Советская мифология гласит, что большевики осуществили вековую крестьянскую мечту – дали крестьянам землю. Как только захватили Зимний дворец, так Ленин ночью в Смольном первым делом провозгласил «Декрет о земле». Нет первым, кажется, был «Декрет о мире». То есть декрет о немедленной капитуляции перед Германией и начале гражданской войне в России. Напомним, большевики во главе с Лениным шли к власти с лозунгом «Превратим войну империалистическую в войну гражданскую!». И хотя затеянная большевиками Гражданская война длилась почти столько же сколько пресловутая «империалистическая», а людских потерь и всевозможных бедствий принесла России в десятки раз больше, но крестьяне и грабительскую продразверстку, и все ужасы красного террора простили большевикам за то, что те дали мужиками землицы вволю, и защитили деревню от кровососа помещика и кулака. Впрочем, от кулака не защитили, от него мужиков Сталин в коллективизации защитил. Откуда он только взялся этот кулак в советской деревне, полтора десятилетия после того, как Ленин дал крестьянам землю.

Ну, в общем, как узнал мужик о ленинском декрете насчет земли крестьянам, так и записался в красную армию. Об этом в советской пропаганде, кинофильмах, повестях, художественных полотнах etc. имеется множество трогательных сцен: крестьяне в солдатской форме по складам читают ленинский декрет о земле и плачут от счастья. Или, размахивая бумажкой с Декретом, смеются, прыгают по деревне и плачут от великой радости. Крестьяне-то, может быть, и читали тот декрет (хотя вряд ли), а вот в советское время его читать было почему-то не принято. Но мы с вами нарушим эту традицию и опустимся до такого оголтелого ревизионизма, что с текстом декрета ознакомимся, обещаю.

 

Проблема с гениальным решением большевиками земельного вопроса в России примерна та же, что и в отношении героической войны красных против интервенционистских сил Антанты – невозможно отыскать факты передачи советской власти земли крестьянам и сражения красной армии с Антантой. Даже советская пропаганда ограничивалась художественными сценами по складам чтения мужиками Декрета о земле, а исторические сцены раздачи землицы мужикам опускала. Чего так?

А того так, что никто, никакие даже левые партии в России отдавать землю крестьянам не собрались, а большевики так принципиально, строго в соответствии с марксизмом, планировали землю у крестьян в России всю изъять (и со второй попытки таки совсем отобрали). Знаменитый лозунг левых партий «Земля крестьянам!» это лишь бесстыжая партийная демагогия, в которой реального смыла не более чем в пародийном «Моря матросам!». Чтобы понять, в чём тут дело, бегло разберёмся в трудных социально-аграрных проблемах России последнего полувека перед 1917 годом.

Особенностью крестьянского землепользования России являлось то обстоятельство, что крестьяне жили общинами и совместно владели общинной землёй. Русская крестьянская община не родовая, а поземельная. Раз в несколько лет крестьяне на сходе делили общинную землю на наделы и раздавали в пользование крестьянским хозяйствам (семьям) до следующего передела. Критерий передела как правило был «по едокам». Левые идеологи пытались в крестьянской общине разглядеть стихийный мужицкий коммунизм, но тщетно. Общей и подлежащей регулярному переделу между членами общины считалась одна земля, своим хозяйством крестьянин владел и вёл его частным образом, полученный с его общинного надела урожай принадлежал ему и только ему лично.

Нельзя сказать, что поземельная община такое уж уникальное явление в истории человечества, особенность России заключалась в том, крестьянская община в больших масштабах сохранилась вплоть до 20-х годов XX века (в Европе распалась много ранее). Консервация общины и общинных отношений связана с тем, что общинный образ жизни крестьянам во многом навязывало государство. Собственно крепостное право начало развиваться с того, что вольным хлебопашцам запретили переходить на другие земли (другие поместья), а крестьянская община стала приобретать черты административной единицы. Государству было удобно иметь дело с крестьянской общиной как целым, для сбора податей и несения повинностей в общине была введена круговая порука и т.п. меры. Конечно, община во многом традиционная форма крестьянского общежития, но в 18-19 вв. её во многом формировало государство. Государство препятствовало частному владению землёй крестьянами, не давало распасться общинам. В политике укрепления общины сказывались не только фискальные интересы, община являлась единственным организованным социальным институтом в деревне. Кроме помещика и старосты долгое время другой власти в сельской местности не имелось. Государственная политика в отношении общины и её правовой статус неоднократно менялись, для нашей темы важно, что в ходе отмены крепостного права и реформ 1861 года крестьяне, то есть общины, наделялись землёй. Государство фактически выкупало предназначающиеся крестьянам земли у помещиков, крестьяне были обязаны вносить государству продленные на полвека выкупные платежи за полученную землю. Это было неслыханное в мире царское благодеяние мужикам, в Европе крепостных крестьян с землёй нигде не освобождали. Государство неоднократно облегчало условия выплаты выкупных платежей крестьянами, а с 1907 года они были отменены совсем (ранее в 1903 году упразднили общинную круговую поруку). По справедливости Николай II, его отец, дед и прадед должны быть признаны подлинно Мужицкими Царями, особенно на фоне последующего большевицкого кошмара.

