Новая вспышка террористической активности на Северном Кавказе вписывается в ставший уже привычным сезонно-циклический график.

Специфика ситуации лета 2008 года связана с возрастающим давлением США и НАТО на все без исключения страны региона Черноморско-Каспийского региона. Речь уже идет не только о втягивании в Северо-Атлантический альянс Грузии и Украины, но также Азербайджана и даже Армении.

 

Следующим объектом добровольно-принудительного вовлечения в Альянс станет Казахстан, а это удар в сердце всех планов России в Евразии. На таком фоне активизация северокавказского банд-подполья приобретает особо зловещий характер. Обращает на себя внимание управляемый (срежиссированный) характер выступлений бандитов.

 

Параллель между нынешней международной политикой США и политикой Германии после Мюнхенского сговора 1938 года слишком очевидна. Ситуация в мире угрожающе похожа на ту, что была перед второй мировой войной. Она даже хуже: перед той войной России удалось заключить ряд важных международных договоров и расширить свою территорию.

 

Сейчас стартовые позиции войск НАТО перед началом их броска на восток придвинуты к жизненно важным для нашей страны центрам. Государства-лимитрофы, ставшие после второй мировой войны дружественными, союзными или хотя бы нейтрально-буферными, вновь превращаются в плацдарм готовящейся против России агрессии.

 

На этом фоне в республиках Северного Кавказа все увереннее действуют внутренние разрушительные силы, финансируемые и инструктируемые из-за рубежа. Исламские и околоисламские (суннитские, о шиитском меньшинстве мы здесь не говорим) сетевые структуры в Дагестане предстают в трех разновидностях и занимают, соответственно, три сегмента:

 

– официальная сеть, имеющая выраженную иерархию и связанная с Духовным управлением мусульман Дагестана (ДУМД); это мечети, духовные учебные заведения, исламские СМИ;

 

– сеть, представляющая собой различные мюридские братства, относящиеся к разным шейхам;

 

– так называемые «ваххабиты»; самая малочисленная, практически нелегальная сеть, имеющая выраженную террористическую составляющую.

 

Роль официального ислама в республике выполняет ДУМД. Его структуры сегодня претендуют на то, чтобы с использованием ресурсов власти подчинить себе полностью религиозную жизнь и взять на себя функции «государственной» идеологии в отдельно взятой республике. Почему это пока не удается?

 

Основным препятствием на пути монополизации власти ДУМД в религиозной жизни Дагестана даже при максимальной поддержке со стороны республиканских властей являются особенности самого этого органа. Согласно Уставу и традиции, это должен быть выборный орган, но в реальности власть в муфтияте передается в узком кругу и решения принимаются келейно.

 

Основу ДУМД составляют не просто люди одной, хотя и самой многочисленной в республике национальности (аварцы), но и в большинстве своем представители одного района, одного клана, к тому же сторонники одного шейха (Ацаева), учение которого насаждается во всех подконтрольных ДУМД учебных заведениях.

 

Остается добавить, что неподконтрольных ДУМД высших исламских учебных заведений в Республике Дагестан практически нет. Директоров исламских вузов, редакторов СМИ назначают (утверждают) в ДУМД.

 

Остальные шейхи, являющие в основном представителями других дагестанских этносов, всегда оставались в полуоппозиционном положении по отношению к последователям шейха Ацаева, узурпировавшим, в их понимании, власть в ДУМД.

 

В периоды обострения отношений муфтията с шейхами других братств, обычно связанных с другими этносами, Духовное управление, используя административный ресурс власти и подключив силовые структуры, открывает «охоту на ведьм» – часть непокорных шейхов объявляются лже-шейхами или даже «ваххабитами» со всеми вытекающими для них последствиями.

 

Есть и еще одна тонкость: если представителем «правящего этноса» достаточно родиться, то войти в дагестанскую правящую верхушку в качестве «своего» можно независимо от национальности: для этого надо стать мюридом шейха Ацаева. Если ты вдобавок еще и член партии «Единая Россия», – ты действительно «свой» в структуре республиканской власти в Дагестане.

 

Обратимся теперь к там называемой «ваххабитской» сети. Вопреки досужему мнению, далеко не вся она используется исключительно для диверсионно-террористической деятельности. Основные задачи, ради которых допускается существование этой сети, связаны с выполнением очень специфических функций:

 

1. Запугивание общества, создание атмосферы страха. Обществу внушается, что защитить от «ваххабитской» угрозы может только сильный воинственный этнос. Остальные этносы как меньшие по численности и менее воинственные с угрозой не справятся.

 

2. Физическое уничтожение сильных личностей, политиков, чиновников, бизнесменов – потенциальных лидеров, придерживающихся иных взглядов на будущее республики.

 

3. Негласное выбивание «дани» из теневого, а с недавних пор и легального бизнеса. Часть собранной таким путем «дани» идет в общак «ваххабитов», а часть – через политиков и чиновников, имеющих двойные связи (с «ваххабитами» и мюридами «нужных» шейхов), – в общаки этнокланов.

 

Таким образом, мы видим порочный круг, в котором усиление и закрепление во власти «правящего этноса» (на сегодняшний день в его роли выступают аварцы) обосновывается «ваххабитской угрозой», но при этом основной костяк «ваххабитской» террористической сети составляют представители того же – аварского – этноса.

