ДПНИ.орг получило письмо от человека, поучаствовавшего в "выборной карусели":

 

"Предисловие: накануне 2 марта мне позвонили знакомые с просьбой помочь на выборном участке, где избирался в муниципальный орган «хороший» человек. В дальнейшем выяснилось, что просьба была адресована изначально в адрес группы иногородних студентов, но так как у них не получилось освободиться ко 2-му марта, в легкой панике искали уже кого-нибудь, и вышли на меня, уже не учитывая нужного контингента. Контингент проявился, когда я увидел "помощников-соратников". Но, обо всем по порядку. Замечу лишь, что адреса, имена и иные конкретные данные приводить не буду, так как считаю нижеследующее явление отнюдь не единичным, имея косвенные подтверждения, что оно наоборот массово.

Сбор истребованных помощников был назначен в публичном предприятии на севере Москвы в 8-30 утра. Затем группа в несколько человек переместилась в актовый зал местной префектуры, где слилась с ожидающей и насчитывала уже несколько десятков. Объяснения предстоящих действий получить не удавалось, на вопросы ответственная девушка отмахивалась, что, мол, скоро всё объяснят, однако со своей стороны не забыла поинтересоваться, у всех ли присутствующих с собой есть паспорта, таких нашлось достаточно много, примерно одна треть от присутствующих. Публика была не особо пёстрой, в основном мужчины не особо процветающего рабочего вида. Мы с двумя студентами явно не гармонировали. Эти моменты уже заложили некое подозрение, но любопытство пересилило возможный отказ от роли "помощника".

Ожидания практически не было. После того, как людей, не имевших паспортов, отправили восвояси, из нас сформировали группу в 12 человек, загрузив в пассажирскую "Газель", на бортах которой были логотипы некой сервисной организации. Ответственных в "Газели" было уже две женщины среднего возраста, которые наконец-то разъяснили нам задачу: "Подьедем к избирательному участку и поможем проголосовать. Цель - помочь двум кандидатам на местных выборах. (Фамилии были названы.) Никакой самодеятельности, подойти к указанному столу, показать паспорт, предъявить заранее розданные заполненные заявления и проголосовать". На подъезде к избирательному участку прозвучала жесткая установка: "За президента голосовать сами знаете какого. Медведьев! Единая Россия!".

На удивление, присутствующие не проявили никаких эмоций, всё восприняли как должное. Пока я созванивался со своими людьми, которые меня приглашали на это мероприятие, выяснил, что о сути его они ничего не знали (ох уж это "на доверии"), содержимое автобуса перетекло в избирательный участок. Женщины-ответственные, которых я в дальнейшем для себя назвал надзирательницами из-за их повышенного уровня опеки в мой адрес, по ходу движения активно общались с милицейской охраной, распорядителями внутри участка, членами избирательной комиссии. По отдельным фразам понятно было, что все исполняют заранее подготовленные и отрепетированные действия. И репетиция этих действий была не в пустом зале, а на предыдущих выборных процессах. Они позволяли себе даже небольшие шуточки. Надзиратель - милиционеру: "Ну, как, ты сам-то проголосовал?", милиционер - надзирателю: "Конечно, почти, ещё всё в процессе." (Улыбочки).

Итак, одиннадцать иногородних лиц, показав паспорта и расписавшись в зарание заполненных книгах для голосования дополнительных избирателей (такие книги заводятся для регистрации голосующих по открепительным удостоверениям и иногородних граждан, написавших заявление о невозможности получить открепительное удостоверение) получили по два бюллетеня и проголосовали. Подписи в заранее заполненных книгах ставились по-порядку без выборки, данные там зафиксированы были на неизвестных лиц из разных регионов страны, а может этих лиц и не было в помине, так как на нескольких участках номер паспорта всё же заполнялся в пустую графу против уже подготовленных бесчисленных фамилий и мест жительства.