Грандиозную реформу 1861 года в либеральной и по традиции в советской историографии принято считать неудачной, половинчатой. Однако точнее её было бы назвать компромиссной. Правительство стремилось избежать кризиса и крайнего возмущения сословий, помещиков, крестьян, и, в общем, справилось с этой сложнейшей задачей. Полного удовлетворения всех добиться все равно было невозможно, однако острая социальная реформа прошла хотя и не без трудностей, однако сравнительно гладко.

Наделение крестьян частью помещичьих земель было гуманной социальной мерой, имевшей целью не допустить обнищания и пролетаризации гигантских масс крестьян, царское правительство стремилось избежать тяжелых социальных потрясений. Однако общинное землевладение имело хорошо известные долгосрочные экономические недостатки: крестьянская община отличалась неисправимо низкой хозяйственной эффективностью (производительностью, урожайностью и прочее) и крайне низким уровнем производства товарной продукции. Общинное хозяйство сохраняло тенденцию оставаться натуральным, что сильно затрудняло развитие сельского хозяйства в России. Причиной тому была темнота и бедность крестьян, с одной стороны, и так называемое аграрное перенаселение, с другой. Крестьянское население неуклонно росло, а количество земли не увеличивалось, наделы становились всё меньше. А от мелкого крестьянского хозяйства невозможно добиться высокой эффективности производства и соответственно крестьянам невозможно выбиться из хронической бедности.

Встретил хорошую работу Д.Ниткина «Заметки по книге С.Г.Кара-Мурзы "Советская цивилизация"». В главе 4 можно найти вменяемый анализ положения в сельском хозяйстве России начала XX века.

Как сами крестьяне относились к общине. В массе они за общину держались с подлинно крестьянским упрямством и консерватизмом. Община боролась за своё существование и всячески стремилась расшириться, скупала и брала в аренду земли вопреки даже экономической целесообразности. Как показали экономические исследования начала XX века, крестьянину работать наемным работником в крупном хозяйстве было в 2-4 раза выгоднее, чем обрабатывать свой мелкий надел. С другой стороны, за несколько лет столыпинской аграрная реформы около трети крестьян выразило желание уйти из общины, и немного менее четверти вышла. Выходили не только крепкие зажиточные хозяева, желавшие вести частное хозяйство, но и те, кто хотел продать свой надел (сдать в аренду) и уйти на работу в город. Следует отметить, что русское правительство предоставило право выхода из общины вовремя – в России начинался промышленный подъём и городу требовались рабочие руки. Строго говоря, возможность выйти из общины у крестьян имелась и прежде, но требовалось согласия двух третей общества. Указ 9 ноября 1906 г. разрешил крестьянам свободный выход из общины и закрепление за ними их земельного надела в частную собственность.

Таким образом, знаменитый лозунг «земля крестьянам» на деле означал требование передать землю крестьянским общинам. Но в действительности никто в здравом уме на это пойти не мог и не хотел (в том числе и выдвигающие этот лозунг революционеры). Общинное землевладение не имело перспектив, поскольку отличалось низкой производительностью, которая производительность к тому же в силу прогрессирующего аграрного перенаселения всё время падала. Попросту говоря, крестьянам не хватало земли и передача им «помещичьих» земель проблемы не решало. И если крестьянам недоставало земли в России, то где же им её могло хватить? Вопрос риторический, конечно. Правительство приняло программу перенаселения крестьян в Сибирь, но кардинально проблему перенаселения переселение не решало, поскольку реально в Сибири наличествовало не так уж много подходящих для освоения земель, и трудности освоения ждали переселенцев немалые (многие вернулись обратно). Как бы там ни было, в исторической перспективе Россию неизбежно ожидали распад крестьянской общины, урбанизация, и уход большей части крестьян в города. Это все прекрасно понимали (кроме самих общинных крестьян). Так оно в конце концов и вышло, но исторически сопровождалось чудовищным большевицким насилием и зверством над крестьянством.

Помещичьи земли взял в кавычки, поскольку это не более чем жупел революционной агитации. В ходе реформ правительство предоставляло определенные преференции бывшим помещикам, но за прошедшие полвека часть помещиков разорилась, а часть сумела создать крупные эффективные хозяйства. По существу к 1917 году в России не наблюдалось никаких помещиков, но наличествовали крупные частные сельскохозяйственные предприятия (некоторые вели происхождение от владений бывших помещиков). Вот эти предприятия и давали большую часть товарного продукта, а море крестьянских общин по преимущество вело бесперспективный полунатуральный образ жизни. Передача всех земель крестьянам (т.е. общинам) означало общий упадок и деградацию сельского хозяйства в стране, и быть может даже, голод в городах. Городские революционеры всё это прекрасно понимали, и яркий лозунг «Земля крестьянам!» подленько эксплуатировал предрассудки тёмного консервативного крестьянства, а также использовался в видах общей социально-политической демагогии в народолюбивом духе.

