и смутном силуэте разглядеть Евгению Хасис, статную красавицу и спортсменку с очень характерным лицом – уму непостижимо! По экранному изображению, во всяком случае, это совершенно невозможно.

И этот непреложный факт вольно или невольно подтвердил сам старшина присяжных. Когда после бесконечного занудного просмотра неопределенных личностей на экране суд задал присяжным вопрос, стоит ли и дальше просматривать все записи поминутно или можно давать наиболее значимыми фрагментами, старшина ответил вслух за всех своих коллег: «Можно все не показывать. Лица все равно не видно, доказательства нет».

Видно, даже терпение присяжных, кротко наблюдавших это тягомотное немое кино, из которого ровным счетом никакой информации извлечь невозможно, иссякло…

В точности то же самое касается и кадров, снятых в метро. Человек явно небольшого роста (Никита Тихонов высок), пропорционально сложенный, вошел на «Кропоткинской» в короткой синей куртке, прошел по платформе, а с «Библиотеки» (он же?) вышел в серой куртке. Лица, прикрытого шапкой, шарфом (?) и рукой, ни в одном случае не видно совершенно.

Во всех случаях вокруг оживленно сновало, шло по улице, входило в метро и выходило множество самых разных людей. Любой из которых мог быть убийцей Маркелова. Почему нужно было назначить таковым человека в короткой куртке непонятного цвета, мне не ясно. Тем более, что на кадрах, где по улице идут, предположительно, Маркелов и Бабурова, человек, одетый подобным образом, за ними нигде не следует. И никакая связь его с человеком, одетым в бейсболку и берцы, на видео не обнаружена.

Скажу также, что при обыске у Тихонова и Хасис не были обнаружены ни берцы, ни бейсболка с полосатым козырьком, ни синяя (серая?) короткая мужская куртка. Не было у подсудимых такой приметной одежды, и обратное следствием не доказано.

Как после всего этого верить Дьяконову, Табаченковым и Голове, будто бы, глядя на экран, они могли опознать Хасис даже предположительно? Для меня это предстало невозможным со всей очевидностью! На такой видеозаписи маму родную не опознаешь, не то что постороннего…

Во время просмотра обвиняемые даже не взглянули на экран. Они смотрели друг на друга в полутемном зале, держась за руки, и шептались о своем.

Замечу, что согласно ст. 75 УПК РФ, решение суда не может основываться на домыслах и предположениях. Если присяжные заседатели и судья Замашнюк будут строго следовать этой норме закона, они должны будут признать, что с опознанием обвиняемых у следствия – полный швах…

Преследование по идейным мотивам

Выше приводилась цитата из выступления судьи Замашнюка о том, что-де чуть ли не главная цель суда – доказать наличие у подсудимых определенных идейных взглядов, которые не нравятся нашим законодателям.

В процессе опроса свидетелей Замашнюк явно приложил усилия, чтобы у присяжных создалось одностороннее и определенное впечатление об этих взглядах: об этом так же открыто говорили адвокаты обвиняемых в зале суда, заявляя свои жалобы, ходатайства и отводы, которые так и не были ни разу удовлетворены.

Так, свидетели обвинения Донских И.В., Соколова С.И., Васюнина И.В., Литинский А.Л. в ответ на вопросы со стороны потерпевших, обвинения и председательствующего зачем-то сообщали факты, выходящие за пределы предъявленного обвинения. Они, стремясь воздействовать на психику присяжных, рассуждали об антифашистских и анархических взглядах А. Бабуровой, о наличии у А. Бабуровой и С. Маркелова наград и поощрений от различных организаций и учреждений. Хоть это к делу и не относится, они поведали о существовании некой «Русской игры» с итоговым заданием убить адвоката Маркелова (при чем тут обвиняемые?), о наличии у Тихонова татуировок (а у кого из молодежи их сегодня нет?) и пр.

При этом свидетели обвинения неоднократно утверждали, что подсудимые относятся к радикальным националистическим группировкам, упоминая такие жесткие структуры, как ОБ-88, БОРН, Блад энд Хонор, и договорились даже до того, что Тихонов и Хасис сами являются радикальными националистами и фашистами.

Это именно такие сведения, которые способны повлиять на психику и решение присяжных заседателей, а в дальнейшем и на приговор суда, способствуя его максимальному утяжелению.

Но насколько они точны и справедливы? На чем они основаны?

Ни один из свидетелей не смог указать на источник своей «осведомленности»!

В лучшем случае они отвечали, что о чем-то им стало известно из Интернета или из СМИ. То есть, сослались на слухи, домыслы и вымыслы, носящие порой злостный, клеветнический характер.

Допустив в присутствии присяжных заседателей обсуждение вопросов, выходящих за рамки предъявленного обвинения, да еще в плоскости домыслов и слухов, Замашнюк, по мнению защиты, грубейшим образом нарушил закон.

Александр Николаевич, судья, частенько из своего председательского кресла цитирующий разные кодексы, этого не знает? Не понимает? Вряд ли. Скорее, реализует определенную установку, данную свыше. При этом различие в отношении судьи к сторонам, недопустимое с точки зрения закона, просто бьет в глаза.

К примеру, когда в заседании 2 марта адвокат Геннадий Небритов спросил свидетеля Донских, каким образом тот, не зная Тихонова лично (о чем свидетель сказал ранее) дает ему, однако, столь подробную характеристику, Замашнюк указанный «неудобный» вопрос просто снял! В то же время потерпевший Бабуров задавал свидетелю Стешину вопросы, явно выходившие за границы предмета судебного разбирательства, носившие наводящий характер, содержавшие в себе упоминание доказательств, не изучавшихся в присутствии присяжных заседателей, и нацеленные на создание у присяжных негативного представления о личности свидетеля. Но ни один из указанных вопросов не был снят председательствующим.