Затем процедура повторилась на следующем участке, затем на следующем. В общем, с девяти утра до трех часов дня автобус объехал более двадцати участков, некоторые по два раза. Несколько участков были сдвоенные, проголосовав на первом этаже (или слева), мы шли голосовать на второй этаж (или направо). В процессе находящиеся в нём проявили свою полную зависимость, на вопросы: "Когда отпустите?", слышали, что, мол, когда нужно, тогда и отпустим. Изучая систему такой "помощи", на втором участке я обнаружил в руках у одного человека из группы зеленый паспорт с латинскими буквами Moldova. Потом таких "голосующих граждан" я насчитал уже трёх, так как они, освоившись, сгруппировались и перешли на общение между собой на родной молдавский. И уже к концу "рабочего дня" они набрались смелости, чтобы поднять цену за свои услуги. Было произнесено, что за полный день они должны получить по "червонцу" (не сомневаюсь, что тысяч). Но, так как обратились они к сопровождающей, с которой первоначальной договорённости о деньгах не было, а тот, кто обещал, здесь не присутствовал, то их торг не имел успеха.

 

Периодически надзирательницы шипели: "Не толпитесь, заходите по двое, дождитесь пока предыдущие выйдут." И, даже несмотря на эти усилия, шедшие на голосование пожилые женщины удивлялись: "О, гастарбайтеров привезли". Наш автобус периодически пересекался с подобными автобусами, с характерными признаками: ведомственная принадлежность транспорта, хмурые рабочие мужские лица внутри и сопровождающие бойкие женщины с административными замашками. На одном избирательном участке, куда подъехали три автобуса одновременно, у стола с дополнительными списками выстроилась очередь человек в пятьдесят, в то время, как у нескольких столов, предназначенных для регистрации граждан согласно адресов прописки практически никого не было.

 

А как же наблюдатели? Во всех посещённых участках я всего один раз видел наблюдателя с повязкой КПРФ и один раз человека, дремлющего за столом наблюдателей без отличительных признаков, остальные участки обслуживались только людьми, с которыми был полный контакт - Марь Иванна предупредила, Юрий Фёдорович приказал. Координация действий осуществлялась постоянно по мобильным телефонам, по которым надзирательницы узнавали у вышестоящего начальства, куда и когда ехать. Контроль у самих урн для голосования был ослаблен, и я тридцать раз проголосовал за Зюганова и кандидатов на местные выборы, которые в бюллетне шли, как независимые и от КПРФ. Что интересно, среди кандидатов муниципальных выборов в том районе, который мы целый день утюжили, я не нашёл ни одного представителя Справедливой России или ЛДПР. В среднем из семи кандидатов в четырехмандатном округе было пять единоросов и по одному самовидвиженцу и коммунисту. По муниципальным кандидатам указания были от чётких - «голосовать за эти фамилии», до «свободных» - «здесь голосуйте за кого хотите, только не за эту фамилию, нам он не нужен».

Профессия моя связана с расчётами, могу уверенно сказать, что в отдельно взятом районе наш автобус незаконно проголосовал более трехсот раз, увиденные подобные команды на автобусах вместе незаконно проголосовали около двух тысяч раз (неувиденные, но обозначенные водителем автобуса в минуту словоохотности, считать не будем).

Немного? Может быть. Но тот, кто сомневается, что это только одна "технология", пусть подумает о заранее заполненных книгах с многими сотнями персональных данных в каждом избирательном участке, я видел и стопки заполненных до ксерокопирования заявлений на право проголосовать без открепительного удостоверения. Кто сомневается, что против всех заготовленных данных появится закорючка, и бюллетени окажутся в урнах! Но и немного ли составляют две тысячи воочию увиденных фальшивок!? Для района это 2-3% от списочного числа, и уже 4-6% от проголосовавших. Применение только одного инструмента из всего инструментария.

Кто может с уверенностью сказать, что отрабатывался единственный вариант влияния на выборы? Это все равно, что доказывать, что забравшийся в магазин вор заберёт только понравившиеся ему чашечки с розочкой, а остальное он из эстетических соображений не попрёт на себе, ведь тяжело.

А оценивая почти полное отсутствие боязни в нарушении закона, согласованность действий всех служб, должен отметить, что корни данного устойчивого преступного сообщества находятся более чем далеко, никак не ближе чем в Кремле. И жить после этого не хочется…"

 

 

По понятным причинам мы не сообщаем имени автора данного письма.