Так что же Ленин и его большевики, какова их аграрная программа. Разумеется, что передавать земли крестьянским общинам они не собирались, поскольку этот шаг явным образом противоречил бы марксизму. Марксисты поддерживали экономический прогресс и создание крупных аграрно-индустриальных предприятий, а глупая крестьянская община очевидно стояла на пути исторического прогресса. По прибытию в пломбированном вагоне в Россию весной 1917 года Ленин довольно ясно сказал, что землю крестьяне не получат, земля перейдёт в собственность пролетарскому государству.

В.И.Ленин «Задачи пролетариата в данной революции. Апрельские тезисы»

«6. В аграрной программе перенесение центра тяжести на Сов. батр. депутатов.

Конфискация всех помещичьих земель.

Национализация всех земель в стране, распоряжение землею местными Сов. батр. и крест. депутатов. Выделение Советов депутатов от беднейших крестьян. Создание из каждого крупного имения (в размере около 100 дес. до 300 по местным и прочим условиям и по определению местных учреждений) образцового хозяйства под контролем батр. депутатов и на общественный счет».

Большевики предполагали, что будут созданы крупные коммунистические хозяйства, введена всеобщая трудовая повинность, и крестьяне примутся трудиться на коммунистов за нормированный пёк. Следует подчеркнуть, что для большевиков ленинцев карточная система распределения и принудительный труд это не чрезвычайные меры по преодолению голода и разрухи (возникшие в России в результате деятельности, главным образом, большевиков), но именно что коммунистический идеал общественной жизни. Вот что писал Ленин накануне октябрьского переворота:

В.И.Ленин «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» (написано 10-14 сентября 1917 г.)

«Что такое трудовая всеобщая повинность? Это шаг вперед на базе новейшего монополистического капитализма, шаг к регулированию экономической жизни в целом, по известному общему плану, шаг к сбережению народного труда, к предотвращению бессмысленной растраты его капитализмом.

В Германии юнкера (помещики) и капиталисты вводят всеобщую трудовую повинность, и тогда она неизбежно становится военной каторгой для рабочих.

Но возьмите то же самое учреждение и продумайте значение его при революционно-демократическом государстве. Всеобщая трудовая повинность, вводимая, регулируемая, направляемая Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, это еще не социализм, но это уже не капитализм. Это — громадный шаг к социализму, такой шаг, что, при условии сохранения полной демократии, от такого шага нельзя уже было бы без неслыханных насилий над массами уйти назад, к капитализму».

Ну, что такое «демократия» при большевиках не надо доказывать даже просоветским товарищам (сам Ленин как бы шутейно именовал советскую власть коммунистической «олигархией», позже мы это увидим). Общий пафос ленинизма таков: быть рабом у капиталиста позорно плохо, а у коммуниста – очень хорошо и правильно.

В.И.Ленин «Удержат ли большевики государственную власть?» (написано в конце сентября - 1(14) октября 1917 г.)

«Хлебная монополия и хлебные карточки созданы не нами, а воюющим капиталистическим государством. Оно уже создало всеобщую трудовую повинность в рамках капитализма, это - военная каторжная тюрьма для рабочих. Но и здесь, как и во всем своем историческом творчестве, пролетариат берет свое оружие у капитализма, а не “выдумывает”, не “создает из ничего”.

Хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность являются в руках пролетарского государства, в руках полновластных Советов, самым могучим средством учета и контроля, таким средством, которое, будучи распространено на капиталистов и на богатых вообще, будучи применено к ним рабочими, даст невиданную еще в истории силу “приведения в движение” государственного аппарата, для преодоления сопротивления капиталистов, для подчинения их пролетарскому государству. Это средство контроля и принуждения к труду посильнее законов конвента и его гильотины. Гильотина только запугивала, только сламывала активное сопротивление. Нам этого мало».

 

«Рабочая книжка есть у каждого рабочего. Его не унижает этот документ, хотя он теперь, несомненно, является документом капиталистического наемного рабства, свидетельством на принадлежность трудящегося человека тому или иному тунеядцу.

Советы введут рабочую книжку для богатых, а затем с постепенностью и для всего населения (в крестьянской стране, вероятно, на долгое время рабочая книжка будет не нужна для подавляющего большинства крестьянства). Рабочая книжка перестанет быть признаком “черной кости”, перестанет быть документом “низших” сословий, свидетельством наемного рабства. Она превратится в свидетельство того, что в новом обществе нет больше “рабочих”, но зато и нет никого, кто бы не был работником».

Пункт о трудовой повинности (фактически рабстве) советских граждан был включен в первую советскую конституцию:

Конституция РФСР 1918 года, п.“е”, ст.3, гл.2: «В целях уничтожения паразитических слоев общества и организации хозяйства вводится всеобщая трудовая повинность».

* * *

Теперь обратимся к тексту знаменитого ленинского Декрета о земле.
Декрет II Всероссийского съезда Советов о земле
26 октября (8 ноября) 1917 г.

«1) Помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа».

Первый пункт декрета не более чем социально-политическая демагогия, поскольку юридически никакой «помещичьей собственности на землю» давно не существовало, а наличествовала частная собственность на землю, в том числе и крестьянская. Трескучий пункт об экспроприации мифических помещиков маскирует фактический смысл декрета – частную собственность отменяют, реквизированную землю крестьянам не отдадут, это в лучшем случае.