Постоянно делая менторским тоном, свысока и иронично, замечания адвокатам обвиняемых, Замашнюк (создается такое впечатление) то ли сводит с ними счеты, то ли пытается намекнуть прессе и, самое главное, присяжным на недостаточную квалификацию этих профессионалов. Адвоката Короткова-Гуляева, представлявшего интересы подсудимой Хасис и отличавшегося особой напористостью, судья Замашнюк и вовсе освободил от участия в процессе, применив такой вот силовой «аргумент».

А вот когда адвокат потерпевшей стороны Владимир Жеребенков заявил: «Собрано достаточно доказательств о том, что преступление совершили Тихонов и Хасис. С моей точки зрения, обвинение обосновано и доказано», – судья никак не откомментировал эту метаморфозу защитника в обвинителя…

Адвокаты обвиняемых прямо заявляют, что судья Замашнюк на данном процессе занимает необъективную позицию по личным мотивам. В частности, адвокат Небритов полагает, что эти мотивы могут быть таковы: неприязнь к подсудимым, держащимся стойко и независимо, без страха, униженности и заискивания перед ним; нежелание вступать в конфликт с Генеральной прокуратурой РФ, уже утвердившей обвинительное заключение по данному делу, и т.д.

17 марта нам показали оружие, изъятое при обыске у Тихонова. Это был звездный час прокурора Бориса Локтионова.

Небольшого роста, наголо бритый, с кустистыми пшеничными бровями над маленькими серыми глазками, с неандертальским валиком по нижней кромке черепа и выдающейся («бульдожьей») нижней челюстью, над которой на верхней губе красуются короткие усики а-ля Гитлер, с выразительно шевелящимися при разговоре ушами, прокурор, как мне кажется, мог бы без грима сыграть инспектора Лейстреда в фильме про Шерлока Холмса. Усердный служака, недалекий, но амбициозный – таким нарисовал его Конан Дойль… Надолго запомнится мне поистине черномырдинским блеском обращение Локтионова к присяжным по поводу пистолета CZ. «Маде ин Чешская Республика, – отрекомендовал он сей предмет. – Прошу посмотреть, очень удобная вещь».

И далее он, подробно и со смаком, демонстрировал один за другим три пистолета (среди них злополучный браунинг 1910 года, из которого, как считает следствие, был застрелен Маркелов), револьвер системы «наган» с глушителем, укороченный автомат Калашникова, кобуры, патроны…

Все дальнейшие разговоры и вопросы подсудимому Тихонову вертелись так и эдак вокруг этих вещдоков. Обсуждали их с увлечением, подробно. Особенно интересовался судья, проявив осведомленность в деталях устройства механизмов смерти. Его почему-то задел тот факт, что один из шомполов, которым Тихонов чистил АКСУ, не пролезал в ствол. Однако зубная щетка, использовавшаяся Никитой с той же целью, тем более ни в какой в ствол, кроме пушечного, не лезет, что не мешало чистить ею не ствол, но механизм (как и шомполом). Впрочем, это все пустяки, поистине детали.

Коллекция оружия, что и говорить, была у обвиняемого внушительная. Но о чем она свидетельствует? О том, что Тихонов его покупал, хранил и продавал? Так он этого и не отрицает. На вопрос представителя потерпевших Жеребенкова, с какой целью изучал он литературу по оружию, Никита ответил прямо и просто: «Это мой хлеб».

Интересно, а что бы вы, читатель, сделали, находясь в розыске за преступление, которого не совершали, как Тихонов, на которого вешали снятое ныне обвинение в убийстве некоего антифа? Может, пошли бы на годик попариться на нарах в СИЗО в ожидании торжества справедливости? Что-то сомнительно! Наверное, тоже предпочли бы спокойно жить по чужому паспорту, зарабатывая чем бог пошлет. Ведь устроиться на нормально оплачиваемую работу Тихонов, как он сам объяснил, не мог: его документы об образовании не соответствовали данным нового паспорта. Перепродажа оружия позволяла хотя бы снимать квартиру, содержать себя и жену. Никому не пожелаю стать нелегалом не по своей вине!..

Больше всего интересовал всех, конечно, роковой пистолет браунинг – предполагаемое орудие убийства. По словам Тихонова, он был передан ему с неисправной пружиной в октябре 2009 года для ремонта (вскоре передали и новую пружину). Ремонт имел характер дружеской услуги. Возврат ствола владельцу должен был состояться 9 ноября, но встрече помешал арест.

– Вы можете описать человека, который передал вам браунинг? – спросил судья.

– Это, по меньшей мере, преждевременно, – ответил Никита.

– А в судебном заседании настанет момент, когда вы его назовете?

Данный раунд слушаний с присущим ему блеском завершил прокурор Локтионов:

– Не знаю, как поставить вопрос. Бывали ли вы на станциях метро Кропоткинская, Библиотека имени Ленина, Боровицкая? Знаете ли вы, где там располагаются камеры слежения?

Поищите, читатель, сами варианты ответов на этот замечательный вопрос.

*   *   *

Судья спросил у Евгении Хасис, доверяет ли она Тихонову изложение свой позиции по одному из второстепенных вопросов.

– Я полностью доверила Никите всю свою жизнь, согласившись стать его супругой, – ответила она судье.

Такая фраза могла бы прозвучать из уст спартанки или римлянки.