 

Наличие «ваххабитской» сети позволяет выстроить политическое поле республики таким образом, что лишенные ярких лидеров «неправящие» этносы оказываются неспособными создать конструктивную оппозицию. На политической арене действуют политические ряженые со сменными масками – то мюриды, то чуть-чуть «ваххабиты», но принадлежащие к одному этносу.

 

И так называемая борьба республиканских властей Дагестана с «ваххабизмом и терроризмом» выглядит как театр Петрушки, в котором надетые на руки кукловода куклы «бьют» друг друга. Разница лишь в том, что в Дагестане бьют настоящим оружием и кровь льется настоящая. Многие из участников представления даже не подозревают, в каком спектакле и в чьих интересах их используют.

 

Конечно, среди представителей «правящего» этноса далеко не все поддерживают идею «узурпации» власти (делаясь публичной, эта идея мгновенно обнаруживает свою ущербность), но людей часто используют втемную…

 

Подавляющее большинство населения Дагестана – убежденно пророссийское независимо от национальности – заинтересовано в сменяемости власти вообще и ее этнокланового состава, в частности.

 

Точно так же подавляющее большинство дагестанцев – за жесткий контроль со стороны федерального центра за соблюдением прав представителей всех народов. Однако сегодня ситуация на Северном Кавказе далека от мирной и стабильной.

 

В условиях эскалации внешних вызовов использование авантюристически настроенной частью дагестанской элиты так называемой «ваххабитской угрозы» в качестве жупела двойного назначении (пугать свое общество и одновременно воздействовать на федеральный центр) создает потенциальную угрозу безопасности Юга России.

 

Авантюристические идеи построения на Северном Кавказе исламского имамата под турецким протекторатом – с подачи зарубежных радетелей о «правах горцев» – начинают активно вбрасываться через Интернет и националистические СМИ в общественное сознание.

 

Есть среди этой публики «идейные», есть вражеская агентура, есть откровенный криминал, а есть молодежь, используемая, как уже сказано, втемную. Если полыхнет война в Абхазии и Южной Осетии, весь этот сложный конгломерат станет «пятой колонной», работающей против России у нее в тылу. Остановить развитие этого процесса нужно уже сейчас, пока еще не поздно.

 

Дагестанскому обществу и федеральному центру пора подумать о выходе из тупика этнокланового развития республики. Необходимо разработать такую систему власти, при которой станет невозможной «узурпация» власти каким-либо одним этносом или кланом, а такое архаическое политическое явление, как «правящий» этнос, будет исключено.

 

Избрание президентом или на другой ответственный пост не должно приводить к тому, что родственники и односельчане президента имеют в республике больше прав, чем другие. А пока что ситуация остается уродливой: в Дагестане, где каждый второй брак – межнациональный, этноклановые элиты проводят политику махрового этнонационализма, находя в этом поддержку внешних, враждебных России сил.

 

В заключение отметим, что характерной особенностью Дагестана является его многоязычье. Не случайно в древности Дагестан называли не только «Страной гор», но и «Горой языков». Здесь на сравнительно небольшой территории проживают (по данным переписи 1989 года) представители 102 национальностей (в том числе более 30 коренных народностей и этнических групп), которые принадлежат к трем языковым семьям.

 

Аварцы, даргинцы, лезгины, лакцы, табасаранцы, рутульцы, агулы, цахуры и чеченцы относятся к нахско-дагестанской ветви северокавказской семьи. Тюркские языки представлены кумыками, азербайджанцами, ногайцами и татарами, а индоевропейская языковая семья – русскими, украинцами, белорусами, евреями, татами, армянами и другими народами.

 

Наиболее многочисленные из народов Дагестана – аварцы (586,3 тыс. чел.), даргинцы (341,7 тыс.), кумыки (271,0 тыс.), лезгины (255,8 тыс.).

 

Это согласно официальной справке, но в ней заложена одна хитрость, которая отражает особенности дагестанской национальной политики. Например, чтобы увеличить количество людей того этноса, который являлся «правящим» еще в советский период, когда главой республики стал Абдурахман Даниялов (аварец), была проделана такая статистическая операция: большое количество мелких народов (самый крупный из них – андийцы), несмотря на то, что ничего общего с аварцами они не имели и сами себя аварцами не признавали, были приписаны к аварцам.

 

Кроме того, при переписях населения всегда замечались очень крупные приписки среди аварцев, даргинцев и кумыков – эти этносы всегда соперничали. Зато совершенно противоположным образом поступили с народами Южного Дагестана: несмотря на гораздо большую языковую и культурную близость лезгины, табасаранцы, рутульцы и агулы (лезгиноязычные народы) были официально разделены по разным этносам (разница в языках – как между восточнославянскими народами).

 

В советское время в Азербайджане (а там живет около миллиона представителей лезгиноязычных этносов) их подвергали сильнейшей дискриминации и насильственной ассимиляции – в связи с тем, что часть исконно дагестанских земель, заселенных лезгиноязычными народами, была «подарена» Азербайджану.

 

Вывод: на Юге Дагестана мы имеем зону вероятного конфликта, который способен разгореться в случае прихода НАТО (Турции) в Азербайджан: тогда национальные движения дагестанцев в Азербайджане могут начать развиваться по абхазскому сценарию.