«2) Помещичьи имения, равно как все земли удельные, монастырские, церковные, со всем их живым и мертвым инвентарем, усадебными постройками и всеми принадлежностями переходят в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов, впредь до Учредительного собрания».

То есть «помещичьи земли» (фактически все крупные имения и хозяйства) отходят государству, а не крестьянам.

«3) Какая бы то ни было порча конфискуемого имущества, принадлежащего отныне всему народу, объявляется тяжким преступлением, караемым революционным судом. Уездные Советы крестьянских депутатов принимают все необходимые меры для соблюдения строжайшего порядка при конфискации помещичьих имений, для определения того, до какого размера участки и какие именно подлежат конфискации, для составления точной описи всего конфискуемого имущества и для строжайшей революционной охраны всего переходящего к народу хозяйства на земле со всеми постройками, орудиями, скотом, запасами продуктов и проч.»

То есть крестьянам к носу подносят не только дулю, но заодно и волосатый кулак к морде, чтоб не вздумали зариться на чужое, теперь советское государственное добро.

И последний пункт Декрета, который отсылает читателя в бесконечность:

«4) Для руководства по осуществлению великих земельных преобразований, впредь до окончательного их решения Учредительным собранием, должен повсюду служить следующий крестьянский наказ, 18 составленный на основании 242 местных крестьянских наказов редакцией «Известий Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов» и опубликованный в номере 88 этих «Известий» (Петроград, номер 88, 19 августа 1917 г.).»

То есть Декрет гласит, что окончательно решить земельный вопрос должно Учредительное собрание (как с ним поступили большевики, известно) на основе неких 242 крестьянских наказов. 242 крестьянских наказа это, конечно, отсылка в астрал. Поскольку грамотно расставив акценты, из 242 крестьянских наказа них можно извлечь чего угодно. И далее в декрете в качестве приложения приведена некая квинтэссенция крестьянских чаяний, как бы выжимка из крестьянских наказов. Что важно, приложение нисколько не увязано с первой частью декрета и даже местами явно ему противоречит. Это очевидная уступка большевиков, но не крестьянам, а эсерам. Фактически в декрет включена эсеровская аграрная программа:

О земле


«Вопрос о земле, во всем его объеме, может быть разрешен только всенародным Учредительным собранием. Самое справедливое разрешение земельного вопроса должно быть таково:

1) Право частной собственности на землю отменяется навсегда; земля не может быть ни продаваема, ни покупаема, ни сдаваема в аренду, либо в залог, ни каким-либо другим способом отчуждаема. Вся земля: государственная, удельная, кабинетская, монастырская, церковная, посессионная, майоратная, частновладельческая, общественная и крестьянская и т.д., отчуждается безвозмездно, обращается в всенародное достояние и переходит в пользование всех трудящихся на ней».

Первым пунктом упраздняется всякое право собственности на землю, в том числе и государственная собственность. Землёй получает право пользоваться всякий, кто пожелает на ней трудится (см. ниже п.6 настоящего документа). В общем, эсеровская демагогия отличалась от большевицкой нюансами.

«За пострадавшими от имущественного переворота признается лишь право на общественную поддержку на время, необходимое для приспособления к новым условиям существования.

2) Все недра земли: руда, нефть, уголь, соль и т.д., а также леса и воды, имеющие общегосударственное значение, переходят в исключительное пользование государства. Все мелкие реки, озера, леса и проч. переходят в пользование общин, при условии заведывания ими местными органами самоуправления.

3) Земельные участки с высоко-культурными хозяйствами: сады, плантации, рассадники, питомники, оранжереи и т.под. не подлежат разделу, а превращаются в показательные и передаются в исключительное пользование государства или общин, в зависимости от размера и значения их».

Ну вот, эсеры тоже не дураки делить крупные сельскохозяйственные предприятия между крестьянами.

«Усадебная, городская и сельская земля, с домашними садами и огородами, остается в пользовании настоящих владельцев, причем размер самих участков и высота налога за пользование ими определяется законодательным порядком.

4) Конские заводы, казенные и частные племенные скотоводства и птицеводства и проч. конфискуются, обращаются во всенародное достояние и переходят либо в исключительное пользование государства, либо общины, в зависимости от величины и значения их.

Вопрос о выкупе подлежит рассмотрению Учредительного собрания.

5) Весь хозяйственный инвентарь конфискованных земель, живой и мертвый, переходит в исключительное пользование государства или общины, в зависимости от величины и значения их, без выкупа.

Конфискация инвентаря не касается малоземельных крестьян.

6) Право пользования землей получают все граждане (без различия пола) Российского государства, желающие обрабатывать ее своим трудом, при помощи своей семьи, или в товариществе, и только до той поры, пока они в силах ее обрабатывать. Наемный труд не допускается.

При случайном бессилии какого-либо члена сельского общества в продолжение 2 лет, сельское общество обязуется, до восстановления его трудоспособности, на этот срок прийти к нему на помощь путем общественной обработки земли.

Земледельцы, вследствие старости или инвалидности утратившие навсегда возможность лично обрабатывать землю, теряют право на пользование ею, но взамен того получают от государства пенсионное обеспечение.

7) Землепользование должно быть уравнительным, т.е. земля распределяется между трудящимися, смотря по местным условиям, по трудовой или потребительной норме.

Формы пользования землей должны быть совершенно свободны, подворная, хуторская, общинная, артельная, как решено будет в отдельных селениях и поселках.

8) Вся земля, по ее отчуждении, поступает в общенародный земельный фонд. Распределением ее между трудящимися заведуют местные и центральные самоуправления, начиная от демократически организованных бессословных сельских и городских общин и кончая центральными областными учреждениями.

Земельный фонд подвергается периодическим переделам в зависимости от прироста населения и поднятия производительности и культуры сельского хозяйства».

Вся Россия как бы превращается в огромную крестьянскую общину. Горячечный бред не хуже чем коммунистический у Ленина.

«При изменении границ наделов первоначальное ядро надела должно остаться неприкосновенным.

Земля выбывающих членов поступает обратно в земельный фонд, причем преимущественное право на получение участков выбывших членов получают ближайшие родственники их и лица по указанию выбывших.

Вложенная в землю стоимость удобрения и мелиорации (коренные улучшения), поскольку они не использованы при сдаче надела обратно в земельный фонд, должны быть оплачены.

Если в отдельных местностях наличный земельный фонд окажется недостаточным для удовлетворения всего местного населения, то избыток населения подлежит переселению.

Организацию переселения, равно как и расходы по переселению и снабжению инвентарем и проч., должно взять на себя государство.

Переселение производится в следующем порядке: желающие безземельные крестьяне, затем порочные члены общины, дезертиры и проч. и, наконец, по жребию, либо по соглашению.

Все содержащееся в этом наказе, как выражение безусловной воли огромного большинства сознательных крестьян всей России, объявляется временным законом, который впредь до Учредительного собрания проводится в жизнь по возможности немедленно, а в известных своих частях с той необходимой постепенностью, которая должна определяться уездными Советами крестьянских депутатов».

И заключительный пункт, который в самом деле должен был обрадовать крестьянскую массу Декрета:

«Земли рядовых крестьян и рядовых казаков не конфискуются».

Следовало бы прибавить: пока не конфискуются.

Имел ли декрет о земле тот потрясающий эффект в крестьянской среде, который ему приспала советская пропаганда. Нет, конечно. Как мы видели, в нём нет ничего особенно привлекательного для крестьян. Земли им никто не обещает, а грозятся отобрать в пользу государства помещичье добро. Следует иметь в виду, что летом 1917 года разнообразные революционеры (далеко не одни большевики) науськали крестьян разграбить «помещиков», то есть крупные соседние хозяйства. И декларация насчет «помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа» для крестьян была не слишком актуальна.

К тому же противоречивый и мутный декрет о земле формально действовал лишь до разгона большевиками Учредительного собрания в январе 1918 года, а после начались совсем другие законы. Так что историческое значение декрета сводится исключительно к последующему пропагандистскому одурачиванию советского населения насчет поддержки благодарными крестьянскими массами большевиков и Ленина.

Захватив власть, большевики немедленно приступили к коммунистическим преобразованиям. Создать сельхозкоммуны в деревне, как изначально намеревался Ленин, у большевиков не были ни времени, ни сил (а крестьяне не проявили никакого желания добровольно надеть на себя коммунистическое ярмо). Поэтому советская власть приступила к прямому грабежу русской деревни.

В.И. Ленин «О продовольственном налоге (Значение новой политики и ее условия)» (1921)

«Своеобразный "военный коммунизм" состоял в том, что мы фактически брали от крестьян все излишки и даже иногда не излишки, а часть необходимого для крестьянина продовольствия, брали для покрытия расходов на армию и на содержание рабочих. Брали большей частью в долг, за бумажные деньги».

Ну, насчет брали «в долг, за бумажные деньги» это типичное ленинское глумление, конечно. Большевики деревню зверски беспощадно грабили, если говорить прямо. Отбирали не только продовольствие, но и вообще любое мужицкое имущество, которые находили нужным для дела революции. Ленин объявил, что крестьяне, которые не желают даром отдавать коммунистам своё добро, есть враги рабочих, пособники буржуазии и контрреволюции, со всеми вытекающими расстрельными последствиями.

Ленин и вслед за ним советские товарищи оправдывают большевицкие методы тем, что якобы то были вынужденные меры, направленные на преодоление голода и разрухи. Наглая демагогия, именно деятельность коммунистов вела к развалу народного хозяйства. Накануне революций 1917 года Россия по сравнению с другими воюющими странами находилась в хорошем состоянии, голода не наблюдалось, даже не были введены продовольственные карточки. Настоящие разруха и голод начались в России в результате большевицких национализаций банков, промышленности и запрета свободы торговли. Реквизиции и продразверстки вели к тому, что крестьяне сокращали посевные площади, в 1918-1919 гг. году они сократились примерно вдвое, да и урожайность упала. Фактически крестьяне производили лишь необходимое для своего пропитания.

Большевики ставили целью разжечь гражданскую войну в деревне, поскольку понимали, что без этого им у власти не удержаться. Коммунистам было нечего предложить крестьянству кроме возрождения крепостного права и рабства (вожди большевизма себе в том ясно отдавали отчет). Демагогия насчет борьбы против сельской буржуазии, союза рабочего класса и беднейшего крестьянства вполне сознательно была использована как средство разрушения сельского хозяйства и стравливания крестьян между собой (разжигание классовой войны в деревне, как это называлось). 11 июня 1918 года ВЦИК и СНК был принят декрет об учреждении комитетов бедноты (комбедов). Комбеды заменяли советы в деревне. Их роль заключалась в пособничестве большевикам обирать односельчан за долю в награбленном. Понятно, что большевики в комбеды рекрутировали отъявленных деревенских подонков.

Советская мифология склонна представлять дело таким образом, что большевики ленинского призыва отличались кристальной коммунистической идейностью, а со временем партийцы подрастеряли идеалы, ослаб накал нравственного горения. В действительности человекоподобный образ советские коммунисты обрели к 60-м годам, а при Ленине в партию рекрутировались преимущественно люмпены, уголовники и прочее отребье.

Следует также напомнить, что «продовольственная диктатура» первоначально имела главной целью выполнение обязательств большевиков по снабжению Германии.

Взявшиеся руководить страной, не имеющие никакого хозяйственного опыта большевики обязательно бы развалили народное хозяйство страны. А они к тому же видели своими злейшими классовыми врагами инженеров, вообще высоко квалифицированных специалистов. Да плюс ещё лютое коммунистическое мракобесие. В результате в стране была отменена свобода торговли, любая попытка крестьян продать продовольствие рассматривалась как контрреволюционная спекуляция. По деревням рыскали продотряды. Города окружали чекистские заставы, задерживали «мешочников» (то есть каждого, кто пытался частным образом на себе провезти продовольствие), поскольку причиной голода коммунисты объявили «спекуляцию» хлебом. Наладить государственное снабжение городов продовольствием большевики толком не умели, население городов вымирало и бежало. Между прочим, из тех местностей, откуда белые выбивали красных, голод сам собой прекращался.

Что крестьянам реально дала советская власть. Фактически она до времени признала захват крестьянскими общинами «помещичьих» земель (нередко община также присваивала земли и имущество отделившихся крестьян). Это отвечало настроениям большинства общинников. Но никак не могло искупить коммунистический грабёж деревни и наглое насилие над крестьянами. По итогам 1918-19 гг. крестьяне коммунистов возненавидели люто.

«В начале 1920 года военное положение сохранялось в 36 губерниях: там шла крестьянская война. В феврале - марте вспыхивает крупнейшее восстание в Поволжье и Уфимской губернии - "вилочное восстание". Как и другие восстания, оно было вызвано проведением продразверстки - когда выгребался весь хлеб до остатка и крестьяне обрекались на голодную смерть. В восстании участвовали русские, татары, башкиры. Их армия насчитывала 35 тысяч человек (а по некоторым донесениям ЧК - 400 тысяч). При подавлении восстания применялась артиллерия, бронепоезда. По официальным данным, потери восставших - 3 тысячи человек убитыми и ранеными.

В июле крестьянская война вспыхнула в Заволжье и на Урале. Ее вождем стал популярный командир Красной Армии, награжденный орденом Красного Знамени, Сапожков. Движение получило название "сапожковщина". Оно охватило Самарскую, Саратовскую, Царицынскую, Уральскую, Оренбургскую губернии. Сапожковцы заняли Бузулук. Из сводки ЧК: "Была объявлена запись добровольцев, проходившая с большим наплывом крестьян. На подавление были брошены все наличные силы этого района". Ленин требовал: "...от селений, лежащих на путях следования отрядов сапожковцев, брать заложников, дабы предупредить возможность содействия". К сентябрю основные силы движения были разгромлены.

Крестьянское восстание в Тамбовской губернии («антоновщина») как массовое движение началось с отказа сдавать хлеб и разоружения продотрядов, появившихся в деревне в августе 1920 г. Огонь восстания распространился по губернии с непостижимой для местных властей быстротой. Партизанский способ ведения боевых действий повстанцев, успевавших под натиском красноармейских частей скрыться и просто раствориться в крестьянской среде, пульсирующий характер движения обеспечивали успех на первых порах. Повстанцы образовали своеобразную "крестьянскую республику" на территории трех уездов с центром в с. Каменка, Вооруженные силы А.С.Антонова сочетали принципы построения иррегулярной армии (2 армии в составе 21 полка, отдельная бригада) с регулярными вооруженными отрядами».

«В январе 1921 года началось восстание в Западной Сибири: в Тюменской губернии и в частях Челябинской, Екатеринбургской, Омской губерний. Была проведена мобилизация и создана армия численностью около 100 тысяч человек. Повстанцы захватили многие крупные города, в частности Тобольск, где выпускали свою газету. Против них были брошены крупные части. В основном восстание было подавлено к апрелю 1921 года»

Крестьянские восстания большевики подавляли с чудовищной жестокостью, вплоть до геноцида. Однако так и не смогли добиться от крестьян настоящей покорности и смирения перед коммунистическим рабством. Одной из очевидных причин объявленного Лениным отступления от идеалов коммунизма и введения НЭПа являлось, что ленинский коммунизм в России буквально захлебнулся крестьянской кровью.

Тем не менее, законен вопрос: каким же образом в красную армию в основном мобилизовывали крестьян? Боеспособность красной армии была низкой, белых давили массой (успешно воевали лишь при 10-20 краном численном перевесе), но всё-таки. Почему же крестьяне массово не поддержали белых, чего явно требовали их интересы. Суть дела в том, что крестьяне как социальная группа политически мало дееспособны и вообще представляют собой простой объект для политико-идеологических манипуляций.

Надо себе представить 1918 год в России, время становления советской власти: значительная часть страны оккупирован германской армией, у власти шайка коммунистических демагогов международного масштаба – марионеточное правительство Ленина-Троцкого, в городах свирепствует еврейско-армяно-грузинская политическая полиция (ЧК), попытки организованного русского сопротивления большевистской деспотии подавляет набранная из латышей, китайцев, бывших пленных венгров и австрийцев наёмная Красная гвардия. Немецким оккупантам и большевистским карателям пособничают полицаи из советов, ревкомов, продотрядов и комбедов, помогают проводить реквизиции ценностей и продовольствия (фактически контрибуция в пользу Германии). С каждым днём ужесточается красный террор. И всё это происходит под оглушительно истошный визг коммунистического агитпропа за пролетарскую революцию в мировом масштабе против помещиков, буржуазии и всякой иной гидры контрреволюции. В массе малограмотное крестьянское население России не имело никакого иммунитета против левой демагогии, и в значительной мере было деморализовано тоталитарным большевистским агитпропом. Тем не менее, русский народ, пожаолуй, дольше всех в одиночку сопротивлялись утверждению в России власти коммунистов.

Со своей стороны белое движение также имело существенные слабости, на которых мы не будем останавливаться подробно. Для полноты картины отметим кое какие обстоятельства. Вопреки советской пропагандисткой лжи, белые вовсе не планировали реставрировать якобы ненавистный народу царизм (к лету 18 года большинство граждан со слезами на глазах поддержали бы возвращение Николая, потому собственно его и убили) и не умышляли зверскую расправу над трудящимися (куда им по этой части до большевиков). Вождями белого движения как правило являлись вполне левые деятели, например, создание белой армии юга России проходило по инициативе генералов Алексеева, Корнилова, Деникина, то есть ведущих участников февральского переворота. Вообще говоря, в белом движении существовал громадный идеологический разрыв между руководящей леволиберальной верхушкой и русской в массе черносотенной контрреволюцией (как политическая сила русские националисты общими усилиями революционеров были разгромлены к лету 1917). Главное отличие белых и красных движений было этническим. Точнее сказать, различие идеологических установок белых и красных определялось их преимущественной этнической принадлежностью и ориентацией.

Возвращаясь к крестьянам. Сказочная картинка бородатых мудрецов землеробов далека от реальности. В целом крестьяне оказывались лёгкой добычей даже самой примитивной коммунистической демагогии и простейших социальных технологий, идейно и политически крестьянам было нечего противопоставить агитаторам и комиссарам. Учитывая тотальную монополию большевицкого агитпропа, дурить тёмных малограмотных селян было не трудно, раздолье для дедушек нынешних одесских политтехнологов. К тому же за прошедший год до ноября 1918 немцы создали большевикам дееспособный карательный аппарат, которого белые не имели. Кроме того, красным изначально отошли огромные материальные и людские ресурсы, а белые находились на периферии страны и никакая помощь Антанты (сильно преувеличенная) не могла сравниться с имеющимися в руках у большевиков средствами для ведения гражданской войны. Коротко говоря, красные располагали механизмом мобилизации крестьянских масс и самими этими массами.

Между прочим, одно из самых эффективных повстанческих крестьянских движений, антоновское в Тамбовской губернии, до мелочей копировало устройство красной армии.

«Рассматривая схему организации армии и его учреждения, взаимоотношения с СТК [Союзом трудового крестьянства], нужно констатировать тот факт, что вся она скопирована почти до мельчайших подробностей строения Красной Армии. Так же, как во главе и руководящим началом строительства Красной Армии является РКП, так и руководящим началом Главного оперативного штаба Антонова является губком СТК. Для руководства политической работой в Красной Армии имеются политотделы, проводящие партийную линию по заданиям ПУРа, такие же политотделы имеются и в армии Антонова. Столь же ненавистные для мелкой буржуазии "комиссары державия", против которых эсеры направляют все свои "стрелы". Такие же политкомы имеются в каждом полку и у Антонова. Политруки и политработники у нас, политработники и агитаторы - у Антонова. Полковые суды тоже скопированы у нас, по образцу наших полковых судов, а высшие, как бригадные, дивизионные, армейские, - по образцу реввоентрибуналов».

Из обзора особого отдела губчека о зарождении и развитии повстанческого движения во главе с Антоновым [Архив УФСК РФ по Тамбовской области. Д.4306. Т.4. Л.14-20. Подлинник]

И не мудрено, к антоновцам, выдвинувшие убийственный для большевиков лозунг «Советы без коммунистов!», красные бойцы переходили полками. Тем не менее, покончив с белыми армиями, большевики получили время и силы расправиться с любым крестьянскими возмущением.

После окончания Гражданской войны большевики в отношениях с крестьянством колебались между хозяйственной необходимостью и коммунистическим мракобесием. Хозяйственная необходимость заставила большевиков разрешить свободу торговли и в 1922 году установить земельное законодательство с элементами столыпинского (разрешался выход из общины, частное ведение хозяйства, аренда земли). А коммунистическое мракобесие диктовало политику борьбы с «кулаком» (фактически борьба велась против эффективных крестьянских хозяйств, настоящего кулака в деревне на наблюдалось с 1917 года). Верх одержало мракобесие и к концу 20-х большевики таки довели советское сельское хозяйство до кризиса.

У советских руководителей имелся приемлемый путь преодоления кризиса путём превращения крестьянских общин в кооперативы (чем колхозы формально и являлись). Но был выбран путь возрождения крепостного права и принудительного труда. Советские мифотворцы оправдывают коллективизацию, дескать, не было иного способа получить средства для индустриализации. Это полная чепуха. Как уже было заранее известно на примере ленинских опытов, введение коммунизма в деревне приведет к упадку сельского хозяйства и никаких особых доходов государству не даст, скорее даже повлечет убытки. Так оно и вышло.

«Снижение урожаев было неизбежным следствием коллективизации».

«Когда масштаб хозяйственной катастрофы стал очевидным, у коммунистического руководства были два варианта дальнейшего развития событий. Можно было признать катастрофу фактом, пересмотреть планы экспорта, снизить нормы потребления в промышленных центрах, попросить международной помощи. Это означало фактически признание пагубности политики всех предшествующих лет. Кроме того, это было бы победой крестьянства в «битве за хлеб». Поставив человеческие жизни выше планов индустриализации и социалистических преобразований, Сталин и его клика неизбежно должны были бы перейти к эквивалентному обмену между городом и деревней, отказаться от принудительной коллективизации – словом, совершить политическое самоубийство. Кому-то поизворотливее такой маневр может быть и удался бы, но Сталин был непреклонен. Он выбрал другой вариант: действовать так, как будто ничего особенного не происходит, закрыть всю информацию о голоде, и строго следовать намеченным планам заготовок и экспорта. Речь шла о принципе: либо крестьянин отдает государству излишек сверх произведенного для себя, и тогда его надо как-то стимулировать к росту производства, либо для крестьянина «первой заповедью» становится сдача хлеба государству, а есть ли у него продукция для себя – это его проблемы. Сталин устанавливал в крестьянской стране дисциплину голода.

Сталин знал, что умирать будут в первую очередь больные, престарелые и нетрудоспособные. Это его, в общем, устраивало. Переписка партноменклатурщиков тех лет предельно цинична, крестьяне интересуют их только как «говорящие орудия».

И большевики, и крестьяне подсознательно рассматривали коллективизацию как наказание крестьян за непокорность советской власти (заметим, в родном Закавказье коллективизация проходила формально, в мягких формах). Единственный рациональный мотив «коллективизации» это стремление коммунистов получить массу почти даровой и рабской рабочей силы. К этому вопросу мы ещё вернемся в следующей части нашего исследования.

Урон России коммунисты нанесли чудовищный. С учетом жертв голода 1921-22 гг. (за который прямую ответственность несут большевики) в гражданскую войну погибло около 20 млн. человек. В коллективизацию от голода и репрессий погибло ещё 5-15 миллионов. Есть крестьянам за что благодарить Родную советскую Власть.

Во время Войны крестьяне наивно надеялись, что увидев их патриотизм в защите Отечества, Сталин отменит колхозы. Однако после войны советское правительство обложило тяжкими налогами каждый куст в крестьянском дворе. Хрущёвская оттепель также сопровождалась коммунистическим погромом в деревнею. Репрессий уже не было, но крестьянам запретили или сильно граничили содержание личного хозяйства. Так коммунисты надеялись повысить интерес крестьян к работе в колхозе. Всё тщетно. Советское сельское хозяйство продолжало влачить жалкое существование.

 

Голод как явление в СССР удалось окончательно преодолеть к концу 50-х, однако нормального бездефицитного снабжения всей советской страны продуктами питания так никогда и не удалось наладить. Крестьяне от колхозного бесправия бежали из советской деревни в города, и в 60-е годы человеческий потенциал русской деревни стал иссякать. Пришлось советской власти в 70-80-е принять программу капиталовложений в село. Упадок остановили, но решающего подъема не добились.

«Огромные капиталовложения, направленные в сельское хозяйство, не компенсировали даже продолжающегося выбытия работников».

Когда кончились подневольные крестьяне, коммунисты стали массово использовать в сельском хозяйстве принудительный труд горожан («шефская помощь» это назвалось). Помню, советские крестьяне нам присланным им в помощь горожанам говорили: Ваш урожай, вы и убирайте.

Даже умирая, русская деревня так навсегда и осталась для советской власти неразрешимой проблемой.